24025 (653921), страница 4
Текст из файла (страница 4)
Мягкая пшеница и кукуруза занимают каждая до полумиллиона гектаров. Их урожай в 1970 году составил соответственно 3,8 и 3,2 миллиона центнеров. Под второстепенными культурами меньше 100 тысяч гектаров. С этой площади в том же году собрано 400 тысяч центнеров риса, 470 тысяч центнеров сорго и проса, а также около 200 тысяч центнеров овса и ржи.
Важную роль в пищевом рационе марокканца играют бобы и крупноплодный горох - шиш. Вместе с обычным горохом, чечевицей, соей, фасолью они высеваются на площади 380 тысяч гектаров. Урожай всех бобовых в зависимости от того, насколько засушливым или дождливым был год, колеблется от 3 до 4 миллионов центнеров.
Мы уже говорили о том, что марокканцы потребляют много сахара: крестьянину сладкий мятный чай с хлебом нередко заменяет завтрак и обед, а бывает так, что и ужин в придачу. До недавнего времени почти весь необходимый для своего населения сахар Марокко ввозило из-за рубежа, главным образом с Кубы. В настоящее время правительство намерено возобновить выращивание этой забытой культуры, но основной упор делается на внедрение сахарной свеклы на поливных землях Гарба и Тадлы. В 1970 году под свекловичные плантации было отведено уже 50 тысяч гектаров, и урожай превысил 1 миллион тонн, что позволило изготовить 150 тысяч тонн собственного сахара-сырца. До полного удовлетворения потребностей населения, конечно, еще далеко: свыше 250 тысяч тонн сахара-сырца приходится импортировать. Но у национальной сахарной промышленности, работающей на непривозном сырье, неплохие перспективы.
Товарное овощеводство в Марокко началось сравнительно недавно. Оно развивалось вместе с ростом городского населения и особенно с появлением возможностей быстрой доставки скоропортящихся продуктов в зарубежные страны. Поэтому главные районы огородничества - приатлантическая равнинная полоса (Дуккала, Сус) и низменность Нижней Мулуйи, связанная через Уджду с алжирским портом Газавет на Средиземном море. Точного учета площадей, занятых под овощами, в Марокко не ведется. Официальные источники называют разные цифры - от 82 до 150 тысяч гектаров. Помидоров в 1969 году было собрано 250 тысяч тонн, картофеля - 300 тысяч тонн. За границу, прежде всего во Францию, ежегодно вывозится около 70 тысяч тонн картофеля, 120 тысяч тонн помидоров и 20 тысяч тонн артишоков, баклажанов, спаржи, шпината.
И хотя у Марокко есть такие конкуренты, как Италия, выбрасывающая на европейский рынок 3 миллиона тонн одних только помидоров, и Испания, экспортирующая 1,5 миллиона тонн этого продукта, марокканские огородники могут жить спокойно, пока над ними светит африканское солнце: они специализируются на ранних овощах, поступающих в Европу, когда там еще лежит снег и, во всяком случае, до того, как начинают сбывать свою продукцию их конкуренты.
Большой популярностью, как в самом Марокко, так и за его пределами, в частности во Франции, пользуются консервированные оливки - сочные, приятные на вкус маслины, особенно из-под Марракеша. Культивирование оливкового дерева носит в Марокко традиционный характер. Еще Мауретания Тингитанская экспортировала оливковое масло. Сейчас в стране насчитывается около 20 миллионов оливковых деревьев на площади четверть миллиона гектаров. Больше половины их плодоносят. Средним считается урожай примерно в 200 тысяч тонн и производство оливкового масла - порядка 20-35 миллионов литров. В 1967-1968 годах марокканские оливковые рощи поставили рекорд: было собрано около 500 тысяч тонн оливок. Рекордный урожай позволил выпустить свыше 50 миллионов литров оливкового масла. Почти две трети его пошло на экспорт, преимущественно в Италию. В неурожайные годы вывоз оливкового масла резко сокращается. Получается такая же картина, как с хлебом: Марокко вынуждено ввозить и растительное масло. Интересно, что, попробовав русского подсолнечного масла, марокканцы решили изготовлять его сами. Старые, малопродуктивные сорта подсолнечника, культивировавшиеся в Марокко на небольших площадях, были заменены сортами, выведенными советскими селекционерами. В 1970 году под подсолнечником было уже 30 тысяч гектаров и собрано 280 тысяч центнеров семян. Эта культура прекрасно чувствует себя на марокканской земле и может давать хорошие урожаи, особенно если удастся справиться с ее главным бичом - воробьями.
