121271 (715907), страница 6

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 6)

Относительно личных оскорблений Правда сыновей Ярослава представляет три статьи. В первой говорится, что окровавленный, или с синяками человек не обязан представлять свидетелей; во второй, что за побои смерда без княжеского позволения платится за обиду три гривны; в третьей говорится, что за побои огнищанина, тиуна, или княжеского мечника платится за обиду 12 гривен. Здесь закон опять говорить об одних княжих людях, а не о земцах, следовательно, по отношению к земцам узаконения Правды Ярослвовой остались в прежней силе. В такой же силе остались постановления Ярославовой Правды относительно различия побоев разног рода. Сыновья Ярослава не упоминают о них в своей Правде именно потому, что подробности эти остались неизменны. Сынова Ярослава говорят в своей Правде лишь о том, в чем были сделаны изменения. В Правде сказано: «А ино все, яко же Ярослав судил, такоже и сынове ело уставиша».

Второй отдел заключаешь в себе статьи о нарушена прав собственности. Статьи этого отдела разделяются на три разряда. В первом разряде определяется плата пени за покраденные вещи, которую должен был выплатить вор, если у него не окажется налице покраденных вещей. Здесь княжеский конь оценивался в 3 гривны, а конь смерда в 2 гривны, кобыла — в 60 резаней, вол в 1 гривну, корова в 40 резаней, баран в 1 ногату. Во второго разряде статей излагаются различные пени, которые должны были платить уличенные в нарушении права собственности. Пени эти были следующие: 1) за увод чужого раба 12 гривен, 2) за кражу коня или вола из кляти и гривну и 30 резаней. А если в одном воровстве участвовали несколько лиц, то с каждого по 3 гривны в 30 резаней. В статье об этом сказано: «Оже их было 18, то по 3 гривны и 30 резаней платить мужеви». 3) За порчу чужой межи — 12 гривен, за порчу княжей борти — 3 гривны, а за порчу борти смерда — 3 гривны. В статьях 3-го разряда говорится о мелкой краже, а также обозначаются цены за покраденные вещи и пене или продажи за них в пользу князя. Здесь замечательно то, что продажа за мелкую кражу назначается вдвое более против цены покраденной вещи; так, гусь оценивался в 30 резаней; а продажа за покражу его назначалось в 60 резаней; кроме того, если в краже участвовали 10, или боле человек, то каждый из них должен был платить продажи по 60 резаней.

В отделе узаконений против нарушителей нрава собственности, особенно обращают на себя внимание следующие постановления: 1) в первой статье за убийство раба назначается пеня в 5 гривен а за увод раба платилось 12 гривен, следовательно боле, чем вдвое. Это показывает, что русское общество того времени смотрело на раба, как на вещь. Убийство раба не могло принести никому пользы, следовательно не могло быть часто, напротив, увод раба приносил большую или меньшую пользу тому, кто уводил, следовательно это преступление совершалось чаще, а следовательно должно быть наказываемо строже. Во 2) в Правде сыновей Ярослава делается различие между одиночными воровством и воровством, совершенным целою шайкою, причем за последнее пеня была более. В 3) в Правде сыновей Ярослава особенно замечательна статья о порче межей. В Ярославовой Правде о ней не и помину. Но, конечно, необходимо должно допустить, что меры против порчи межей :существовали, как в Ярослававо время, так и прежде него, потому что и в это время русский народ был земледельческим народом, а следовательно дорожил своими полями, тем более. что тогда было еще очень немного обработанных полей. Межевыми знаками служили ямы, зарубки на деревьях и разные естественные признаки. Отсутствие в Ярославовой Правде узаконений относительно порчи межей можно объяснить тем, что Ярослав, конечно, представлял разбирательство дел этого рода или старому обычаю, или, что всего вероятнее, Судному Закону, в котором есть статья о порче межей. Но через 50 лет после смерти Ярослава русское общество уже настолько развилось, что не могло оставаться ни при обычном праве, ни при Судном Законе, полагавших телесное наказание, несогласное с русским духом, и потребовало законов новых. Поэтому-то сыновья Ярослава и помещают в своей Правде статью относительно порчи межей. По Правде сыновей Ярослава, порча межей считалась очень важным преступлением - за нее назначалась пеня в 12 гривен, равная пени за увоз раба.

