70624 (630585), страница 14
Текст из файла (страница 14)
Многие из этих мотивов или в самостоятельном виде, или рядом с другими мотивами, или вплетенными в более развитой сюжет мы встречаем в произведениях живописи и графики. Этот круг мотивов вряд ли дает полный приоритет изобразительного искусства перед орнаментом; здесь мы имеем дело с такими предметами, которые наиболее естественно могут найти себе место именно в орнаменте. То же самое мы можем сказать о мотиве дерева – символе древа жизни, древа познания. Само по себе изображение дерева именно в таком, не пейзажном , а символическом плане, скорее, найдет себе реализацию именно в орнаменте. Но есть и другой круг мотивов, где заимствования у живописи и графики можно представить себе как более естественные. Можно сослаться на ряд примеров, когда раппортом орнамента становится человеческая фигура или какая-то ее часть. Чаще всего это женская фигура, волосы. Разумеется, все эти «объекты» переходят в орнамент в условной форме, стилизованными, сильно преобразованными сравнительно с тем, какими они выступают в натуре или в многочисленных произведениях живописи модерна.
Примером того, как изобразительный мотив непосредственно перерастает в орнамент, является плакат Яна Торопа, рекламирующий дельфитское масло для салата (“Delftsche Slaolie”). Волосы двух женщин, изображенных на плакате, начинают закручиваться над их головами, а затем эти линии как бы приобретают самостоятельность и превращаются в чистый орнамент, заполняющий почти все свободное место на плоскости.
Мотив волны, который часто использовался в живописи, графике и скульптуре (Хофман, Фогелер, Голубкина) и даже в архитектуре (со столба, уподобленного волне, начинается движение вверх по лестнице в шехтелевском особняке Рябушинского), находит в орнаменте очень широкое применение. В равной мере это касается и мотива развевающегося платья, особенно популярного в то время в скульптуре. Закручивающаяся линия волны, равно как и серпантинная линия движущейся во время танца драпировки, легли в основу многочисленных вариантов орнамента. **символ?**
Итак, мы рассмотрели некоторые аспекты взаимодействия изобразительного искусства и орнамента в тех ситуациях, когда живопись и графика оказывалась стороной дающей. Но был и обратный процесс, даже более активный – процесс вхождения орнамента в другие виды искусства. Живопись и графика оказываются в этом процессе воспринимающей стороной, а орнамент – дающей.
Начинается восприятие орнамента живописью с того, что орнамент входит в живописное произведение мотивированно, как предмет изображения. Примеры этого можно найти в немецкой, австрийской, французской живописи. Например, картина П. Боннара «Пестрая блуза» (1892), где само название картины говорит за себя ( модель одета в блузу, орнаментализированную красными, желтыми и белыми квадратиками и прямоугольниками), многочисленные интерьеры с фигурами Э. Вюйара, в которых художник часто изображает обои и декоративные ткани, или тем более такие картины Г. Климта, как «Поцелуй»,
«Саломея», или любой портрет 900-х годов, где одежды и фон превращены в декоративные плоскости. Правда, многие из перечисленных произведений отражают уже следующую, более высокую стадию орнаментализации живописи, ибо не только содержат орнамент в качестве предмета изображения, но и пользуются орнаментализацией как принципом построения живописного произведения.
Разумеентяс, почти никогда мы не можем полностью отождествить живописное произведение с орнаментом, ибо живописная композиция не дает полной симметрии, не пользуется приемом точного повторения определенного раппорта. Речь идет не о сведении живописи к орнаменту, а о частичном использовании в живописи тех принципов, которые типичны для построения орнамента, о плоскостности, выявлении ритма и повторении определенных пластических элементов, преобладающей роли рисунка, ложащегося на поверхность, об уподоблении каких-либо предметов, изображенных в картине, орнаментальным элементам. Примеров такого использования живописью и графикой приемов орнаментализации очень много, можно даже сказать, что без них не обходится почти ни одно произведение живописи и графики модерна.
В картине М. Дени «Музы» (1893) орнамент выступает и как предмет и как метод одновременно. Платья двух женщин, сидящих на первом плане, покрыты орнаментальным узором. Этот узор затем повторяется и в изображении листьев на деревьях, и на земле. Фигуры женщин на втором плане, расположенных парами в промежутках между стволами деревьев, тоже воспринимаются как элементы орнамента.
