186382 (746358), страница 13
Текст из файла (страница 13)
1. ПСМ пространственно-определительной характеризации.
Образно-ассоциативная репрезентация внутреннего человека может осуществляться путем приписывания субъекту характеризации некоторых постоянных (или устойчивых) пространственных признаков. Фактический материал дает возможность выделить две разновидности указанной модели.
1.1. В ПСМ, схематически представляемой в виде Х какой / каков, внутренний человек получает пространственную интерпретацию посредством присвоения ему конкретного пространственного признака. Данная ПСМ организуется именным предикатом с первичным пространственно характеризующим значением, выраженным прилагательным или адъективированным причастием, и субъектом – носителем пространственных характеристик, позицию которого занимает имя целостного или частичного внутреннего человека. Как и в сфере языковой репрезентации физического мира, пространственная интерпретация внутреннего человека допускает два типа характеристик (о семантической дихотомии физического пространства см.: [Галич 2003: 93-116]).
А. В одних случаях пространственная характеристика представляет собой результат субъективной оценки общего размера (габарита) субъекта психики (или его «части») либо результат его условных измерений в системе параметров описания физического мира - двух-, одномерных измерений, как-то: высота, глубина, ширина, длина и т. п. Предикатами, организующими данную разновидность ПСМ 1.1, являются прилагательные с первичным дименсиональным (от англ. dimension – измерение) значением, заключающимся в оценке определенных линейных параметров или общего размера, величины объекта, ср.: Его мысли глубоки, память обширна; Это был человек с мелкой душой и узкими интересам; Сердце у нее большое.
Б. В других случаях пространственная характеристика – это результат фиксации местоположения «внутреннего» человека в целом или его «части» в системе координат «близко / далеко», «высоко / низко» - по отношению к некоему условному ориентиру, как правило неэксплицированному. ПСМ 1.1 данной разновидности формируют предикаты с дистанциональным значением, ср.: Это недалекий человек с приземленными интересами, низменными чувствами; Они очень близки («связаны тесным общением, дружбой, любовью»).
1.2. В ПСМ, схематически представляемой в виде Х есть что, пространственная репрезентация психических феноменов осуществляется за счет присвоения им характеризующего имени – названия определенной пространственной реалии, которой уподобляется внутренний человек. Данную ПСМ формируют именной предикат, выраженный именем существительным, называющим конкретный предметно-пространственный объект, и характеризующийся субъект – одна из многочисленных номинаций внутреннего человека. В зависимости от выбора способа реализации данной ПСМ в речи метафорически переосмысленный признак вспомогательного субъекта, лежащий в основе такого уподобления, либо эксплицируется, либо имплицируется, осознаваясь в последнем случае как семантические ассоциации - коннотации лексемы, называющей вспомогательный субъект. Как правило, не допускают указания на свойство, ставшее мотивом уподобления, предложения классифицирующей характеризации (Без ума голова - лукошко), а также их семантические эквиваленты – компоненты полипрозитивного высказывания, занимающие периферийные позиции (актантных определителей, сирконстантов) и представляющие собой свернутую пропозициональную структуру. Например: Слова, произнесенные Серебрянским, невозможно было осмыслить сразу, а потому их приходилось укладывать в запасники души чуть ли не штабелями (Е. Яковлева. Уйти красиво) - свойства надежности и долговременности хранения образуют коннотации «запасников» и материализуются в метафорическом выражении «запасники души». Образное сравнение, как раз наоборот, легко допускает расширение модели за счет введения компонентов, называющих основание уподобление феноменов внутреннего мира предметно-пространственным реалиям, см., например, высказывания, в которых для изображения психического используются пространственные образы неосвещенных помещений: Ничего сердце Бенедикту не подсказывало, темно было в сердце, как в избе зимой, когда свечи все вышли, на ощупь живешь; была где-то свечка запасная, да поди найди ее в кромешном мраке (Т. Толстая. Кысь); В душе у Виолетты, безусловно, было темно, как в старом винном погребе (Е. Яковлева. Уйти красиво).