Издревле марокканцы разводят виноград. До исламизации страны ее коренные жители производили вино. С укоренением мусульманских обычаев виноделие, естественно, заглохло. Возродилось оно вновь с приходом французов. Колонизаторы поставили виноградарство на широкую ногу. К 1956 году, когда Марокко вновь обрело свою независимость, под виноградниками было уже 57 тысяч гектаров лучших земель и производство вина перевалило за 200 миллионов литров. Вино вывозилось во Францию, смешивалось с французскими винами и поступало на стол потребителя под французскими этикетками. В расчете на то, что так будет продолжаться и дальше, марокканское правительство пошло на дальнейшее расширение виноградников, хотя внутреннее потребление вина значительно сократилось из-за массового отъезда французов, а марокканцы вина не пьют, разве только горсточка "эмансипированных" из привилегированных слоев, и то эти последние предпочитают виски. В 1965 году марокканские винодельческие предприятия произвели 340 миллионов литров вина. Но французский рынок ввиду затруднений со сбытом вина отечественного производства начал прикрывать свои двери. Для ориентированного целиком на Францию марокканского виноградарства наступили черные дни. Миллионы виноградных лоз пришлось выкорчевать и заменить саженцами фруктовых деревьев. Производство вина к 1970 году упало до 110 миллионов литров. Вот почему виноградники стали здесь называть "отравленным подарком" колонизаторов. Говорят об этом с горечью. Ведь марокканские вина пользуются заслуженным признанием и известны далеко за пределами страны. В 1965 году на Международном конгрессе виноделов в Тбилиси марокканским сухим красным винам таких марок, как Каберне, Магриб, Аит-Суала, и игристому белому Бассро были присуждены четыре золотые и двенадцать серебряных медалей.
На весь мир славится Марокко и своими цитрусовыми. С двух с лишним миллионов плодоносящих деревьев, расположившихся на 66 тысячах гектаров цитрусовых плантаций в Гарбе, Сусе, Хаузе и других районах страны, в 1968 году было собрано 678 тысяч тонн апельсинов разных сортов - от золотистых поздних "Валенсии" до красноватых "сангин", 120 тысяч тонн мандаринов, среди которых преобладает бескосточковый сорт - клемантины, 9 с лишним тысяч тонн грейпфрутов и 2 с половиной тысячи тонн лимонов. Это самый высокий урожай, какой только знало до сих пор Марокко. В зарубежные страны в тот год было отгружено свыше 600 тысяч тонн цитрусовых, преимущественно апельсинов, которые покупают Франция, Советский Союз, Федеративная Республика Германии и другие страны. В 1969 году не очень благоприятная погода привела к потерям порядка 70 тысяч тонн, но уже в следующем 1970 году урожай цитрусовых приблизился к уровню "рекордного" 1968 года, а экспорт даже превысил этот уровень.
Марокко - второй, после Испании, поставщик апельсинов на европейские рынки, апельсины - вторая по значению статья марокканского экспорта после фосфатов. Все другие виды фруктов, а также миндаль и орехи идут главным образом на внутренний рынок. Более того, кое-чего из фруктов стране не хватает, и она ввозит финики, изюм, бананы.
С давних пор марокканцы выращивают длинноволокнистый хлопок и лен. Ими, главным образом хлопчатником, засевается немногим более 20 тысяч гектаров. Но экспорт волокна едва достигает 6 тысяч тонн в год. Национальная текстильная промышленность работает преимущественно на привозном сырье.
Среди технических культур, возделываемых в Марокко, особое место принадлежит розам, герани, жасмину и... апельсиновым деревьям. В Среднем Атласе, на полпути из Рабата на курорт Ульмес (марокканские Минеральные Воды), раскинулся не совсем обычный апельсиновый сад. Плодов на его деревьях не увидишь: им не дают появиться, обрывая цветы для изготовления флердоранжевой эссенции (по-французски "флер д'оранж" - цветок апельсина), используемой в парфюмерной промышленности. Заросли жасмина, поля герани и плантации роз служат здесь тем же целям. Простенькие, непримечательные с виду бледно-розовые цветы с нежным запахом - сырье для небольшого заводика, выпускающего полуфабрикаты, из которых потом во Франции рождаются знаменитые духи.
