117725 (592526), страница 5

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 5)

Главной партией парламента в XX веке безусловно явля­ются консерваторы. В викторианскую эпоху две основные пар­тии сравнительно регулярно сменяли друг друга у кормила правления и общий баланс был даже в пользу либералов. Но после того как они потеряли в 1922 году свое место в двух­партийной системе, консерваторы находились в целом у власти 50 лет из 70-и, а их основные оппоненты - лейбористы лишь 20 лет, при чем только половину этого срока лейбористские правительства опирались на твердое большинство в парламен­те (1945-1950, 1966, 1974 г.г.). К тому же консерваторы побеждали трижды подряд на выборах в 1950-е годы и пять раз, начиная с 1979 года²⁸. Крен консерваторов вправо и заметное усиление левых тенденций в лейбористской партии создали к началу 80-х годов ситуацию, существенно отличавшуюся от той, кото­рая существовала в стране в предшествующий период. Впервые в послевоенные годы к власти пришла партия, возглавляемая убежденными “новыми правыми”. Здесь представляется необходимым рассмотреть вопрос об их идейно-политической ориентации, за которой достаточно прочно закрепился термин “новый консерватизм”.

Будучи прямым продолжением линии, возобладавшей и партии в конце 60-х — начало 70-х годов и получившей тогда наименование “тихой революции” Э.Хита”²⁹, “новый консерватизм” имеет и некоторые черты, существенно от­личающие его от более раннего этапа эволюции партии вправо. Как известно, начав после победы на выборах 1970 г. довольно энергично осуществлять намеченный в оппозиции курс в духе “свободного предпринимательства”, тогдашнее партийное руководство во главе с Хитом уже спустя год-полтора совершило крутой поворот и стало проводить политику, мало чем отличавшуюся от политики предшествовавшего лейбористского правительства. Отка­завшись от того, чтобы оставлять на произвол судьбы обан­кротившиеся или находившиеся на грани банкротства компании, презрительно именовавшиеся вначале “хромы­ми утками”, правительство встало на путь субсидирова­ния их, не гнушаясь и таким, казалось бы неприемлемым для консерваторов средством, как национализация.

Несмотря на некоторое сокращенно темпов роста государственных расходов, правительство не пошло на то, чтобы серьезно нарушить сложившийся в послевоенный период баланс между частными и государственными социальными услугами, и государственным системам социального обслуживания не был нанесен сколько-нибудь существенный урон. Стремясь поставить под более надежный контроль развитие социальных отношений в стране, правительство стало широко использовать систему трехсторонних консультаций между “большим бизнесом”, проф­союзами и государством (за что, кстати, на Хита был на­клеен ярлык “корпоративиста”)³⁰. В результате роль государства как регулятора экономического развития и социальных отношений не только ни снизилась, но стала еще более возрастать.

Хотя поражение правительства Хита на выборах 1974 г. явилось прежде всего следствием “негибкости” в отношениях с профсоюзами и того высокого накала классовой борьбы в стране, который был вызван антирабочей, антипрофсоюзной политикой тори, в ходе развернувшейся после выборов борьбы за власть и партии его политиче­ские противники сделали акцент совсем на другом. В “ви­ну” Хиту и его ближайшим помощникам была поставлена главным образом “измена” принципам и установкам, со­гласованным в канун прихода партии к власти. “Преда­тельство” ценностей “нового торизма”, растрата “доверия” среди тех, кто голосовал в 1970 г. за этот курс, подмена “чистых принципов” консерватизма технократизмом и корпоративизмом, сползание на позиции главных политических противников тори — лейбористов — подобные обвинения и легли в основу той кампании, которую начала сразу после провала на выборах в октябре 1974 г. М. Тэтчер вместе с другими “правыми радикалами” в партий­ном руководстве³¹.

