187172 (768740), страница 8
Текст из файла (страница 8)
"Государю царю i великому князю Алексею Михайловичю всеа Русии холопи твои, Донские атаманы и казаки, Оська Петровъ и все Донское Войско челомъ бьетъ… прислана къ намъ, холопемъ твоимъ, на Донъ съ станичными нашими казаки с Ываномъ Бирюковымъ съ товарыщи твоя государева царева i великого князя Алексея Михайловича всеа Русии грамота съ милостивымъ твоимъ государевымъ словомъ, и явлено намъ, холопемъ твоимъ, твоево государева жаловонья денегъ пять тысечь рублевъ, сто поставовъ суконъ, три тысечи четвертей хлебныхъ запасовъ, триста ведръ вина, триста пудъ пороху, двесте пудъ свинцу… И мы, бедные, и безпомошные, и розореные холопи твои, твоему государеву жаловонью обрадовалися и твоей государевы милости къ себе ожидаемъ… И мы, холопи твои, радеючи тебе, праведному и великому государю, ходили въ походъ для языковъ и подлинныхъ вестей на Крымскую и на Ногайскую степь; и Божиею, государь, милостию, а твоимъ государевымъ счастьемъ, взяли мы, холопи твои, Крымскихъ и Ногайскихъ многихъ людей. И те, государь, языки въ роспросе намъ, холопемъ твоимъ, говорили, что одноконечно де Крымской царь велелъ всемъ Крымскимъ и Ногайскимъ воинскимъ людемъ кони кормить и самимъ имъ готовымъ быть къ нынешней весне. А как де, государь, они кони откормят, и Крымской де царь одноконечно пойдетъ на Русь, на твои государевы отчины, на украйные городы войною со всеми Крымскими и съ Ногайскими людьми вскоре, нынешнею жъ весною… А и ныне, государь, те Ногайские улусы кочюютъ все по Ногайской стороне, подле Азова, и по Крымской стороне, подле моря; и вверхъ по Дону близко жъ къ Азову и къ нашему Черкаскому городку. А докука, государь, ихъ и приходы къ намъ безпрестани. А ис техъ, государь, языковъ, ис Крымскихъ мужиковъ, для подлинныхъ вестей послали мы, холопи твои, къ тебе, государю, къ Москве, въ языкахъ одново Крымсково мужика Мамбетя съ станичники нашими." (Дон. д., 1049-1053) 1646 г.
Когда в 1708 году атаманскую власть захватил Кондрат Булавин, он обратился в "посланные (царем) полки полководцам" с описанием причин казни прежнего атамана Лукьяна Максимова и старшин, с сообщением об отсутствии у донских казаков намерения идти на государевы города. Однако, эта "отписка" была написана вне традиционного жанра, да и по содержанию не могла быть таковой. Это, скорее, прокламация, изложение своих намерений, требование к царским военачальникам писать Донскому войску тексты заранее определенного содержания. Срв. сущность смысла и стиль такой "отписки":
"… приговорили мы Войском Донским в своем войсковом кругу его царского величества к вам в посланные полки от Данского нашего войска писать, для чего на наши козачьи городки идитя и под Черкаской войною, и хотитя разорять нас Войско Донское напрасно. И мы Войском Донским ведома вам чиним чрез сие писание знатно, что в[еликому] г[осударю] и в городы в[еликого] г[осударя] к воеводом об нашем Войске Донском бывшей наш войсковой атаман Лукьян Максимов своими единомышленники, с которыми он воровал и разорял по всем рекам наши казачьи городки, отьывая и покрывая свое многое воровство, они Лукьян со старшинами своими единомышленники оклеветали нас ему в[еликому] г[осударю] и в городы в[еликого] г[осударя] письмами напрасно, бутто де мы холопи ево государевы Войском Донским забунтовали…" И далее: "А что по воровским письмам Лукьяна Максимова с товарыщи в державе в[еликого] г[осударя] нашего впали в сумненья, бутто мы забунтовали, и бутто хотим идти войною разорять ево государевы городы, и то напрасно. И ныне мы Войском Донским приговоря в своем войсковом кругу вышеписанного пойманного присланного хахлача Федора послали от себя к вам в посланные в(еликого) г(осударя) полки с сею отпискою, чтоб вы на наши козачьи городки войною не шли и не разоряли, и напрасно християнские крови не проливали, для того что мы все служим ему в(еликому) г(осударю) вкупе. И против сей нашей войсковой отписки, чтоб бы вам ис походных государевых полков от себя писать к нам Войску, о том, чтоб на посланные воровския прелестные на нас письма Лукьяна Максимова с товарыщи, в(еликий) г(осударь) на нас гневу своего государева ни в чем не держал… И вам бы посланным полкам войною на нас отнюдь не ходить. А есть ли пойдетя на нас и мы вам будем противитца вышним своим творцом богом. А потом за свое разорение будем писать к в(еликому) г(осударю), что он в(еликий) г(осударь) укажет и о чем мы к вам полководцам писали все отписки выше сего. И о том бы к нам к Войску писать ведомость, и тако ж писать в(еликому) г(осударю) вам от себя против сей нашей отписки…" (Булав. восст., с. 455-457) 1708 г.
