117725 (592526), страница 6
Текст из файла (страница 6)
Уход в отставку с поста лидера и премьер-министра Г. Вильсона весной 1970 г. еще более обнажил слабость позиций левого крыла. Новый лидер партии Дж. Каллагэн стал открыто игнорировать его требования.
Левое крыло требовало сделать обязательной процедуру отбора и утверждения партийными организациями всех избирательных округов кандидатов лейбористов в канун парламентских выборов (что должно покончить с практикой фактического закрепления мест в парламенте за однажды избранными лейбористскими парламентариями)41. Оно также добивалось, чтобы в выборах лидера партии принимал участие широкий круг представителен “массовой партии” (а не только члены парламентской фракции), а также чтобы основную ответственность за составление предвыборного манифеста партии несли не руководство парламентской фракции и не лидер партии (как это было до сих пор), а набранный конференцией партии и подотчетный ей Национальный исполнительный комитет. Рост активности левых сил проявлялся и в заметном усилении леволейбористских группировок типа “Кампании за демократию” в лейбористской партии. В результате ряда поражений, понесенных представителями правого крыла на выборах в Национальный исполнительный комитет, баланс сил в нем в 1977—1978 гг. еще более сместился в сторону левого крыла, и это, естественно, сразу же сказалось на занимаемых им позициях. Никогда еще разрыв между линией и политикой “массовой партии” и парламентской фракции не был так глубок.
Все это по-новому ставило вопрос о так называемом политическом центре, о месте и роли “третьих” партий в политической жизни страны. Вплоть до 70-х годов роль этих партий была незначительной. Либеральная партия, несмотря на отдельные успехи на дополнительных выборах в конце 50-х и начале 60-х годов42, мало кем воспринималась как серьезная сила, способная вернуть хотя бы часть того политического влияния, которым она некогда располагала. Не больше надежд обрести реальный вес имели, казалось, и национальные партии Шотландии и Уэльса. Созданные еще в 20-х годах, они никогда в прошлом не обладали широкой массовой поддержкой, и их влияние распространялось в основном на определенные круги местной мелкой и средней буржуазии и части интеллигенции, недовольных “засильем” англичан в экономике и культуре. Что касается партий Северной Ирландии, то они, как правило, выступали в фарватере либо консервативной (ольстерские юнионисты), либо лейбористской (Лейбористская социал-демократическая партия Северной Ирландии) партий.
Однако в начале 70-х годов на ряде дополнительных парламентских и местных выборов либералы и националисты стали получать намного большую поддержку, чем прежде. В ходе восьми дополнительных выборов в 1972— 1973 гг. либералы завоевали четыре новых депутатских мандата. Общее число голосов, собранных ими на этих выборах, превзошло число голосов, поданных за любую из двух главных партий. Не менее крупные успехи были одержаны на местных выборах43. Одновременно возрастала популярность национальных партий Шотландии и Уэльса. В 1972 г. в ответ на введение консервативным правительством элементов пропорциональной системы выборов в местную парламентскую ассамблею Северной Ирландии — стормонт наиболее влиятельная в провинции партия ольстерских юнионистов порвала традиционный союз с партией консерваторов и образовала самостоятельную фракцию в парламенте. Правда, проведенные в феврале, а затем в октябре 1974 г. всеобщие парламентские выборы не подтвердили наиболее оптимистических ожиданий либералов и националистов. Тем не менее они выявили существенный рост их влияния и впервые в послевоенной истории дали им возможность активно участвовать в парламентских комбинациях. Наиболее серьезным вторжением либералов в прерогативы правительственной власти явился заключенный в марте 1977 г. лейбористско-либеральный пакт — соглашение о сотрудничество двух партий в парламенте, укреплявшее пошатнувшееся положение лейбористов после утраты ими абсолютного парламентского большинства. Согласно договоренности, в обмен на оказываемую ему поддержку лейбористское правительство и лейбористская парламентская фракция брали на себя обязательства, ограничивавшие свободу действий правительства (не проводить более мер по национализации, представить в парламент законопроект о прямых выборах в Европейский парламент на основе системы пропорционального представительства), внесли ряд поправок в законопроекты о национальной автономии (деволюции) Шотландии и Уэльса, поддержали некоторые из законопроектов либералов. Для периодических консультаций между руководством обеих партии был создан совместный парламентский комитет. Основной целью либералов было повысить свой авторитет, создать представление о партии как о серьезной политической силе, способной оказывать реальное влияние на принимаемые правительством и парламентом решения. Они рассчитывали, что им удастся пробить первую брешь в существующей избирательной системе (путем введения пропорциональной системы голосования на прямых выборах в Европарламент и на выборах в региональные ассамблеи Шотландии и Уэльса).