Нет смысла умножать примеры. Но следует сказать несколько слов о прикладном искусстве в архитектуре. Здесь вспоминаются слова Райнера
Грюнтера (уже процитированные выше) о том, что орнамент модерна – не орнамент на предмете, а он сам орнаментализирует предмет. Предмет как бы становится структурно орнаментальным. Эта тенденция очень характерна, например для произведений французских ювелиров Р. Лалика и Э. Грассе. В своих камеях , брошах, гребнях, решетках для каминов мастер сами предметы строит по принципам орнамента, линии или пятна которого являются одновременно конструкцией – зубцами гребня, металлической основой для драгоценного камня, прутьями решетки и так далее.
Решетка Гимара при входах в Парижский метрополитен также состоит из элементов орнамента, который не украшает эту решетку, а составляет ее.
Говоря об архитектуре позднего модерна, мы называем такой принцип внутренним, или конструктивным, орнаментом. В качестве примеров такого построения мы приводили выше знаменитый гараж в Париже, построенный Огюстом
Перре в сотрудничестве с братьями, некоторые произведения позднего русского модерна. Конечно, эта терминология является условной. Было бы проще назвать такой принцип приемом пропорционирования, благодаря которому устанавливается ритмическая система, создающая архитектурный образ. Когда мы говорим, однако о конструктивном орнаменте, подчеркивается несколько иной, с нашей точки зрения, важный момент. Ассоциация с орнаментом возникает потому, что чаще всего ритм развивается на плоскости фасада.
Ритмика на плоскости в данной ситуации доминирует, определяет образ. Что же касается принципа пропорционирования, то он представляется более широким: он может быть развернут и в пространстве и на плоскости.
С другой стороны, как мы уже знаем, существует формула ван де Вельде – «уподобить орнаментику технике»; это значит, во-первых, сблизить их друг с другом, а во-вторых, одно воплотить через другое. Пример такого воплощения – металлические колонны Орта в интерьере особняка Тасселя . Они полны орнаментального смысла и одновременно конструктивны, «технично», ибо автор смело вводит металл, заставляя его играть одновременно и конструктивную и орнаментально-декоративную роль.
-
Значення кубізму в оновленні засобів формотворення у мистецтві
КУБИ́ЗМ (франц. cubisme, от cube — куб), направление в искусстве 1-й четверти 20 в., представители которого стремились свести изображение к комбинации простых геометрических тел, призванных выразить «первичную структуру» мира, перестроив традиционные способы восприятия пространства.
Открытие метода
Художники издавна привыкли изучать и пропорционировать объекты своего изображения (в особенности фигуру человека), выравнивая их поверхности в рисунке или эскизе в виде гладких плоскостей и тем самым придавая объемам подобие геометрических тел. Однако лишь в начале 20 в. этот расхожий прием стал сознательно конструируемым методом. Великим предшественником кубизма был П. Сезанн, в своем зрелом творчестве стереометрически упрощавший формы таким образом, что их грани намечали совершенно новую пространственную систему, в пределах которой изображение уже не пассивно предстояло зрителю, а как бы «выдвигалось» ему навстречу.
Начинания Сезанна продолжили П. Пикассо и Ж. Брак, с творчества которых кубизм берет свое прямое начало. Этапную роль сыграли картины «Авиньонские девицы» Пикассо (1907) и «Дома в Эстаке» Брака (1908), именно по отношению к такого рода браковским пейзажам критик Л. Восель и употребил в том же, 1908-м, слова «геометрические схемы и кубы», — слова, из которых, собственно, и народилось название течения. Первая групповая экспозиция кубистов (с участием Ф. Леже, Р. Делоне, А. Лефоконье, Ж. Метценже и А. Глеза) состоялась в 1911 в отдельном помещении парижского «Салона независимых».
Три этапа
Первоначально сосредоточенное во Франции, развитие кубизма в 1910-е гг. охватило многие страны Европы. Важную роль в его пропаганде сыграла книжка-манифест Глеза и Метценже «О кубизме» (1912). Эволюция направления четко делится на три этапа (впервые обозначенные в 1930-е гг. американским искусствоведом А. Барром).