Неудивительно в связи со сказанным, что такой текст называется авторами то Писание, то Отписка, то Войсковая отписка. Оказавшись за пределами традиционного жанра как по содержанию, так и по формуляру, текст потерял возможность называться по-старому, а приобрести новое название было непросто.
Во всех рассмотренных случаях разные названия одного документа появлялись по тем или иным обстоятельствам, в связи с которыми канцеляристы по-разному именовали один и тот же деловой текст, а задача исследователя заключалась в том, чтобы выяснить эти обстоятельства. Однако суждение современного читателя и исследователя о разных названиях одного документа в ряде случаев может оказаться ошибочным: за одно из именований делового текста он может принять название действия, сделки, акта потому, что сейчас часть таких слов называет именно документы: Договор, Приговор, Смета и др. под.
Смета денежным доходам и Сметный список: "Смета государевымъ царевымъ… денежнымъ доходомъ 131 году. что осталось… всякихъ денежныхъ доходовъ. по помете и сверхъ пометы. и чего противъ пометы не собрано, и для чего не собрано и не добрано… и что вышло на всякiе на покладные росходы и что осталось у 131 году во 132 году за расходомъ, и то писано въ семъ сметномъ списке подлинно порознь по статьямъ." (АЮБ, III, с. 367) 1622-23 г.г.
Смета — действие, акт, представляющее собой подсчет, расчет, получившее оформление в документе с названием Сметный список.
Заповедная и Приговор: "Се язъ, староста Тавренскiе волости Вахромей, да язъ, Трофимъ Пиминовъ сынъ…, да язъ, Ерема Панкратовъ сынъ, и все крестiяна Тавренскiе волости Ильинского приходу обговорились промежь собою всемъ мiромъ и благословились у (от)ца духовного, у Тимофiя Констентинова, на годъ по воскресеньямъ дела не делать деревенского черного всякого; и хто [из] насъ учнетъ во крестинехъ учнетъ воскресенье дело делать воскресенье деревенское черное дело делать [так!], и обойдутъ его людьми на диле воскресенье, на какове диле ни буди деревенскомъ на черномъ, и на томъ справить заповиди, справить едоровича всая Руси. Ачетверть рубля на государя царя и великого князя Бориса править заповидь соцькому, кого на диле обойдутъ воскресенье. А заповедную писалъ земской дiячекъ Семянецъ Григорьевъ сынъ, лета 7106-го, августа въ 6 день.
На обороте: Къ сему приговору Ильинской Тавренской попъ Тимофей Констянтиновъ сынъ руку приложылъ, и въ детей своихъ духовныхъ место. Къ сему приговору едотко руку приложылъ." (Стр. арх., II, с. 4-5) 1598 г.
Здесь Приговор не "документ, содержащий безусловное административное решение", а "мнение, суждение (старосты и крестьян) с оценкой действий" и их последствий, выраженное в виде Заповедной [Записи или Памяти].
Полюбовная раздельная запись и полюбовный договор: "… а будетъ мы, я, Прокофей, да Тимофей, противъ сей полюбовной своей записи учнемъ на него, Ивана, впредь великим государемъ бить челомъ объ разделе о той усадебной рощи и о дворовыхъ крестьянскихъ селищахъ или въ чемъ противъ сего полюбовнаго договору въ признакахъ и въ столбахъ и въ ямахъ не устаимъ, и ему Ивану Селиванову, противъ сей полюбовной записи взять на насъ, на мне, Прокофью Сатине, на Дмитрею, да на Тимофею Сунбуловыхъ пятдесятъ рублевъ денегъ… а ся запись и впредь запись, а на то послуси: Алексей Антоновъ, Тихонъ Богдановской, Ефимъ Гостоцкой, а полюбовную роздельную запись писалъ Михайлова города площедной подьячей Гришка Наумовъ…" (Селив. Ист. род., м. 179-180) 1683 г.