Третий отдел Правды сыновей Ярослава заключает статьи о суде и судебных пошлинах по уголовным делам. Отдел этот состоит из двух статей. Первая из них говорить, что «пойманного вора должно вести на княжий двор», т. е. к князю, или наместнику его, или к тиуну. Статья эта прямо отрицает самоуправство: по ней, убивши вора, связанного и не могшего никому вредить, считался убийцею и приговаривался за это к плате виры. Во 2-й статье этого отдела определяются следующие судебные пени: а) емцу, т. е. тому кто ловил вора, 10 резаней; б) княжему мечнику - 1 куна от гривны; в) в десятину на церковь 15 кун; г) князю три гривны. Если же дело будет оценено в 12 гривен, то емцу 70 кун, в церковь 2 гривны, а князю 10 гривен. Это распределение судебных пошлин очевидно относится к преступлениям по нарушению прав собственности; относительно преступлений против личности оставлен был во всей силе старый Ярославов устав «о вирных уроках и продажах». Подробное рассмотрение Правды сыновей Ярослава показывает, что она составляет продолжение, пополнение и развитие Ярославовой Правды, но не составляет ее повторения. Она ясно выражает понятие русского общества ее времени о праве, понятие, которое оно имело в течение нескольких десятков лет по смерти Ярослава и которое в это время довольно развилось. Так, Ярослав в своей Правде еще не мог отменить совершенно месть родственников за убитого, он только ограничил ее, определив, кто из родственников убитого мог мстить за него. Сыновья же Ярослава прямо отрицают законность права мести. Они заменяют месть пенями, которые в их Правде разделяются на три вида, именно: когда общество должно платить за убийцу, когда — сам убийца, и, наконец, когда пеня отменялась и убийство не вменялось в преступление. Точно также и в делах по нарушению прав собственности сыновья Ярослава на столько опередили своего отца, что уже разграничили воровство единичное от воровства шайками. Это разграничение указывает на возникновение в русском обществе новых вопросов и на развившуюся в нем потребность яснее определять общественные отношения. Но как видно из предыдущего, и Правда сыновей Ярослава еще не выходить из пределов законов уголовных: в ней нет узаконены по гражданскому праву, а одни только узаконения уголовные.

Русская правда XII столетия. Развитие общественной жизни на Руси породило новые вопросы., требовавшие законодательного решения. потому Русская Правда не могла оставаться на той же ступени развития, на какой она была при сыновьях Ярослава. Вместе с развитием общества развиваются и его законы. Конечно, общество этом своем движении опережает закон, который, таким образом остается позади, но все-таки и он движется. Хотя в русское общество не входило новых элементов до самого татарского нашествия, но тем не мене прежние элементы его: варяжский, славянский и византийский постепенно изменялись и принимали один характер - чисто русский. Это постепенное слияние элементов должно было изменять развитие общества, а это изменение должно было отразиться на законодательстве. Следы этого развиты общества мы замечаем в дальнейших изменениях и редакциях Русской Правды. Действительно, в последующих редакциях Русской Правды мы встречаем ясные доказательства постепенного развития и изменения Правды Ярослава и Правды сыновей его. При внимательном рассмотрении последующих редакции Русской Правды нельзя не заметить, что они не суть повторение, или искажение Правды Ярослава и Правды сыновей его, но составляют отдельные законодательные памятники разных времен, приспособленные к разным степеням развитая русского общества. При рассматривании редакций Русской Правды последующих времен нельзя не заметить, что почти во всех них упоминается о Русской Правде Ярославовой редакции и о ее изменении при сыновьях Ярослава. Это обстоятельство служить прямым указанием на то, что все редакции Русской Правды после сыновей Ярослава составляют отдельные законодательные памятники, которые не должно смешивать с двумя, рассмотренными нами.