Отличительной чертой развернувшейся внутрипартий­ной борьбы было более активное участие в ней местных организаций, активистов и руководителей низшего и сред­него рангов, чему в немалой степени способствовали и оп­ределенные изменения в системе отбора лидера партии, имевшие место в конце 60-х годов. В ходе выборов нового лидера на парламентариев-тори было оказано сильное дав­ление со стороны партийных организаций избирательных округов, с тем чтобы они голосовали не за Э. Хита и дру­гих “умеренных” кандидатов, а за выступившую с край­них позиций М. Тэтчер. Подобная линия поведения мел­кобуржуазного в своей основе актива консерваторов от­ражала не только накопившееся в его среде недовольство политикой правительства Хита, игнорировавшего нужды мелких и средних предпринимателей, но и более общее стремление последних активнее отстаивать свои жизнен­ные интересы, не полагаясь на “добрую волю” партийных верхов. Этим категориям членов и избирателей партии то­ри, склонным идеализировать “старые, добрые времена свободного предпринимательства”, особенно импонировала “антиэтатистская”, индивидуалистическая фразеология Тэтчер. Впервые получив, таким образом, определенные возможности воздействовать на ситуацию в партии, местный партийный актив консерваторов стал “давить” в на­правлении правого радикализма, и это сразу же дало ощу­тимый результат. Однако никакое давление снизу не сработало бы, если бы основные силы консервативного истэблишмента не были заинтересованы в том, чтобы ис­пытать на посту лидера человека новой формации, который должен был придать партии “популистский” облик и тем самым обеспечить ей более широкую поддержку среди избирателей, а также поднять “мораль” внутри самой пар­тии, приостановить тенденцию к падению численности и дееспособности низовых партийных организаций.

Несмотря на обилие программных, политических и пропагандистских материалов, вышедших во второй поло­вине 70-х годов из-под пера представителей “нового то­ризма”, содержащийся в этих материалах набор идей не отличался особой оригинальностью. Как и в конце 60-х годов, всячески осуждалось “засилье государства”, кото­рому противопоставлялись “индивидуальная свобода” и “личная инициатива”, “свобода индивидуального выбора”, будь то в сфере образования, социального страхования, здравоохранения или в сфере “приложения своих способ­ностей и талантов”³². Главным средством осуществления этих принципов должно стать сокращенно прямого налогообложения и финансируемых за счет него государственных расходов на социальные нужды, с тем чтобы “сэко­номленные” таким образом средства потребитель мог тра­тить “по своему усмотрению”. Утверждалось, что, полу­чив необходимую “свободу выбора”, англичане обретут новые стимулы для более напряженной работы, продви­жения по службе, повышения квалификации и тем самым смогут компенсировать ослабление государственной “опе­ки” и обеспечивать себе те социальные услуги, которые до сих пор им предоставляло государство. “Гражданин сам обязан стоять на своих ногах”, а не превращаться в “безынициативного иждивенца государства”, “инициативу трудолюбие, предприимчивость следует поощрять”, а не “зажимать”, “граждане должны иметь право на неравен­ство” — эти и подобные рассуждения³³, удивительно напоминавшие, а нередко и просто дублировавшие то, что го­ворилось и писалось в канун выборов 1970 г., подавались на сей раз с еще большой помпой и на гораздо более вы­соких тонах.

Во всей этой риторике, однако, были и некоторые акценты, которые либо не делались, либо почти не делались в период “тихой революции” Хита. Особенно бросалось в глаза целенаправленное адресование “нового торизма” к мелкому бизнесу. Именно он, по неоднократным заявле­ниям новых лидеров тори, должен более всего выиграть от демонтажа дорогостоящей “государственной опеки”, имен­но он получит мощный стимул для своего развития, кото­рое в свою очередь придаст “новый динамизм” британской экономике. Недооценка, пренебрежение в отношении мел­кого бизнеса вменялись в вину не только лейбористским, но и предшествовавшим консервативным правительствам. Под аналогию мелкого бизнеса подводилась и более ши­рокая идеологическая база. Именно он, заявляли лидеры тори, является носителем лучших британских традиций — бережливости, сдержанности, инициативы, добропорядочности, честности, неформальных, доверительных отноше­ний между хозяином и рабочим, торговцем и покупате­лем. “Мелкий бизнес прекрасен” — эти слова стали едва ли не знаменем, под которым развертывалась пропаганда “нового консерватизма”.

Поднимая на щит систему ценностей, свойственную мелкому бизнесу, “новые тори” преследовали далеко иду­щие социальные и политические цели. Они хотели бы ожи­вить мелкобуржуазные настроения, в той или иной мере свойственные широким массам населения, хотя бы символически приобщить к рекламируемой ими “демократии собственников” основные категории рабочего класса, “но­вых средних слоев”. Этим целям служил и ряд конкрет­ных предложений и программ тори: участие в акционер­ном капитале прибыльных национализированных фирм и частных компании занятых в них рабочих и служащих; распродажа муниципальных домов и квартир тем, кто в них проживает; поощрение развития частных систем социального страхования и т. п. В плане чисто политиче­ском эта линия направлена на использование недовольст­ва значительной части сторонников лейбористов (в том числе в рабочем классе и профсоюзах) ростом налогообло­жения, ухудшением состояния систем социального обслуживания, низкими государственными пенсиями, усилением бюрократии. Так, в программном доку­менте партии “Правильный подход” целью номер один политической стратегии партии объявлялась необходи­мость “добиться того, чтобы страна жила по средствам” и была восстановлена “здоровая и динамичная смешанная экономика, в которой налоги станут ниже, а прибыли бу­дут иметь возможность выполнять их надлежащую функ­цию”³⁴. Острая необходимость “восстановления прибылей” подчеркивается и в другом программном заявлении пар­тии — “Правильный подход к экономике”³⁵. Главный принцип, который “новые тори” стремились пронести во всей системе социальных услуг,— это прин­цип превосходства частного над государственным, низве­дение их до уровня “аварийных” служб, рассчитанных лишь на тех, кто не может или, но их мнению, не хочет воспользоваться благам” частных систем.