В Марракеше есть селекционный розарий. Он был создан в 1929 году французским акционерным обществом "Юниверсал Роз Селекшн", объединяющим селекционеров четырнадцати стран Европы. Все началось с одного гектара розовых кустов. Красивые цветы понравились султану. Он стал делать заказы. Розы пошли на рынок. Розарий разросся до двадцати пяти гектаров. Марракешские розы получили известность за рубежом: в 1968 году в Италию, Францию и Бельгию было вывезено 450 тысяч кустов. Около двухсот сортов роз выведено в этом розарии: пурпурная роза "Мельхан", розовые "Карина" и "Романтика", светло-суриковая "Баккара", нежно-оранжевая "Бетти-на", красная с малиновым отливом "Сорейя" и многие другие - серебристо-карминные, желто-лимонные, багровые, снежно-белые розы. Марракешский розарий - не единственное цветоводческое хозяйство. В цветочных магазинах Рабата и Касабланки и просто на рынке богатый выбор тюльпанов, ирисов, гладиолусов, георгинов, анемонов, белых лилий, гвоздики и даже ландышей в горшочках... Но марокканская земля родит не только замечательные плоды и красивые цветы. Ловкие предприниматели нашли ей еще одно применение, явно противное человеческой природе. В газетах все чаще мелькают сообщения такого рода: вчера марокканская полиция арестовала двух американцев, пытавшихся вывезти 105 килограммов гашиша; сегодня полицейский патруль задержал грузовик, в кузове которого под мешками с луком обнаружены мешки, наполненные рубленым кифом... Киф - это индийская конопля. Пятьдесят килограммов зеленого кифа дают один килограмм гашиша, возбуждающего и пьянящего наркотика. Торговцы наркотиками платят от двух до четырех дирхамов за килограмм кифа. Килограмм гашиша в Касабланке стоит уже тысячу дирхамов, в Европе и Америке - еще дороже. Один гектар кифа приносит в год до 20 тысяч дирхамов дохода, гектар табака - в шесть раз меньше. Зачем сеять табак? Киф выгоднее и ухода не требует. Марокко - участник конвенций по борьбе с незаконным производством и торговлей наркотиками, и киф официально находится под запретом. Но не для всех. Кое-кто пользуется разрешениями, выданными еще колониальными властями. А у кого нет таких разрешений, действуют потихоньку: сеют киф в лесу или на кукурузном поле. Доход стоит риска. Спрос на киф неуклонно растет. Посадки кифа достигли 2 тысяч гектаров, перегнав табак. Ежегодный сбор "зеленой массы" уже составляет 8-10 тысяч тонн, а это значит, что отсюда на "черный рынок" наркотиков Западной Европы и Северной Америки ежегодно поступает 200 тонн гашиша. Его вывозят не только хиппи-наркоманы. Этим промыслом занимаются и туристы из "порядочных", и профессиональные отравители из международных бандитских шаек. Поймать многих из них практически невозможно. Для этого, наверное, пришлось бы проверять всех отбывающих из Марокко, разбирать каждую автомашину на части, распарывать каждый пиджак и отрывать каждую подошву - с горечью говорят марокканцы, искренне возмущенные столь бурным развитием "отрасли" земледелия, баснословная прибыльность которой способна обернуться непоправимыми несчастьями для молодого поколения самой марокканской нации.
Справедливости ради надо сказать, что киф - дело рук ничтожной кучки землевладельцев. Подавляющее большинство крестьян, не находящих приложения своим силам в земледелии и не отваживающихся покинуть родную деревню, ищут себе другое занятие. Значительная часть сельских жителей Марокко живет лесными промыслами. Это дровосеки, лесорубы, углежоги, сборщики пробковой коры (ее продукция составила в 1969 году 280 тысяч кубических метров), различных смол, дубильных веществ, дикорастущих плодов, листьев карликовой пальмы. Альфу тоже собирают крестьяне. С их же помощью лесное управление министерства сельского хозяйства осуществляет и лесопосадки.
