121271 (715907), страница 5

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 5)

Отдел первый. Первому вопросу у Ярослава посвящена одна первая статья. В ней сказано: «Аще убьет муж мужа, то мстити брату брата, любо отцю, любо сыну, любо брату – чаду, ли братнюю сынови, оже не будет кто его мьстяй, то положить за голову 80 гривен, аще ли будет княжь муж, или тиун княжь. А если будет Русин, горожанин, любо гридь, или купец, или тиун болярьскый, или мечник, любо изгой, ли Словенин, 40 гривен положити за нь». Из этой статьи ясно, что в делах по убийству и в Ярославово время основным законом была месть. Русское общество того времени не могло еще отказаться от этого исконного своего обычая. Но тем не мене настоящая статья свидетельствует, что русское общество подвинулось вперед в период времени от Олега и Игоря до Ярослава. По законам сих последних, месть за убитого была предоставлена всем родственникам его и единственное спасение от этой мсти было бегство. По закону же Ярослава месть ограничивалась степенями родства, так что только ближайшие родственники убитого - отец, сын, брат, племянник, дядя - могли мстить убийце. Если же не было ближайших родственников, то никто не имел права мстить, а только взыскивалась с убийцы в пользу родственников убитого определенная пеня. Дале, по Олегову договору все имущество убийцы без изъятия следовало ближайшим родственникам убитого, хотя бы и у самого убийцы оставались дети. Напротив того, по Ярославовой Правде, не все имение достается родственникам убитого, а лишь определенная пеня, смотря по общественному состоянию убитого. Это положение Ярослава указывает на ограничение мести. Здесь является предварительно оценка преступления на место прежней безотчетной мести. Дети преступника не лишаются всего состояния, у них берется лишь законная пеня. Это постановление указывает на влияние христианства и сильное развитие общественной жизни. По Ярославовой Правде вознаграждение за убийство есть дело частное. Дальние степени родства не имели права вознаграждения. Следовально, Русская Правда не уничтожает частного, личного характера наказания. По Русской Правде видно, что закон не разбирал, как убил убийца - злонамеренно, или нет. Во время Ярослава все убийцы были одинаково виновны и одинаково подвергались мести родственников, которые не заботились о причинах и побуждениях, которые были мотивом к убийству, а довольствовались одним простым фактом. Из Ярославовой Правды видно, что закон заботился не об уничтожении прежней мести, а только о том, чтобы ограничить ее, чтобы остановить бесконечную резню. Таким образом, законы Ярослава об убийстве суть ограничение, видоизменение мести.