Для 1-й стадии («аналитического кубизма») характерен сдержанный, даже суровый колорит, основанный на коричневато-охристых, зеленых и синих тонах. Человек и природа здесь действительно геометризуются с подчеркиванием массивной весомости их «выпирающих» на зрителя форм. Значение традиционного сюжета сводится к минимуму, и ведущим жанром становится натюрморт (со сравнительно простыми постановками, воспроизводящими рабочую атмосферу мастерской). Нередко при исследовании данного периода специально выделяется предварительная, «сезаннисткая» (т.е. подражательная по отношению к Сезанну) его глава, собственно же «аналитическим» кубизм предстает в 1910-1912 гг., когда после первых своих, более монументальных, опытов, художники начали дробить изображение на все более мелкие грани.
В 1912-1914 гг. наступает фаза «синтетического кубизма», причем и здесь Пикассо и Брак лидируют. Иллюзорная объемность сходит на нет, образы распластываются и частично заменяются реальными, наклеенными на холст материалами и предметами (так нарождается новая техника «коллажа»). Возрастает значение надписей и текстов, порою символических (так, Пикассо, используя газетные наклейки, специально подбирает заголовки о катастрофах и социальных волнениях, вероятно, подчеркивая тем самым «революционное» значение нового художественного метода). Благодаря коллажам картина отчасти превращается в рельеф, и поэтому кубизм (в творчестве А. Лорана, Р. Дюшан-Вийона, О. Цадкина, Ж. Липшица и др.) вскоре охватывает и скульптуру.
Во 2-й половине 1910-х гг. наступает период «декоративного кубизма», названного так из-за возросшей пастозности и яркости его красок. Но в эти годы кубизм по сути уже разлагается, порою неразличимо сливаясь с другими течениями (в первую очередь, с футуризмом). Ряд былых кубистов еще раньше вырабатывает свои собственные методы («орфизм» Делоне, «тубизм» Леже и т. д.). В целом же начальный импульс кубизма оказывается исключительно мощным, подчиняя своему влиянию многие виды искусства, в том числе архитектуру и дизайн (в Чехии в это десятилетие складывается даже особое направление сугубо архитектурного кубизма).
Значение кубизма
Кубизм оказал самое противоречивое влияние на мировое искусство. С одной стороны, художники и скульпторы стремились выразить свое отношение к окружающей их жизни, что явилось положительным моментом в развитии всего изобразительного творчества. Однако можно сказать, что кубисты просто-напросто выплеснули свое видение жизни, и на этом все закончилось. Ведь уже к 20-м годам прошлого века кубизм практически перестал существовать. Но работы, например, того же Пикассо продолжают жить и являются ценностью для современного общества. Поэтому стоит считать положительное влияние кубизма на мировое искусство более существенным, чем кратковременный всплеск эмоций и фантазии.
Реверди в то время был одним из немногих, кто понимал историческое значение кубизма. Он считал, что до кубизма в искусстве не было создано ничего столь значительного со времени открытия перспективы в живописи. “Мы, – писал Реверди, – присутствуем при фундаментальной трансформации искусства. Речь идет не об изменении в ощущениях, а о новой структуре и, следовательно, о совершенно новой цели”. Он считал, что концепция сближает поэзию с изобразительным искусством и в том смысле, что поэтическое произведение становится таким же предметным, автономным, почти материальным, как картина или скульптура. Оно не столько отражение или отображение реальности, сколько сама реальность, иная реальность. “Произведение, которое представляет собой лишь точное зеркало эпохи, исчезает во времени так же быстро, как и эта эпоха”.
Отношение к художественному творчеству как к акту созидательному, результат которого – новая реальность, – один из основных постулатов кубизма. Маска и статуэтка всегда были живой реальностью, поскольку они воплощали вполне конкретных духов и умерших предков (не изображали и не отображали, а именно воплощали, представляли их, т.е. были ими и в этом смысле являлись частью окружающей действительности, своеобразной разновидностью той “дополнительной действительности”, о которой говорил А.Жарри и в несколько иной форме – Аполлинер, Брак, Реверди, Грис и другие практики и теоретики кубизма).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