Особый случай реализации представляют собой языковые выражения и речевые высказывания, в которых в качестве именного пространственно характеризующего предиката выступает абстрактное пространственное понятие, полученное в результате субстантивации прилагательного с дименсиональным значением (глубина ума, широта души): Естественно, где-то на поверхности души обиды иногда могут появиться. Но в глубину души их никто не пустит…(Н. Козлов. Как относиться к себе и к людям…); Принять человека таким, какой он есть, понять его, простить, и не на словах, а в сердце, обогреть…Вот что я называю широтой русской души (из радиобеседы). В подобных случаях, когда грамматическая структура не соответствует семантической (предицируемый пространственный признак получает грамматическое значение предмета), приоритетным для выявления модели все-таки является семантика языковых единиц. Они используются для непосредственной (т. е. обходящейся без указания на вспомогательный субъект) образно-ассоциативной пространственной характеризации внутреннего человека и поэтому, по-видимому, должны быть отнесены к ПСМ 1.1.
Внутренней семантической формой языковых (речевых) единиц, реализующих А-разновидность модели 1.1., является образ условного (представляемого) духовного пространства – чувственно воспринимаемого квазипредмета, имеющего определенные внешние границы, протяженность которых можно измерить. В основе Б-разновидности той же ПСМ – представление о локализации субъекта внутреннего мира (или его части) относительно другого объекта (или субъекта), находящегося на определенном расстоянии от первого.
Естественно, что перенос системы пространственных координат из мира физического, материального в идеальный мир психического сопровождается семантическими сдвигами. Как уже было сказано, семантика внутреннего пространства воспринимается носителями русского языка как непространственная. Феномены внутреннего мира приобретают пространственные характеристики с иных, нежели явления внешнего мира, позиций. Как замечает М.В. Пименова, внешнее, физическое пространство ориентируется на антропометрические признаки [Пименова 1999]: точка отсчета здесь – человек как субъект оценки с его представлениями о норме. Пространственно характеризующие предикаты в своих первичных значениях фиксируют воспринимаемые человеком черты объективного мира. При этом для пространственной квалификации предметов физического мира важными оказываются положение человека в пространстве, поле его зрения, уровень его глаз, рост и др. В области пространственной характеризации психических субъектов и объектов также действует антропометрия, однако она носит иной характер.
Человек как носитель определенного внутреннего содержания «измеряется» по иным «законам»: пространственные предикаты фиксируют соответствие (или несоответствие) психологических качеств, состояний, действий или внутреннего содержания личности в целом – вкусам, нормам, нравственным идеалам, практическим интересам человека, его представлениям о полезности и функциональности. Предикаты, пространственно характеризующие внутреннего человека, развивают разнообразные аксиологические значения. Эти предикаты (фиксируют) выражают и собственно психологические оценочные значения, относящиеся к так называемым сенсорным оценкам, которые, как отмечает Н.Д. Арутюнова, характеризуют в большей мере вкусы, а также чувственный, психический, опыт субъекта оценки, чем ее объект. «Субъект психологической оценки выступает в этом случае как психический… рецептор и в качестве такового характеризуется тонкостью или грубостью восприятия - с одной стороны, и глубиной или поверхностью переживаний – с другой…» [Арутюнова 1988: 76]. Таковы «пространственные» предикаты со значением степени, силы проявления чувства (глубокая страсть, глубокая радость, большая радость, мелкая тревога), основательности, широты знаний и интересов (глубокая идея, глубокие знания, узкий интерес, широкий интерес). Кроме того, в рассматриваемую лексико-грамматическую группу входят предикаты со значением этической оценки внутреннего человека. И поскольку духовное начало в человеке, формируемое этическим и эстетическим чувствами, моделируется языковым сознанием по вертикали, в соответствии с особенностями его телесной организации (вертикальное положение тела человека, подчинение закону тяготения, делающему естественной ассоциацию идеи высоты или подъема с идей превосходства, в том числе нравственного, эстетического, идеи низа, падения – с идеями греха, порока, хаоса), в эти виды оценок вовлекаются метафоры «высоты / низости» [Уилрайт 1990: 98-99; Арутюнова 1988: 76]. Приведем примеры пространственных определений имен психических объектов со значением положительной этической оценки: высокая страсть, высокая / возвышенная душа, возвышенный ум, возвышенные грезы – и с отрицательной: низкая / низменная страсть, низкая личность, низкие цели. Наш материал позволяет говорить о том, что именам прилагательным с первичным дименсиональным значением не свойственно развивать рационалистические оценочные значения8, основными критериями которых являются физическая или психологическая польза, функциональность, целесообразность объекта оценки.