Второй отдел Правды содержал в себе узаконения о личных оскорблениях. Он состоит из 8 статей, в которых разбираются разного рода побои и определяются наказания за них. Личным оскорблением тогда считались только побои, а оскорбления словами, как напр. брань, клевета, не считались оскорблением. По крайней мере мы не видим в Русской Правде и других позднейших узаконениях, чтобы что либо, за исключением побоев, запрещалось законом, как личное оскорбление. Уже только в судебнике мы встречаем запрещение «лаяния», т. е. брани, на которую закон смотрит, как на личное оскорбление. Здесь точно также, как и в законе об убийств, основной закон — право частной мести. Обиженному предоставлялось на выбор — или мстить обидчику, или взыскать с него плату за оскорбление. Плата эта по Ярославовой Правде определялась так: 1) если кто кого прибьет до крови, или наделает синяков руками, а не оружием, то платить три гривны выкупа за обиду и сверх того платить обиженному за лечение. Статья (ст. 2. Ак. сп.), в которой изложено это законоположение, представляет любопытный факт борьбы нашего законодательства с византийским. Статья эта есть явно переделка подобной статьи судного закона (в 25 главе), но в Правде эта статья принимает чисто русский характер и подводится под русское начало меси. 2) Если кто ударит кого палкой, или иным чем и даже мечем, но не обнаженным, то платит 12 гривен за обиду. Статьи (ст. 3 и 4. Ак. сп.), сюда относящиеся, представляют повторение Олегова и Игорева договоров о побоях; в них даже сохранены все формы прежних законов, именно,— по законам Олега и Игоря, за удар мечем, или другим орудием, назначалось 5 литр серебра; та же пеня назначается и Ярославовой Правдой, только греческие литры переменены здесь на русские гривны и посему положено 12 гривен. Дале, по Олегову закону, если кто не мог уплатить 5 литр серебра, то платил обиженному сколько мог, а в остальном клялся, что ему негде взять. Тот же порядок сохранен и в Ярославовой Правде. 3) Если кто кого ударит обнаженным мечем по ноге, или по руке, так что нога или рука отпадут, то платит за это 40 гривен. 4) Если кто кому отрубит палец, то платить за это три гривны обиженному. 5) Если кто у кого вырвет бороду или ус, то платит ему за обиду 12 гривен (ст. 5, 6 и 7. Ак. сп.). Замечательно, что борода или ус ценились дороже, чем палец. Это свидетельствует о сильном развитии на Руси личности, так как заметное обезображение ценилось дороже, чем незаметное увечье. 6) Если кто на кого вынет меч, но не ударит, то платит за это одну гривну. Статья (ст. 8. Ак. сп.), в которой изложено это узаконение, замечательна тем, что здесь наказывается и самое покушение на убийство, или насилие, что указываешь на строгое охранение в обществе тишины и мира и свидетельствует о сильно развитом общественном устройств. 7) Если кто толкнет кого от себя, или к себе, то платит за это три гривны обиженному. Во всех этих статьях закон, как и при Олеге, поддерживает права мести. Очевидно, эти статьи были изданы в отмену статей Судного Закона, несогласных с духом общества. Но влияние Судного Закона было так сильно, что Ярослав не мог уже вполне отрешиться от византийского права и обратиться к старым русским обычаям. По старым русским обычаям в делах по личным оскорблениям судебными доказательствами были знамение (знаки от побоев) и рота. Ярослав отменил роту и ввел новое судебное доказательство, чисто византийского происхождения,- свидетелей или видоков. В Правде сказано: «Оже приидет кровав муж, или синь, то видока ему не искати. Аще ли не будет на нем знамения, то привести ему видок»; а если обвиненный не мог найти свидетелей, то иск его прекращался. Ярослав оставил роту в одном только случае - если обиженный был Варяг, или Колбяг. Это, вероятно, потому, что ни в Скандинавии, ни в Померании не было введено христианство и тому Ярослав не хотел подчинить Варягов и Колбягов христианским законам.