Договор, то есть "условия, взаимные обязательства, согласие на какое-либо дело", в данном случае на раздел земли, изложен в виде Записи. Договор в значении документа встречается в допетровской канцелярии нечасто. Обычно соглашение частных лиц об установлении определенных правоотношений фиксируется в Записи, Отписи, Памяти. Срв. следующий случай:
Полюбовный договор. Память и полюбовная память: "Память намъ Еремею да Микифору Филиповымъ детемъ Мачехинымъ, въ нынешнемъ во 194 году февраля в 11 день поговоря мы я Еремей и я Никифоръ межъ себя поделили полюбовно людей своихъ: мне Еремею достался по сему полюбовному договору человекъ Микитка Семеновъ съ пасынкомъ съ Янкою Гарасимовымъ… а полюбовную память писалъ Иванъ Березинъ. На обороте: Василей Бачмановъ руку приложилъ. Къ сей полюбовной памяти вместо детей своихъ духовныхъ Еремея да Никифора Филиповыхъ Мачехиныхъ села Поречья воскресенской попъ Григорей Ивановъ по ихъ веленью руку приложилъ." (Чт. МОИДР, 1881, кн. III, с.68) 1686 г.
Отметим, что рукоприкладчики свидетельствуют не акт ("договор"), а именно документ с изложением акта — Полюбовную память.
Сочетание в одном тексте названия акта, действия, сделки (впоследствии ставшего названием документного жанра) и названия документа, в составе которого есть однокоренное имени акта прилагательное — довольно распространенное явление допетровской эпохи. Таковы, например, Извет и Изветное письмо, Наказ и Наказная грамота, Обыск и Обыскной список, Привод и Приводная записка, Явка и Явочная челобитная и др. под. Однако вопрос о различении в деловых текстах названия акта и названия документа шире вопроса о разных названиях документа.
Глава 2. Композиция допетровских деловых текстов и их формуляр
Люди не могут жить без стереотипов – стереотипы помогают более быстро оформить мысль; через набор стереотипов происходит узнавание жанра, вида информации – а через них и более быстрое постижение дела, новой информации. Людям в целом свойственно тяготение к стереотипам, частности отвлекают, стереотипы помогают опереться на главное, существенное, ключевое. Стереотипы нации проявляются и в стереотипах текстов, особенно деловых. Читая документ, мы в первую очередь вникаем в его содержание, меньше обращаем внимания на его структуру, на композицию. Однако составляя необходимую деловую бумагу, мы обязательно задумываемся над его формой, продумываем композицию, выбираем наиболее совершенные способы выражения содержания.
Структура (композиция) жанра – понятие более широкое, нежели формуляр. Характерные особенности жанра могут проявляться и в его структуре – соотношении и расположении отдельных содержательных и формулярных элементов.
Формуляр документа – совокупность расположенных в установленной последовательности реквизитов документа. Реквизит документа (автор, адрес, дата, заголовок и т.п.) – обязательный информационный элемент, присущий определенному виду письменного документа. Понятие формуляра соотносим с составом и расположением реквизитов документа, понятие структуры связываем с композицией самостоятельно значимых частей делового текста.
Формуляр текста объективирует его модальность. Каждый индивидуум говорит на общем деловом языке что-то неповторимое свое. Необходимо и адекватное восприятие сказанного. В документе каждое слово и оборот должны быть строго функциональны и уместны. Среди возможных вариантов избирается и функционирует словосочетание или речевой оборот, оптимально соответствующие данному жанру документа и стилистике жизни общества. Время, стиль новой эпохи, обстоятельства употребления данного жанра делают свои, главным образом лексические поправки в составе формул. Принятая или необходимая структура ограничивает автора, дисциплинирует его мышление и изложение. Стереотипы, формулы позволяют сориентироваться в общем для двух сторон, а затем постигать индивидуальное, особенности содержания каждого коммуниканта.
Каждому жанру (типу, виду) документа присущи свои отличительные черты. Тексты большинства жанров имеют в своем составе некий набор устойчивых сочетаний, разного типа фразеологизмов и форм. Формулярные средства варьируют и внутри отдельных жанров, это имеет свои причины. Стабильные, а затем и стандартизованные элементы формуляра распространяются лексико-фразеологическими средствами терминологического и нетерминологического характера, развертывающими и дополняющими основное содержание документа. Первый уровень проявления этих черт – формуляр, в котором стереотипность выражений представлена в наиболее яркой форме. От внешней устойчивой схемы, от стереотипных выражений и тем самым от общего, обычно привычного стереотипного образа делового текста определенного типа легче идти к более полному и объективному постижению сущностного содержания и частных обстоятельств, изложенных в документе. Формуляр – высший языковый уровень документа. Полагаем, что сама структура формуляра – первый стилеобразующий признак и показатель стиля. Строением текста, его формуляром в значительной степени предопределены другие уровни стиля и отдельные стилевые свойства делового текста.
Формулярные элементы в деловых текстах приветствуются не потому, что составлением документов занимаются несообразительные или умственно ограниченные люди, привыкшие действовать по ложным образцам, а потому, что составляющим документ оригинальным в мышлении людям нужно экономить ментальные усилия на сложившихся способах оформления документа. Применение формулярных элементов указывает на речевую культуру пишущих, их умение владеть принятыми формами письменного делового общения.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
