26542-1 (756017), страница 3
Текст из файла (страница 3)
Заметим, что Александр, Аристотель и Эврит, чьи высказывания цитирует Лосев, рассматривают здесь общекультурную, философсую проблему "причин субстанции и бытия" на примерах объектов исключительно живой природы, ставя человека, лошадь и растение в один ряд, подразумевающий их сущностное структурное единство, подтвержденное почти 2,5 тыс. лет спустя биогенетическими данными, основанными на хромосомной теории наследственности и четырехмодульной (АТГЦ) химической структуре двухспиральной молекулы ДНК.
Примечательно, что Александр называет в качестве "чисел" человека и растения четные числа, что также отвечает бинарному механизму передачи наследственных признаков и четному количеству хромосом у человека (46). Не менее примечательной здесь представляется и фиксируется Аристотелем связь между внутренней сущностью (числом) и внешней формой (фигурой) объекта, свидетельствующая об императивной зависимости, взаимообусловленности формы и содержания. При этом в качестве формы у Аристотеля выступает фигура (человек, лошадь), а в качестве содержания -число (250 или 360 у Александра).
С точки зрения современных представлений вполне допустимо и обратное соотнесение: в качестве формы можно рассматривать структуру-число, соответствующее строению молекулы ДНК, тому или иному хромосомному набору и т.д., а в качестве содержания - вид, тип, класс биологического объекта (человек, лошадь, растение). Подобная инверсия носит исключительно культурный характер, обусловленный, как и в случае любого природно-культурного феномена, голографическим подобием антитез, составляющих единство бинарного культурного архетипа "форма-содержание".
С помощью первых четырех чисел натурального ряда (пифагорейской четверицы) и кратных ей величин удается структурировать абсолютное большинство абстрактных "имен" природно-культурных феноменов. Так, в контексте современного языкознания, которое в целом можно рассматривать как одну из наиболее универсальных и "продвинутых" моделей культуры, выделяются: 4 аспекта творческой деятельности человека и 8 групп функций, к которым относятся идеорефлексы (фразсо-рефлексы), выражающие различные реакции говорящего на всевозможные явления действительности [28]: 4 типа слов, различаемых по способу номинации [29]; 4 четверицы, положенные в основу лингвистической классификационной схемы [30];
четверица (4) как модуль описания образа человека по данным языка [31] и 4 принципа описания, "которые можно считать главными лингвистическими уроками XX века" [32]; 4 парадигмы, выделяемые в истории языкознания [33], и четверица (4) Крофта, проистекающая из взаимодействия двух видов сущностей и выведенная на основе данных более чем 100 языков [34].
Все эти числовые классификационные характеристики следует, видимо, считать столь же закономерными, как и то, что основу построений самых разных культурных феноменов структурирует не только четверица (первые четыре числа натурального ряда и прежде всего само число 4), но и кратные ей значения, естественно проистекающие из многократно (многоуровнево) бинарной сущности культурных явлений. Четверичный принцип положен в основу древнекитайской сложно-сопряженной системы 8 гадательных триаграмм (начало 3-го тысячелетия до н.э.), охватывающей и отражающей, в соответствии с теорией "Книги перемен", весь мировой процесс, включающий 64 варианта возможных ситуаций, все виды взаимодействий света и тьмы, напряжения и податливости [35]. Та же четверица (4) положена в основу мифа о происхождении чисел [36], древнеиндийского строительного модуля и древнейших универсальных графических символов, классификаций древнеиндийского театра [37] и древнеиндийской медицины [38], осетинской традиции [39] и числовых классификаций некоторых народов Сибири [40].
Четверица, таким образом, может рассматриваться как своего рода голографи-ческий модуль природно-культуркых феноменов, ибо всякий биологический объект содержит воспроизводимую в каждой своей части четырехмодульную же структуру молекулы ДНК [I], а всякий культурный текст (в широком смысле слова) - как "своеобразная монада", отражающая в себе все тексты данной смысловой сферы [41]. Выступая как неотъемлемая часть единой сопряженно-голографической системы, она "воспроизводит все тексты всех (обращающихся между собой) смысловых сфер" [42].
В свете сказанного сопряженная циклическая четверица ПЧКИ и ее оче-видные модели (рис. 1, 2, 4) должны восприниматься как символы единого смыслового поля, единой интегрированной формально-содержательной структуры, вбирающей в себя все смысловые сферы Природы (Вселенной), Человека (Человечества), Культуры, Истории.