Третий отдел Ярославовой Правды заключает в себе узаконения по делам нарушения собственности. Статьи, сюда относящиеся, числом 8, могут быть разделены на два разряда. Статьи первого разряда говорят о наказании преступников, а во втором излагается порядок судопроизводства по делам нарушения права собственности. Закон, в случае нарушения права собственности, не думает об общественном наказами преступника, а только взыскиваешь с него обиду, помогает частному лицу восстановить право, взыскивая с преступника в пользу обиженного. Ясно, что и здесь самое наказание преступника является еще в форме частной мести. Первые три статьи взяты из Судного Закона, только телесное наказание заменено здесь пенею в три гривны. Пеня эта налагалась: 1) за укрывательство чужого раба, 2) за своевольное и без ведома хозяина употребление чужого коня и 3) за произвольное присвоение себе оружия, коня, платья, или иной какой либо вещи (ст. 10, 11 и 12 Ак. сп.). Преступник в этом случае, кроме цены покраденной вещи, должен был платить еще пеню в три гривны собственнику. Эти статьи подтверждают высказанную выше мысль, а именно, что основанием законных преследований преступника было вознаграждение; следовательно, наказание являлось в форме частной мести, хотя произвол лица был устранен и его место заняло правительством определенное мщение. Ту же пеню, т. е. три гривны, должен был платить должник, отвергавший свой долг (ст. 14 Ак. сп.). Он считался вором и судился, как таковой. - Второй разряд узаконений настоящего отдела представляешь важное свидетельство о тогдашнем порядке суда и вообще об устройстве тогдашнего общества. В этих статьях говорится во 1), что укрывателю чужого раба давалось три дня сроку, чтобы объявить об укрывающемся рабе и вывести его на торг; если же он этого не делал, то считался вором и подвергался пене в три гривны (ст. 10 Ак. сп.). 2) Хозяин, увидавши у другого своего коня, оружие, платье, или другую вещь, не мог ее взять, но мог только требовать, чтобы тот, у кого он ее увидел, указал на того, от кого он получил, и вел бы его на свод к нему, если же тот не шел на свод, то ему давалось 5 дней срока найти поручителей, что вещь не украдена, а приобретена законно (ст. 13 Ак. сп.). Если в предшествующих узаконениях мы видим преобладание частного произвола над началом общественного благоустройства и порядка, то в этой статьи замечаем обратное явление. В ней закон ограждает неприкосновенность владения против предъявления недоказанных правь на вещь. В этой же статье мы встречаем поручителей и судебные сроки что указывает на развитие судебного устройства на Руси. 3) Если должник станет отпираться от долга, то кредитору представлялось право представить 12 свидетелей, которые могли бы подтвердить, что кредитор действительно давал взаймы то, что требует с должника (ст. 14, Ак. сп.). Статья, где излагается это узаконение, есть единственная статья во всей Ярославской Правде из гражданского права. Она вошла сюда потому, что ее нет в Судном Законе; следовательно, на Руси в Ярославово время долги взыскивались иным путем, чем в Византии. Византийские законы о кредите были неприложимы у нас, так как у нас не было маклеров, заемных писем и прочих мер, которыми ограждался там кредит. 4) Господин, отыскавший своего пропавшего раба у какого-либо хозяина, мог требовать у последнего, чтобы тот вел его на свод тому, у кого он купил раба; а этот должен был привести его к другому, у кого он купил, а другой к третьему, у которого господин брал его раба, или вместо раба деньги, и предоставлял ему дальнейшие розыскания вора (ст. 15, Ак. сп.). Порядок суд засвидетельствованный этими статьями, был чисто общинный по делам о нарушении прав собственности. Дела решались сводом, свидетелями, или поручителями, для отыскания которых предоставлялось 5 дней сроку. Суд производился миром, обществом, без участия князя и его посадника,— следовательно, на чисто общинном начали. Все сделки производились публично, при свидетелях, так что, в случай иска, каждый член общества ограждал свое право сводом, поручительством и свидетелями, а если не мог этого сделать, то признавался виновным.

Определив пени и порядок суда в делах о нарушены собственности, закон определяет те случаи, в которых нарушение права собственности не бывает преступно, не подлежит наказанию Этих исключительных случаев два. Во 1) когда раб ударил свободного человека, то обиженный мог безнаказанно убить его. Мало того, если ударивший раб укрывался в доме господина своего, то последний должен был выдать его обиженному, или заплатить 12, гривен; но и затем обиженный, встретя где-нибудь оскорбившего его раба, мог убить его и не платить пени (ст. 16, Ак. сп.). Здесь обида, полученная от раба, оценивается в 12 гривен, одинаково с обидою от свободного человека, очевидно потому, что здесь вину его принимает на себя господин, следовательно и обида перестает быть обидою от раба. Но отсюда нельзя заключать, чтобы обида от раба считалась наравне с обидою от свободного человека. Обиженный имел право убить раба даже и тогда, когда он получил от господина законное вознаграждение за обиду. Следовательно, без вмешательства господина раб платил за обиду жизнью, а не пенею, и следовательно обида от раба не считалась наравне с обидою от свободного человека. Второй случай состоял в том, что кто, взявши с дозволения хозяина оружие, или платье испортил бы его, то, по закону Ярослава, пени он не платить, а должен был отдать только цену вещи (ст. 17, Ак. сп.).

Эти узаконения показывают, что Русская Правда составлена по исконным русским обычаям, основанным на общинном начале, хотя и не без влияния Судного Закона. А с другой стороны, те же узаконения свидетельствуют, что памятник сей есть именно та судно-льготная грамота, которую Ярослав дал Новгородцам в благодарность за усердную помощь в войнах его с Святополком, ибо во всей грамоте нет и помину не только о судных пошлинах князю, но и о каком-либо участии князя в судных делах - во всей грамоте мы видим, что суд по всем делам принадлежал обществу, миру, а не князю. Конечно, это была привилегия только Новгородцев, а не общий порядок суда на Руси, ибо по летописям мы знаем, что князья были призваны судить и рядить и это право всегда за ними оставалось.