Содержание Правды XII века во всех списках начинается следующими словами: «Суд Ярославль Володимиричь, Правда Русская». Несмотря на такое заглавие, она, очевидно, не есть Ярославова Правда отдельный законодательный памятник, в котором из Ярославовой Правды и Правды сыновей его заимствована только одна первая статья, все же прочее в ней составляет новость, основанную на новых началах, выработанных русским обществом. Поэтому, заглавие: «Суд Ярославль Володимирич» - собственно можно отнести только к одной первой статье, которая действительно взята из Ярославовой Правды. Правду XII столетия можно разделить на 4 отдала: в первом из них говорится о преступлениях против жизни, во втором - о личных оскорблениях, в третьем - о нарушены прав собственности, в четвертом излагаются узаконения о займах. Из этого разделения статей мы ясно видим, что памятник сей, подобно предшествующим, еще преимущественно относится к уголовному законодательству,- из гражданского права в нем помещен только один отдел – займах

Первый отдел. Правда XII века начинается первой статьей Ярославовой Правды и Правды сыновей его, отменивших месть за убийство и заменивших ее кунами. Указавши, таким образом, на основное начало законодательств предшествующего времени, Правда XVII века приступает к развитию юридических понятий своего времени, именно, излагает узаконения о вирах. Она во 1-х определяет, что такое дикая вира и головщина и кто платил их. По этому определению, дикою вирою называлась а) пеня за убийство, совершенное во время разбоя, или когда нет на-лицо убийцы, или же когда община не хочет выдать его; b) пеня за убийство, учиненное ссоре; с) вира за убийство, учиненное на пиру явно, а не скрытно. Отличительный характер дикой виры был тот, что ее платил не сам убийца, а целая община вервь, к которой принадлежал убийца, и притом община платила эту виру не вдруг, а погодно, в течении нескольких лет. Основанием для платежа дикой виры общиною служило то, что совершивший убийство был сам членом этой общины или верви, и состоял вкладчиком по постоянному и каждогодному платежу дикой виры, хотя бы он и не совершил убийства. В законе прямо сказано; «Будет ли головник их в верви, то за не к ним прикладывают того же деля им помогати головнику (убийце)». Итак, дикую виру, т. е. пеню князю за убийство, головник платил не один, а при помощи целой общины. Но самую головщину, т. е. плату родственникам за голову убитого, он платил один, тут община не помогала ему. В той же статье говорится: «А головничество, и то самому головнику; а в сороце гривен (т. е. дикую виру) заплатити ему из дружины (т. е. вместе с членами верви) свою часть». Из учреждения дикой виры видно, что здесь действовало юридическое понятие о вменении. Общество, вервь, не вменяло в преступление убийство в 3-х показанных нами случаях, считало это убийство неумышленным, или, по крайней мере, извиняло убийцу, находило его хорошим членом и потому помогало ему, как своему вкладчику, в плате виры и не выдавало его. Во 2-х, настоящей памятник определяет: когда не допускается дикая вира, т. е. когда платил виру сам убийца. Во-первых, виру платил тот убийца, который убил другого без ссоры, без причины со стороны убитого, а единственно с злым умыслом, чтобы его ограбить. Такой убийца в законе прямо назван разбойником; за него вервь не платила, а напротив самого его с семейством а со всем именем отдавала «на поток и на разграбление». В законе сказано: «за разбойника люди не платят, но выдадят самого всего и с женою и с детьми на поток и на разграбление».Община явно не терпит злоумышленного убийцу; она не только защищает его, а, напротив, исключает его из своих членов как нетерпимого злодея, и убийство с злым умыслом считается достойным строгой кары. Во-вторых, пособием общины в уплате виры не пользовались те из убийц, хотя бы и неумышленных, которые не принадлежали ни к какой верви, не вкладывали своей доли в дикую виру: «аже кто не вложится в дикую виру», говорится в законе, «тому люди, не помогают, но сам платит». Здесь головник, хотя и сам платит, без пособия общины, но он, как неумышленный убийца, следовательно, терпимый член, не изгоняется из общины, не отдается на поток и на разграбление; он по-прежнему остается членом общины, только сам, своими средствами уплачивает виру и годовщину, так как он не вкладывался в дикую виру. В-третьих, настоящий памятник говорить о так называемой поклепной вире. Поклепною вирою называлась вира, платимая тем, на кого падало подозрение в убийстве, или кого уличили в убийств свидетели, но кто не был схвачен во время самого совершения убийства. Закон в таком случай требует суда и судебными доказательствами признает свидетелей, а ежели их не будет, то испытание железом. Для полного доказательства совершенного преступления по закону требуется 7 свидетелей, ежели истец будет Русский, а ежели Варяг, или другой иноземец, то достаточно 2 свидетелей, т. е. обвиняемый признается преступником, ежели семь, или двое свидетелей подтвердят обвинение. Но Русская Правда допускает поклеп в убийстве и иск только в таком случае, когда найден будет еще не разложившийся труп, когда же будут найдены только кости, или до того истлевший труп, что убитого нельзя и узнать, в таком случае ни иск, ни суд по закону не допускаются. В законе сказано: «А на костех и мертвеце не платити виры, оже имени не ведают, ни знают его». Это ясно показывает, что в XII веке уголовное дело только то тогда разбиралось, когда были истцы по этому делу, т. е. процесс бы чисто обвинительный.

