2081-1 (593985), страница 12
Текст из файла (страница 12)
92) Kries 1888, S. 180—195.
93) Ringer 2000, p. 66.
94) Kries 1888, S. 195—201.
95) «Я полностью отдаю себе отчет, в какой мере здесь, как неоднократно и раньше, заимствованы идеи Криса; к тому же наша формулировка в силу обстоятельств уступает по своей точности формулировкам Криса. Однако для цели нашего исследования то и другое неизбежно» (Вебер 1990, с. 493, примеч. 41. Пер. М.И. Левиной).
96) Показательно, что Реймон Арон в своей ранней книге «Критическая философия истории: Эссе о немецкой теории истории» (1938), излагая веберовскую концепцию каузального анализа и стремясь проиллюстрировать ее понятными примерами, сразу же прибегает к примеру железнодорожной катастрофы: «Историческое объяснение регрессивно, потому что историк располагается за событиями и должен идти от следствий к причинам. Но эксперт, призванный к тому, чтобы восстановить ход аварии на железной дороге, находится в том же положении» (Арон 2000, с. 161). К этому же примеру Арон прибегает, уже вне прямой связи с Вебером, и в своей книге «Введение в философию истории», изданной, как и предыдущая книга, в 1938 г.; параграф «Каузальность и ответственность» начинается здесь словами: «Логическая схема каузальности остается во всех смыслах слова формальной. Эксперт, расследующий причины столкновения на железной дороге, пытается уточнить особые обстоятельства, которые непосредственно предшествовали несчастному случаю (неосторожность, плохая видимость и т.д.), и относительно постоянные данные (состояние дороги, система сигнализации и т.д.), которые более или менее благоприятствовали катастрофе (которые увеличивали число вариабельных причин, могущих вызвать катастрофу). Эксперт и историк ставят также вопрос об ответственности» (Арон 2000, с. 359). Ход мыслей Арона прямо воспроизводит здесь пробабилистскую концепцию фон Криса и Вебера (тоже связанную с вопросом о вменении ответственности). Поскольку Арон был знаком с книгой Марианны Вебер о Максе Вебере, мы допускаем, что он точно так же сблизил концепцию Вебера с его детскими железнодорожными впечатлениями, как это делаем мы в настоящей статье.
97) Вебер 1990, с. 470. Пер. М.И. Левиной; курсив автора.
98) Вебер 1990, с. 483. Пер. М.И. Левиной; курсив автора.
99) Ringer 2000, p. 77. Здесь, как и в случае с идеей «фюрерства», следовало бы также принять во внимание согласие между концепциями Вебера и базовой метафорикой немецкого языка. Пространственно-динамический характер метафор, передающих веберовскую концепцию каузальности, изначально связан с семантическим полем немецкого глагола laufen — «бежать». Именно глагол laufen и его дериваты образуют в немецком языке сеть абстрактных понятий, описывающих разнообразные аспекты процессуальности: Lauf — «бег, ход, движение, течение», Verlauf — «течение, ход, протекание», Ablauf — «исход, истечение» и т.д. Ни английский, ни русский язык не позволяют передать эту метафорическую связность с необходимой последовательностью и смысловой адекватностью. (Так, в русском языке аспекты процессуальности схватываются сетью понятий, образованных не от активно-целеполагающего «бежать», «идти», а от пассивного «течь»: «течение», «протекание», «истечение».)
100) «О некоторых категориях понимающей социологии» (Вебер 1990, с. 495).
101) «Целерационально действует тот индивид, чье поведение ориентировано на цель, средства и побочные результаты его действий, кто рационально рассматривает отношение средств к цели и к побочным результатам и, наконец, отношение различных возможных целей друг к другу, то есть действует, во всяком случае, не аффективно (преж-де всего не эмоционально) и не традиционно» («Основные социологические понятия» (Вебер 1990, с. 629)).
102) «Реальное поведение чрезвычайно редко (например, в ряде случаев на бирже), и то только приближенно, соответствует конструкции идеального типа [целерациональности]» (Там же. С. 609).