2. ПСМ пространственной организации человека.
Пространственно характеризуемые субъекты и объекты внутреннего мира могут быть представлены объемно - как трехмерные пространства - и потому иметь такие параметры описания, как ширина, высота, длина, или, «не иметь вообще измерения, мыслиться как идеальная поверхность, точка или линия» [Пименова 1999: 191] (этот «плоскостной» пространственный признак актуализируется в высказываниях с помощью предложно-падежного сочетания На (по) + имя внутреннего человека или его условного заместителя (На душе тоска; Он мне не по душе; Что у него на уме? На моей памяти это случалось дважды). Наряду с упомянутыми пространственными признаками объектам и субъектам внутреннего мира человека приписывается еще один признак - «вместимость». Предикатно-аргументная структура высказываний, объективирующих в своих значениях представление о человеке как вместилище психических феноменов, схематично описывается так: В Х есть что.
Рассматривая внутреннее пространство человека в этом аспекте, по-видимому, стоит разграничивать близкие и все же не тождественные (какими, в частности, они предстают в работе М.П. Пименовой) понятия «объем» и «вместимость» (у упомянутого автора - «вмещенность»). Из этих двух пространственных характеристик первая является параметрической (объем - величина чего-н. в длину, высоту и ширину, измеряемая в кубических единицах [СО 1990: 439], а вторая - функциональной (вместимость - способность вмещать значительное количество чего-н., емкость [СО 1990: 91]). Их связывают отношения обусловленности: именно в силу того, что некий объект имеет высоту, длину и ширину, т.е. объем, он оказывается потенциальным вместилищем других объектов.
В основе интерпретации внутреннего мира как вместилища лежит универсальное представление об особым образом организованном пространстве. Рассмотрение категории вместилища (или контейнера) в системе смежных глобальных когнитивных категорий позволяет увидеть сложный, производный характер первого. «…Органично и естественно рождается представление о вместилищах = контейнерах [у автора выделено прописными. – Е.К.] на базе противопоставления пространства и объекта, преодолеваемого не только в представлении об объекте в пространстве, но и в особом представлении самого объекта как берущегося исключительно в определенном ракурсе - его способности вмещать нечто, включать это нечто в свой состав, удерживать его в более или менее жестких границах и т. п.» [Кубрякова 1999: 7].
Лежащая в основе понятия «вместимость» идея пустого пространства, в котором находятся все выделенные человеком объекты, материальные и идеальные, делает его вездесущим и позволяет рассматривать мир как нечто похожее на русскую матрешку, складывающуюся из фигурок разного размера, помещаемых одна в другую [Там же]. Этот принцип встроенности действует и в сфере концептуализации человека.
Последний есть одновременно и вместилище, и вместимое. С одной стороны, как составная часть мира он существует и функционирует в его границах, а с другой - сам является целым миром, заполненным разнообразными объектами, материальными и идеальными сущностями (телесными и душевными органами, мыслями, состояниями и др.). На примере частичных пространственных образов внутреннего человека легко прослеживается присущий наивной категоризации психического метаморфизм, обусловленный сменой одного ракурса изображения объекта на другой. Ср., например, высказывания, в которых душа представлены и как заполненное радостью пространство (вместилище), и как наполнение пространства сердца (вместимое): Вот вам заберутся в сердце, а там душа человеческая, вы почувствуете некоторый дискомфорт…(из газ. интервью с М. Захаровым ); Но почему же светилась в душе какая-то печальная радость? (В. Белов. Кануны).
В русской ЯКМ вместилищем самых разнообразных субъектов и объектов внутреннего мира мыслится как человек в целом, так и отдельные его «части». При этом в высказываниях, реализующих ПСМ 2, заполненность внутреннего пространства человека может реализовываться двояко - как реальная или потенциальная вместимость. В одних случаях пространство внутреннего мира интерпретируется как полное (заполненное или заполняющееся), в других - как пустое (опустошенное). И в том и в другом случае семантика пространственной организации человека выражается грамматически (предложно-падежными формами с локативным значением в бытийных предложениях) и лексически (предикатами реальной / потенциальной вместимости – глаголами, прилагательными, в значениях которых есть сема полноты / пустоты), ср.: В сердце живет любовь – Сердце наполнено любовью; В голове ни одной мысли – Проснулся с пустой головой.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