Несмотря на некоторые успехи в навязывании лейбористам своих предложений в сфере парламентского законодательства, либералам все же не удалось добиться главного: их влияние на избирателя, начавшее снижаться сразу после выборов 1974 г., продолжало падать. Что касается пропорциональной системы выборов, то при голосовании билля о прямых выборах в Европейский парламент и биллей о деволюции большинство членов парламента проголосовало против того, чтобы эти выборы проводились по системе, отличной от существующей.
Падение популярности лейбористского правительства и нежелание либералов разделять ответственность за встречавший все большую оппозицию в стране его политический курс побудили либералов заявить о том, что с осени 1978 г. они считают себя свободными от обязательств, взятых по соглашению с лейбористами. Именно такая политическая обстановка и предшествовала парламентским выборам 1979 года,
§3 Выборы 1979 – 1992 годов и партийно-политическая обстановка в Великобритании.
Выборы в Британии 3 мая 1979 года были внеочередными. Они явились следствием положения, сложившегося в парламенте месяцем ранее. Из-за болезни одного из лейбористских депутатов кабинету Каллагэна не хватило одного голоса, чтобы провалить внесенную консерваторами резолюцию недоверия правительству. Это означало, что у правительства не оставалось иного выбора, как распустить парламент и назначить новые выборы за пять месяцев до истечения срока его полномочий. 13 апреля парламент был распушен, и была определена дата выборов. Такая ситуация стала возможной из-за шаткости положения правительства лейбористов в связи с общим ухудшением социально-экономической ситуации, наряду с которой наблюдалось беспрецедентное повышение стачечной активности. Как это случалось уже не раз в недавнем прошлом, слабым местом правительства оказались отношения с профсоюзами. Ещё в июне 1978 года премьер-министр Каллагэн объявил о том, что правительство устанавливает пятипроцентный потолок на повышение заработной платы в течение ближайшего года. Но возможности реализации этого решения оказались весьма ограниченными, и правительство могло воздействовать на переговорный процесс лишь в случаях, когда руководство предприятий или учреждений в той или иной степени от него зависело. В основном это были предприятия и учреждения государственного сектора или же те частные предприятия, которые работали по государственным контрактам. Однако они составляли явное меньшинство, и, когда с осени 1978 года начался процесс повышения заработной платы в частном секторе, профсоюзы государственного сектора стали проявлять возрастающую агрессивность44. Началась так называемая жаркая зима 1978-1979 годов, в ходе которой забастовки работников государственных служб приобрели столь массовый и угрожающий характер, что оказали самое негативное влияние и на престиж правительства, и на общую социально-политическую обстановку в стране. Количество потерянных рабочих дней достигло небывалого в послевоенный период уровня – 29,5 миллионов45. К тому же стачечная активность сопровождалась незапланированным ростом заработной платы (в среднем на 16% вместо планируемых 5%), и соответственно издержек производства, что привело к реальной угрозе нового витка инфляции. Все это серьезно нарушило установившийся баланс в предпочтениях избирателей и во многом способствовало резкому повышению ставок консерваторов. Сохранявшееся вплоть до начала забастовок лидирующее положение лейбористов быстро сменилось превосходством тори, примерно вдвое упала популярность премьер-министра, а недовольство и даже враждебность к профсоюзам охватила значительную часть их собственных членов. В связи с этим и крупные финансовые круги перестали оказывать правительству поддержку, как это было в 1975-1978 годах, когда лейбористы были в состоянии сдерживать социальное и политическое недовольство масс.