103) «Так, например, для рассмотрения “биржевой паники” целесообразно сначала установить, каким было бы рассматриваемое поведение без влияния иррациональных аффектов, а затем ввести эти иррациональные компоненты в качестве “помех”. Равным образом и при исследовании какой-либо политической или военной акции целесообразно установить, каким было бы поведение участников события при знании ими всех обстоятельств дела, всех намерений и при строго целерационально (в соответствии со значимым для нас опытом) ориентированном выборе средств. Лишь в этом случае возможно свести отклонения от данной конструкции к обусловившим их иррациональным факторам» (Там же. С. 605).
104) «“Объективность” социально-научного и социально-политического познания» (Вебер 1990, с. 398. Пер. М.И. Левиной; курсив автора).
105) О воздействии на Вебера идей, изложенных в трактате Менгера «Исследования о методе социальных наук» (1883), а также суждений об «идеальной типологии», содержащихся в труде Еллинека «Всеобщее государственное право» (1900), см.: Ringer 2000, p. 16—17, 110—111. О дружбе Вебера с Еллинеком см.: Honigsheim 1968, p. 68— 69. Утверждение о прямой зависимости веберовского понятия «идеальный тип» от одноименной категории, введенной Еллинеком, высказывалось в категорической форме еще Марианной Вебер: по ее словам, это понятие «еще до Вебера было в том же значении использовано Еллинеком» (Marianne Weber 1926, S. 327). Напротив того, Гонигсгейм, признавая зависимость Вебера от Еллинека в вопросе о связи между кальвинизмом и капитализмом, одновременно подчеркивает, что «искать в работах Еллинека источник веберовской теории познания было бы неправильно. Ибо концепция “идеального типа” у Еллинека совершенно отлична от концепции “идеального типа” у Вебера» (Honigsheim 1968, p. 18).
106) Эта широта объема и вытекающая отсюда размытость содержания, характерная для веберовского понятия «идеальный тип», многократно становились объектом анализа для исследователей научного творчества Вебера, начиная с первого крупного вебероведа Александра фон Шельтинга. В своей книге «Наукоучение Макса Вебера» фон Шельтинг посвятил несколько страниц попыткам выстро-ить классификацию всех «идеальных типов», о которых говорится у Вебера (см.: Schelting 1934, S. 329—335, 353). По словам Рейнгарда Бендикса, «Вебер использовал этот типологический метод в ряде различных случаев, и его манера называть все “идеальными типами” лишь вызывает замешательство» (Бендикс 1994, с. 586, примеч. 21).
107) Такое соотнесение совершенно отсутствует, например, у Менгера, который, наоборот, обосновывал необходимость построения двух сепаратных наук — науки о реальном поведении конкретных социально-экономических субъектов и науки об идеальном поведении абстрактных социально-экономических субъектов. Эти две науки, по Менгеру, не могут иметь между собой ничегосущностно общего. Для Вебера же «идеальный тип» важен именно в сопряжении с той или иной конкретной реальностью: «Ведь цель образования идеально-типических понятий всегда состоит в том, чтобы полностью довести до сознания не родовые признаки, а своеобразие явлений культуры» («“Объективность” социально-научного и социально-политического познания» (Вебер 1990, с. 402)).
108) «Основные социологические понятия» (Вебер 1990, с. 602; курсив наш).
109) «О некоторых категориях понимающей социологии (Вебер 1990, с. 505).
110) «“Объективность” социально-научного и социально-политического познания» (Вебер 1990, с. 382; выделено автором).
111) Шопенгауэр 1993, с. 39—40; насколько нам известно, вопрос об идейных связях Вебера с Шопенгауэром находился до сих пор на периферии внимания исследователей творчества Вебера.
112) «Есть науки, которым дарована вечная молодость, и к ним относятся все исторические дисциплины, перед ними в вечном движении культуры все время возникают новые проблемы. Для них главную проблему составляет преходящий характер всех идеально-типических конструкций и вместе с тем постоянная неизбежность создания новых. В этой борьбе совершается прогресс исследования в науках о культуре. Его результат — постоянно идущий процесс преобразования тех понятий, посредством которых мы пытаемся постигнуть действительность» («“Объективность” социально-научного и социально-политического познания»: Вебер 1990, с. 406; выделено автором).