Чаще, однако, такой единый архетипически-амбивалентный цикл представляется в виде механистического набора разрозненных валентных "резонансно-стабильных" состояний (мультиплетов), наподобие тех, которые предложил для сопряженных химических структур американский физикохимик Л. Полинг.
Для структуры ПЧКИ подобную ситуацию можно представить в виде: ПЧКИ, ПЧКИ, ПЧКИ, ПЧКИ, где жирным шрифтом выделены активные участки, обычно составляющие тот или иной интересующий предмет исследования и на самом деле не существующие отдельно от других активных участков, присутствующих в других аналогах этой системы.
Линейно-механистическое классицистическое мышление предельно усугубило эту раздельность и изолированность вплоть до П, Ч, К, И, что привело к злокачественной в культурном отношении, генетически опасной мутации самого представления о едином мироустройстве, господствовавшего на протяжении тысячелетий. Это на несколько столетий позволило не только разделить, но и противопоставить Природу и Культуру, Человека и Природу. Что касается Истории Природы и Истории Культуры, то их стали рассматривать лишь как эволюционно-линейную последовательность тех или иных событий и состояний без учета антитетически-бинарной природы времени и пространства, а также их неоднородности, неизменно учитываемых архаически-антично-средневековым сознанием и на протяжении всего XX столетия постепенно возвращаемых в современный научный обиход.
Представления современной физики о пространстве и времени, развитие которых было стимулировано теорией относительности А. Эйнштейна, основаны на том же принципе сопряженного дуализма, что и релятивистские представления о волне-частице или о динамически-статистическом наборе резонансно-стабилизированных частиц в концепции Полинга.
Сегодня феноменология сопряжении охватывает широкий круг культурных моделей, сопрягающихся, в свой черед, с культурными моделями архаики (мифическое и профанное время) и античности (эйдос и меон). Прежде вего это модель четырехмерного физического пространства-времени, где пространство и время выступают как взаимообратимые сущности, и модель четвертого измерения культуры, сопрягающая единое, интегральное, симультанно-синкретическое, умопостигаемое поле культуры, существующее вне времени и пространства, с его антитетическим культурным двойником - профанным историко-культурным полем.
На представлении о симультанных сопряжениях основываются универсальная бинарная модель генотип-фенотип в современной биологии и универсальная модель синхрония/диахрония, давно уже используемая в языкознании и сравнительном литературоведении. На сопряженно-кооперативных эффектах основаны также синергетические модели Г. Хакена [9] и И. Пригожина [43], где в так называемых точках бифуркации стохастически (вероятностно) релизуется лишь один из двух возможных вариантов развития событий. Сюда же относятся философские построения четвериц А. Лосева [19] и М. Хайдеггера [44], теория S-матрицы и гипотеза бутстрапа Дж. Чу, согласно которой Природа (Вселенная) представляет собой динамическую сеть взаимосвязанных событий, обусловленных когерентной (согласованно изменяющейся во времени) системой, составляющие которой также когерентны [45].
Так мы вновь возвращаемся к образу голограммы, который в последнем примере сопряжен с образом бутстрапа (bootstrap). Это английское слово можно перевести на русский язык двояко: как "ботинки в капкане" (boots-trap) или как "стянутый ремнем ботинок" (boot-strap). В любом случае оно означает жестко детерминированную систему - "ловушку" для владельца обуви. Подобной "ловушкой" для цивилизационного сознания стало обеспечившее стремительный технический прогресс разрушение сначала самого природно-культурного сопряженного комплекса ПЧКИ. а затем и отдельных его (также сопряженных) составляющих. После эпохи Возрождения стала распадаться не только связь времен ("история"), но и связи "природа : человек" (см. сноску 1) и "человек : культура" [8].
Романтики (конец XVIII-начало XIX век) были, кажется, первыми в новой истории, кто стал рассматривать то, что несколько раньше назвали "культурой", как "вторую природу" (Гёте). Обратившись через головы своих предшественников к культурному наследию средневековья, они вновь попытались сопрячь общекультурные, религиозные, медицинские, физические, алхимические, биологические, философские, лингвистические понятия и представления в единый культурный космос. Именно их, дерзнувших через обращение к фольклору и синтез искусств восстановить распавшуюся связь времен, следует считать связующим звеном между архаически-антично-средневековой традицией и современным миром, стоящим перед трудной необходимостью преодолеть глубокий общекультурный кризис, дабы вновь замкнуть в единый, сопряженный цикл Природу, Человека, Культуру, Историю.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Чучин-Русов А.Е. Культурно-исторический процесс: форма и содержание // Вопросы философии. 1996. № 4.