Относительно узаконений о вирных пошлинах Правда XII столетия следует уставу Ярослава о вирных уроках, только несколько изменяет его, именно: 1) вирные уроки она разделяет на два разряда: а) на виры в 80 гривен и b) на виры в 40 гривен. Вместо вирного урока в 60 гривен в пользу вирника, как это узаконяет Ярославова Правда, Правда XII века узаконяет брать в пользу вирника от 80 гривен 16 гривен, а от 40 гривен 8. Кормы же вирнику Правда XII века определяет так же, как и Ярославова Правда. Далее в настоящем отдали помещена оценка, почем платить за каждую голову годовщины. Эта оценка одинакова с оценкою по Правде сыновей Ярослава, только здесь прибавлено: во 1-х, разделение княжеских служителей на два разряда, причем к первому, в 80 гривен за голову, отнесены тиуны - огнищный и конюший; а ко второму, в 40 гривен, княжие отроки, конюхи и повара,- следовательно, младшая дружина; во 2-х, в двенадцати-гривенную годовщину включены ремесленники и ремесленницы, а в пяти-гривенную к княжеским рядовичам причислены и боярские рядовичи. Первый отдел настоящего памятника оканчивается статьею о пошлинах, платимых в том случай, когда кто оправляется от обвинения в убийств; здесь пошлины в пользу княжого отрока брались одинаково с оправданного и с обвинителя. В законе сказано: «А кто свержеть виру, то гривна кун сметная отроку; а кто и клепал, а тому дати другую гривну».

Во втором отделе о личных оскорблениях настоящий памятник перечисляет те же преступления, какие перечислены и в Правде Ярослава. Самое наказание остается большею частью прежним, но настоящий памятник развивает некоторые новые юридические понятия, на которые прежнее законодатели не обращали внимания. Так, например, в статье: «оже кто кого ударить батогом....» в Ярославовой Правде просто назначена пеня в 12 гривен, согласно с Олеговым договором; в настоящем же памятнике к пени в 12 гривен прибавлено еще: «Не терпя ли противу тому тнеть мечем, то вины ему в том нет». Или в статье: «Аже приидет кровав муж на двор (княжь)» по Ярославову закону предоставлялось на волю обиженного или мстить, или взять три гривны за обиду и плату за леченье, а обида доказывалась на суде знаками на теле: ранами, синяками и проч., а за недостатком их - свидетелями. Точно тот же порядок удержан и в настоящем памятники, но здесь прибавлено, что свидетели должны говорить «слово противу слова» с обвинителем и сверх того сказано, что кто начал драку, тот обязан платить, сверх 3 гривен обиженному, 60 кун и еще 3 гривны продажи в казну княжескую. Это узаконение вошло в Правду XII века прямо из Судного Закона, в который оно вошло из Юстинианова кодекса. Если же окажется по указанно свидетелей, что избитый, пришедший жаловаться, сам начал драку, то лишался права на получение вознаграждения за обиду. В закон сказано: «Аще и кровав приидет а будет сам почал, а вылезут послуси, то то ему за платеж, оже и били». Следовательно, в Правде XII столетия принималось уже в расчет, кто начал драку; прежде же достаточно было показать знаки побоев, или привести свидетелей, чтобы получить вознаграждение за обиду; теперь же, кто начал драку, хотя бы он и действительно был оскорблен, или потерпел побои, тот терял всякое право на вознаграждение от обидчика и не имел права жаловаться. Следовательно, закон здесь обращал внимание и судил не по одному факту, а по причинам, вызвавшим факт, чего в прежнем русском законодательстве не было заметно. Таким образом, отдел о личных оскорблениях замечателен для нас в том отношении, что в нем разбирается не один факт, а также и мотив факта, или воля совершившего преступление.

Характеристики

Список файлов реферата