Правда, к весне 1979 года положение в стране стало стабилизироваться, количество забастовок стало снижаться, рейтинг правительства и его главы стал расти. У лейбористов появилась надежда, что в течение ближайшего времени оно сможет вновь поднять свои шансы на победу на выборах. Но этого не произошло из-за проблем теперь уже чисто политического характера. Придя к власти в 1974 году правительство Каллагэна, как уже отмечалось, заключило пакт с либералами, одним из условий которого было всемерное содействие автономии Шотландии и Уэльса и создания там региональных законодательных ассамблей. Такого рода ориентация обеспечивала также лояльность Национальных партий Шотландии и Уэльса. Но, после того как в ходе состоявшегося 1 марта 1979 года референдума предложение о предоставлении автономии не собрало необходимого процента голосов, положение правительства тут же пошатнулось, несмотря на то, что никакой вины лейбористов в неблагоприятном исходе референдума не было.
Несмотря на столь неблагоприятное стечение обстоятельств, правительство отнюдь не растерялось и проводило избирательную кампанию достаточно энергично. Тем не менее ему не удалось свести на нет преимущество консерваторов, и объяснялось это отнюдь не только эффектом “горячей зимы”, но и тем, что партия тори к этому времени обрела достаточную уверенность в себе и была готова к решительной борьбе за избирателя. В ходе проводившихся в предвыборный период обследований выявилось и такое немаловажное для исхода борьбы обстоятельство: по данным на апрель 1979 года, большинство традиционно голосующих за лейбористов избирателей (от 52 до 95 процентов) поддержали 6 из 7 основных требований предвыборной платформы консерваторов, касающихся укрепления законности и порядка, ограничения права на вторичное пикетирование и отмену выплаты пособий семьям забастовщиков, снижения подоходного налога, права выкупа муниципального жилья на льготных условиях, снижения численности государственной бюрократии. Лишь требования о приватизации государственной собственности поддержало менее половины лейбористских избирателей (40%), однако менее половины (49%) высказалось и против46. Если в октябре 1974 г. 56% лейбористских избирателей высказывались в поддержку дальнейшей национализации британской промышленности, то в 1979г. - лишь 32%47.
Пожалуй, единственным козырем лейбористов в начавшейся избирательной кампании был относительно высокий рейтинг их лидера - Джеймса Каллагена, который, несмотря на снижение его престижа в результате “жаркой зимы”, продолжал достаточно уверенно опережать по уровню популярности Маргарет Тэтчер. В своей кампании лейбористы пытались всячески обыгрывать тот факт, что у них уже имеется когорта опытных и доказавших свою компетентность политиков, тогда как у консерваторов нет ни достаточно авторитетного и признанного даже всей партией лидера, ни сплоченной группы крупных государственных деятелей. Особый акцент делался на политический “экстремизм” и экономический либерализм Тэтчер и ее единомышленников, угрожавших, как утверждали лейбористы, новым взлетом цен, ростом безработицы и общей экономической дестабилизацией. Конфронтация же с профсоюзами, к которой, как утверждали лейбористы, неизбежно приведет политика консерваторов, чревата новым взрывом стачечной активности и может породить настоящий социальный хаос.
Аргументация эта, однако, мало кого убеждала. Еще до начала официальной кампании консерваторы захватили инициативу в свои руки и прочно удерживали ее вплоть до выборов. Особая миссия при этом выпала на долю самой Тэтчер, которой пришлось не просто бороться за победу собственной партии, но и утверждать свой собственный имидж в качестве будущего главы правительства и фактического главы государства. И ту и другую задачу она успешно выполнила, не допустив, по признанию наблюдателей, ни одной непоправимой ошибки (на что так рассчитывали ее противники)48.