Устав Ярослава о вирных уроках. Устав этот во всех списках приписывается Ярославу, поэтому мы не имеем права сомневаться в его подлинности, тем боле, что самое содержание его, подходящее к характеру Русской Правды, не позволяет относить его к другому времени. Устав этот свидетельствует о вирном устройстве того времени; из него видно, что виры составляли главный доход князя, что засвидетельствовано и летописями. По свидетельству Ярославова устава виры собирались для князя самим обществом и князь в известные сроки посылал своих вирников для получения их. Когда при Ярославе старинная месть была ограничена и за убийство назначена была денежная пеня, то, в случае совершения преступления, обиженный жаловался обществу и общество уже взыскивало с виновного и вело счет преступлениям. Другой счет вел, вероятно, княжеский посадник. Приезжавший в известное время вирник получал накопленную виру по числу преступлений. Сборы вирных пошлин и расчеты вирника производились быстро, ибо они оканчивались не более, как в неделю В устав сказано: «До недели же вире сберут вирницы». Вирник получал содержание от той общины, в которую посылался для сбора вир. Содержание его так определялось в уставе: «Вирнику взяти 7 ведер солоду на неделю, да овен, или полоть, или две ногаты, а в середу куна, оже сыр, а в пятницу тако же, а куров ему по двое на день, а хлебов 7 на неделю, а пшена 7 уборковь, а гороху також, а соли 7 головажень; то ти вирнику с отроком; а кони 4, а овес коним сути на рот; вирнику 8 гривен, а десять кун перекладная, а метальнику 12 векошь, а ссадная гривна». Это определение корма вирника показывает, что вирник был довольно значительным лицом у князя- Подробности, с какими определяется содержание вирника, а также формальное назначение числа лошадей ему во время объездов для сбора вир и предписание того, в какой срок он должен собрать все виры, свидетельствуют о замечательной строгости и определенности в распределении прав и обязанностей княжеских слуг. Отсюда видно, что доходы дружинников от управления не были произвольными поборами, а с достаточною точностью определялись самим законом, а это, в свою очередь, свидетельствует о значительной степени развития тогдашней администрации. При вирнике был официальный служитель, называемый переда. Кроме кормления вирников, были строго определены доходы мостников. По Ярославову уставу о мостниках, мостник получал по одной нагате в неделю, и сверх того после каждой починки моста, или гордьбы - по 1 ногате. Нет сомнения, что доходы и других княжеских чиновников были определены с такою же точностью, на что мы имеем много свидетельств в последующих, так называемых наказах и вообще подобная определенность существовала, вероятно, и по всем частям тогдашней администрации.

Правда сыновей Ярослава. Постепенное развитие русского общества имело неизбежными своим следствием сознание несоответствия Правды Ярослава с новыми потребностями общества. Это сознание несоответствия вызвало через 17 лет после смерти Ярослава пополнение Правды его сыновьями. С этою целью они собрались в Киеве в 1072 году с избранными мужами: Коснячком, Перенегом, Никифором, Чудином и Микулою и составили новую Правду для всей Руси. Новая Правда ограничивалась тоже одними уголовными постановлениями. Правду сыновей Ярослава можно разделить на три отдела. Первый, состоящей из 11 статей, заключает в себе узаконения о преступлениях против лица; второй, состоящий из 13 статей, заключает в себе узаконения по делам о нарушении прав собственности; третий — из 2 статей — говорить о суде и судебных пошлинах.