2. Чучин-Русов А.Е. Историко-культурный континуум: пространство и время // Философские исследования.1997.№ 2.
3. Кондратов А.М. Пиктография //Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.
4. Чучин-Русов А. Природа культуры // ОНС. 1995. № 6.
5. Чучин-Русов А.Е. Самопознание культуры ... // ОНС. 1997. № 5.
6. Чучин-Русов А.Е. Гендерные аспекты культуры // ОНС. 1996. № 6.
7. Чучин-Русов А.Е. Единое поле мировой культуры // Вестник РАН. 1996. № 10.
8. Чучин-Русов А.Е. Конвергенция культур. М., 1997.
9. Хакен Г. Синергетика. М., 1985.
10. Горячкина Е. Синергетика и творческая синергия как моделирование космических первообразов // ОНС. 1995. № 2.
11. Чучин-Русов А.Е. Тайна нумерологического кода седьмой главы четвертой Книги Моисеевой "Числа" // Материалы конференции "Квантитативные и нумерологические коды в культуре". М., 1997.
12. Аверинцев С.С. Любовь // Философский энциклопедический словарь. М.. 1983.
13. Философия любви. В 2 т. Т. 2. М., 1990.
14. Хёйзинга И. Homo ludens. M., 1992.
15. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М., 1985. С. 365.
16. Рикс-Марлоу П. Культуры: мемы, темы. сцены и грезы // Каталог биосферы. М., 1991.
17. Бергсон А. Творческая эволюция. М., 1909.
18. Симаков К.В. Теория конкретного времени А. Бергсона//Вестник РАН. 1996. № I.
19. Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. М„ 1993.
20. Камоэнс Луисде. Лузиады. Сонеты. М., 1988. С. 314.
21. Лейбниц Г.В. Сочинения. В 4 т. Т. 2. М., 1975. С. 305, 306.
22. Одоевский В.Ф. Русские ночи. Л., 1975. С. 133.
23. Бор Н. Избранные научные труды. В 2 т. Т. 2. М., 1977.
24. Чернейко Л.О. Гештальтная структура абстрактного имени // Филологические науки. 1994. №4.
25. Чучин-Русов А. Е. Культурный плюрализм //ОНС. 1996. №2.
26. Кацис Л. Апокалиптика "серебряного века" // Человек. 1995. № 2.
27. Барбаро Д. Комментарий к Витрувию. М., 1938.
28. Гак В.Г. Фразеорефлексы в этнокультурном аспекте // Филологические науки. 1995. № 4.
29. Гак В.Г. Слово //Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 466.
30. Никитина Г.А. К вопросу о классификационной схеме фразеологического словаря // Вопросы языкознания. 1995. № 2.
31. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языкознания. 1995. № 1.
32. Степанова Е.Б. Хроникальные заметки о Международной научной конференции "Грамматические уроки XX века" //Вопросы языкознания. 1994. № 5.
33. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.
34. Подлесская В.И. Рецензия на книгу Graft W. Syntactic Categories and Grammatical Relations: the Cognitive Organization of Information. Chicago-London, 1991 // Вопросы языкознания. 1994. №5.
35. Шуцкий Ю.K. Китайская классическая Книга Перемен. М., 1993.
36. Христофорова О.Б. Нганасанский миф о происхождении чисел // Материалы конференции "Квантитативные и нумерологические коды в культуре". М., 1997.
37. Алиханова Ю.М. Числовые коды в индийской культуре // Материалы конференции "Квантитативные и нумерологические коды в культуре". М., 1997.
38. Ковнер С. История медицины. Ч. I. Киев, 1878. С. 82.
39. Раевский Д.С. Некоторые числовые данные в исторических свидетельствах. История, калькуляция, фольклор // Материалы конференции "Квантитативные и нумерологические коды в культуре". М., 1997.
40. Новик Е.С. Числовые классификации у некоторых народов Сибири // Материалы конференции "Квантитативные и нумерологические коды в культуре". М., 1997.
41. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 283.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