Как лидер партии, определявший стратегию и тактику предвыборной борьбы, она сосредоточила и собственные усилия, и усилия своих единомышленников прежде всего на завоевании на сторону тори так называемого колеблющегося избирателя, причем не избирателя вообще, а принадлежащего в основном к “верхней” части рабочего класса. При этом они опирались на изменения в настроениях данных категорий трудящихся, их тяготение к образу жизни среднего класса, износ традиционного коллективизма и притягательность для многих из них “нового индивидуализма”. И сама Тэтчер, и ее коллеги нередко напрямую апеллировали к членам профсоюзов и рабочим. Так, в самый канун выборов Тэтчер выступила на собрании, где присутствовало 2300 членов профсоюзов. По отзывам наблюдателей, это был один из наиболее успешных митингов за всю кампанию, конечно же, присутствовали в основном консервативно настроенные члены профсоюзов.
Одна из главных задач Тэтчер в процессе кампании состояла в том, чтобы укрепить свой собственный рейтинг среди избирателей, который, как уже отмечалось, заметно уступал рейтингу Каллагена и от которого не в малой степени зависел исход выборов. Для этого ей пришлось несколько изменить тон и стиль своих выступлений, носивших вначале чересчур жесткий, намеренно конфронтационный, идеологизированный характер, пришедшийся не по вкусу значительной части британцев. Как отмечают наблюдатели, Тэтчер довольно быстро сориентировалась в этой ситуации и отказалась от “жесткого догматизма” первых дней избирательной кампании, особенно в области социально-экономической политики. Это, однако, была именно коррекция стиля, но не содержания выступлений. Предвыборная кампания Тэтчер развернулась в стиле, типичном для президентских кампаний США. Недаром в качестве одного из ее организаторов она привлекла специалиста из Калифорнии. Была снаряжена мобильная группа с предоставленными в ее распоряжение тремя комфортабельными автобусами. За время избирательной кампании Тэтчер посетила целый ряд городов и местечек Великобритании и покрыла расстояние, равное в общей сложности около 3 тыс. миль, или 5 тыс. км. Примерно треть всего времени, отпущенного на кампанию, она провела в дороге. Одетая в темно-голубой костюм, с жемчужным ожерельем, безукоризненной прической, Тэтчер появлялась на предприятиях, в мастерских, магазинах, школах, интересовалась производством. Ежедневно делалось примерно шесть остановок для проведения митингов и встреч. Например, очутившись в торговом центре в городке Галифакс, она позировала перед телекамерами с двумя сумками в руках. Одна была заполнена продуктами, другая была почти пустой. Потрясая полной сумкой, она говорила: “Вот что можно было купить на один фунт при правлении консерваторов в 1974 году!” Указывая на другую сумку, продолжала: “А вот что сегодня приобретается за ту же сумму!” Оперируя цифрами, она подчеркивала, что у страны за пять лет лейбористского правления - самые низкие экономические показатели в Западной Европе, за исключением разве что Люксембурга. После таких встреч, причем нередко к ночи она возвращалась в Лондон, чтобы участвовать в пресс-конференциях, консультироваться с непосредственными организаторами предвыборной борьбы49.
Уже к концу апреля Тэтчер удалось приостановить обозначившуюся с начала кампании тенденцию к снижению ее популярности. Более того, судя по результатам опросов, ее рейтинг с конца апреля круто пошел вверх, тогда как рейтинг Каллагена и Стила, лидера либералов, начал заметно снижаться. Правда, сравняться с Каллагеном ей так и не удалось, однако существовавший между ними разрыв сократился в течение первых дней мая примерно наполовину. Не удалось Тэтчер и добиться того, чтобы ее популярность стала выше популярности партии, и это дало повод некоторым комментаторам утверждать, будто факт смены лидера сыграл скорее негативную роль.