В первом отделе основным началом служит полное отменение мести и замена ее денежными выкупами. В первой статье Правды прямо сказано: «Сынове Ярослава отложиша убиение за голову, но кунами ся выкупати». В первых трех статьях в этом отделе Правды определено кому когда платить виру, или не платить. Первая статья говорит - когда убийца платит виру сам, без участия общины. По закону сыновей Ярослава это назначается в том случае, когда убийство учинено в обиду, т.е. с намерением ограбить и вообще с дурным умыслом. В Правде это выражалось так: «Оже кто убиет огнищанина в обиду, то виру платити 80 гривен, а людем не надобе». Здесь мы видим замечательное движение вперед русского законодательства под влиянием Судного Закона. Надо заметить вообще, что византийское законодательство вносило новые начала в русскую жизнь. В Ярославовой Правде закон обращал внимание на один внешний факт, намерение же преступника совершенно не бралось в расчет; напротив, в Правде сыновей Ярослава рассматривается и самый мотив преступления, берется во внимание не только факт, но и воля преступника, который, в случае, если совершил преступление с умыслом, отвечал за преступление один, без пособия общины. Русский закон принял во внимание начало римского права: in maleficiis voluntas spectator non exitus. Вторая статья определяет, когда виру платило общество. Это имело место в трех случаях: 1) когда убийство было совершено в разбое. 2) когда убийцы не было на лицо и в 3) когда его не отыскалось: «а оже убьют огнищанина в разбой, или убийца не ищут, то вирное платити в ней же верви голова лежит». Под именем разбоя тогда понималось не то, что теперь, т. е. нападете на человека с целью ограбить, - это называлось тогда грабежом; под именем же разбоя разумелась драка, возникшая вследствие ссоры, нечто в роде западной дуэли. Чтобы отомстить за невыносимое оскорбление, в то время существовал такой обычай: оскорбленный, набрав ватагу своих приятелей, приезжал в дом обидевшего, бил и колотил что попадалось под руку, и если в этом случай совершалось убийство, то оно называлось совершенным в разбое. Очевидно, убийство было не из желания ограбить, часто невзначай. Другие два случая, когда виру платила община, были: когда убийцы нет на лицо, или когда он неизвестен, когда общество не знает, или не хочет выдать убийцы, считая его хорошим человеком. Эти узаконения свидетельствуют, что русская земля в то время была разделена на общины, называвшиеся вервями, члены которых были связаны круговой порукой, так что в случай совершения преступления одним из ее членов, виру платила вся община. Община могла даже отказать в выдаче убийцы. Вервь платила виру лишь за тех, которые были связаны круговою порукою. Вирное устройство было исконным на Руси и не составляло поэтому учреждения Русской Правды; указания на него мы имеем еще в договорах Олега и Игоря. Так, в договоре Олега сказано, что нанесший кому-либо личное оскорбление, если не в состоянии был заплатить виру, должен был поклясться в том, что ему некому помочь. Третья статья говорить о разряде убийств, за которые никто не платить, или когда убийство не считалось преступлением. К этому разряду носится убийство вора во время кражи. За это убийство ни сам виновник, ни общество не отвечало. В закон сказано: «Оже убьют у которыя татьбы, то убить и в пса место». Впрочем, и здесь закон, желая ограничить произвол хозяина, считает убийство не преступным лишь в том случае, когда вор защищался; а если вор позволил себя связать, то убить его нельзя. Закон говорит, что если хозяин успел связать вора, то, продержав его до утра, должен был вести его на княжий двор, а если посторонние засвидетельствуют, что хозяин убил связанного вора, то также убийство считается в обиду, и убийца платил виру сам, без пособия общины. Разрешивши эти общие вопросы, когда кому платить виру, обратимся к тем статьям Правды сыновей Ярослава, в которых определяется самое количество выкупа или головщины, идущих не князю, а потерпевшему. Этих статей четыре; в них говорится, что за убийство огнищанина, княжих - тиуна и старшего стадного конюха - по 80 гривен, за убийство княжих отроков, конюхов и поваров - 40 гривен, за убийство сельского княжего старосты, рабы кормилицы и раба кормильца - 12 гривен, а за убийство княжего рядовича - смерда и холопа - по 5 гривен. Здесь ясно закон говорить только о княжих людях, а не о земских и выставленный в этих статьях платеж относится не к вирами а к головщинам, т. е. к выкупам за голову, потому что здесь показан платеж и за холопа и за рабу, а по общему смыслу всего древнего законодательства вира платилась только за свободных людей, а не за рабов. Раб тогда считался вещью, а не лицом, и потому за его голову не полагалось виры, а только платилось хозяину вознаграждение и особая пошлина князю, называвшаяся продажею.

Характеристики

Список файлов реферата