Особую роль в жизни марокканского крестьянина играет разведение скота и домашней птицы. Шестнадцать миллионов овец, около девяти миллионов коз, три с половиной миллиона голов крупного рогатого скота, пятнадцать миллионов кур, уток, индеек и прочей домашней птицы - это важнейший жизненный ресурс, на котором продолжает держаться задыхающаяся от земельного голода и страдающая от периодических недородов марокканская деревня. Тринадцать тысяч голов свиней не в счет: их разводят для иностранцев, поскольку мусульмане свинину не едят. Все это поголовье дает ежегодно свыше 90 тысяч тонн говядины, 45-50 тысяч тонн баранины, 24 тысячи тонн козлятины, 3-4 тысячи тонн конины и свинины, 25 тысяч тонн птицы, 28 миллионов литров молока, более 4 тысяч тонн животного жира, 18 тысяч тонн шерсти, 33 с лишним тысячи тонн бычьих, овечьих и козьих шкур для кожевенной промышленности. Продукция животноводства идет главным образом на внутренний рынок. Тягловый скот - мулы, ослы, лошади, верблюды - насчитывает 600 тысяч голов.
Земля, пригодная для обработки, находится в основном в частной собственности. Скот тоже. Но трава, по древнему обычаю, продолжает считаться всеобщим достоянием. Поэтому безземельный крестьянин преспокойно пасет скотину на отдыхающей под паром земле, кому бы она ни принадлежала. В земледельческих районах, где для распашки уже практически ничего не осталось, естественные пастбища весьма ограничены и пары зачастую служат, чуть ли не единственным кормовым резервом. В земледельческих районах сосредоточена наибольшая часть марокканского поголовья. Здесь есть возможность пасти скот на стерне после уборки урожая. С началом пахоты скот отгоняется за десятки километров от деревень. В урожайный год животных иногда подкармливают зерном, а чаще сорняками, собираемыми при прополке полей: диким овсом, викой, горчицей. В предгорьях Рифа и на севере Гарба крестьяне выращивают на откорм скоту чечевицу. На южном побережье, от Эссауиры до Агадира, крупный рогатый скот получает жмыхи плодов аргана. В некоторых деревнях быков-производителей и нескольких молочных коров содержат в хлевах и кормят зеленой массой кукурузы или фуражным ячменем. Но это доступно лишь зажиточным земледельцам. В большинстве случаев марокканский крестьянин держит скот на подножном корму.
Для страны характерно традиционное пастбищное скотоводство, интенсивное животноводство здесь исключение. Повсюду действует классическая схема прогона скота: с пастбища на поле, с равнины в горы и обратно, в зависимости от сезона.
Правда, с расширением посевных площадей в долинах в эту схему были внесены коррективы, неблагоприятные для горцев. Жители равнины начали ставить им условия: сократить размеры стада, спускающегося с гор, платить за пользование зимними пастбищами. Часть скота остается теперь зимовать в горах, прячась в ущельях. На равнину в сопровождении наемных пастухов перегоняются лишь стада, принадлежащие родовой знати. Трудные времена наступили и для скотоводов предсахарских районов, которым нечего дать горцам за пользование их альпийскими лугами. Ведь на зиму те отгоняют свои стада не в пустыню, а на равнины и именно с тамошними жителями летом приходится расплачиваться далеко не безграничным богатством этих лугов. В целях сбережения альпийских лугов их стали открывать для скота лишь на определенное время, подобно тому как заповедные леса и озера открыты для охотников и рыболовов далеко не круглый год.
Размеры пастбищ в стране ограничены, но марокканский скотовод, как правило, продолжает жить представлениями своих предков-кочевников об их безбрежности, и увеличивает стадо, когда это позволяют его доходы. Скотовод рассуждает примерно так: ведь иногда трава вырастает настолько обильной, что скот не в состоянии справиться с ней. Поэтому он готов рисковать, скорее, поголовьем, чем травой, которая может пропасть даром, если стадо окажется недостаточно многочисленным. Отсюда рискованная игра с природой и как следствие - чрезмерная перегрузка пастбища. Она усугубляется присоединением к крестьянскому стаду "движимого имущества" горожан, местных чиновников, крупных землевладельцев, вкладывающих средства в животноводство, как в сберегательную кассу или банк: с пастухами они расплачиваются половиной прироста поголовья или определенной долей от увеличения стоимости стада. Нередко дело доходит до того, что владельцы пастбищ превращаются в пастухов, присматривающих исключительно за чужими стадами. Стоит упразднить такие скотоводческие ассоциации, и масса обедневших крестьян лишится куска хлеба.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