В то время, как в консервативной партии произошли существенные изменения в идеологических установках, направленных на повышение жизнеспособности тори, политический курс лейбористского руководства, особенно в период его пребывания у власти в 1974— 1979 гг., основывался на “политике согласия” с круп­ным капиталом и отклонялся все более вправо. В то же время лейбористская партия в целом, ее массовые орга­низации и избираемые демократическим путем высшие партийные органы почти непрерывно эволюционировали влево. Подобного рода разнонаправленность шедших вну­три партии процессов не только способствовала усилению борьбы между ее правым и левым крылом, но и привела к углублению противоречий во взаимоотношениях между “массовой партией” и парламентской фракцией, к общему обострению структурно-организационных и политических проблем лейборизма.

Развитие противоборствующих тенденций в лейбори­стской партии отмечалось большой неравномерностью, в результате чего ни одна из них не доминировала в тече­ние 70-х годов. На протяжении первой половины этого десятилетия, и особенно до февральских выборов 1974 г., ведущей была тенденция к полевению, тогда как во вто­рой половине десятилетия в сфере практической политики возобладала тенденция к поправению, сохранявшая­ся вплоть до поражения партии на выборах 1979 г.

Со всей наглядностью эти новые моменты в расста­новке сил в партии выявились сразу же после поражения на выборах 1970г. Глубокое разочарование, которое вы­звали среди рядовых членов и активистов итоги почти шестилетнего пребывания лейбористов у власти, резкий рост массового рабочего и демократического движения в стране, полевение профсоюзов — все это способствовало дискредитации правореформистских идей и открывало новые возможности перед левым крылом, давало ему ре­альные шансы овладеть инициативой и перейти в наступ­ление на позиции правого крыла. Не случайно, что именно в начале 70-х годов происходило заметное обновление идейно-политического багажа левого крыла, формулиро­вались концепции и положения, определившие основное направление дальнейшей эволюции его программных и политических требований и установок. В сфере политической миссию глашатая новых идей и нового подхода взял на себя занимавший до конца 60-х годов весьма умеренные позиции бывший министр технологии в правительстве Г. Вильсона А. Бенн. В своих вы­ступлениях в конце 60-х и особенно в начале 70-х годов он довольно быстро перешел с левоцентристских позиций на более последовательно левые позиции,

В опубликованной почти сразу же после поражения партии на выборах 1970 г. брошюре “Новая политика: социалистический поиск” Бенн пытался сконструировать более или менее цельную концепцию политической жизни страны, он выдвинул в этой брошюре ряд предложений, нацеленных на внедрение рабочего контроля и контроля персонала на предприятиях и фир­мах, в государственных учреждениях и средствах массо­вой информации³⁶.

По мере обострения дебатов в лейбористской партии и перенесения центра тяжести на проблемы социально-экономические Бенн довольно быстро пришел к выводу о необходимости “большего равенства, нового, отличного от нынешнего и более справедливого распределения вла­сти и богатства, доходов и ответственности”³⁷. Именно по настоянию Бенна и его сторонников в лейбористскую программу 1973 г. было записано положение о необходи­мости осуществления “коренного и необратимого сдвига в распределении власти и богатства в пользу трудящихся и их семей”³⁸.

Существенное значение, однако, имела не сама по се­бе эта формула, выражавшая лишь в более оригинальной словесной упаковке идеи, традиционно отстаиваемые ле­вым крылом, а конкретные положения и требования, ко­торые были разработаны левым крылом в качестве средств и путей для ее реализации. Эти положения впервые были выдвинуты в ходе острых дебатов в Национальном испол­нительном комитете и его подкомитетах в начале 70-х го­дов. Большая их часть затем под давлением левого крыла вошла в “Лейбористскую программу для Британии” 1973 г. и в ряд последующих программных документов. Один из ведущих участников этих дебатов, экономист Ст. Холланд, в опубликованных в 1975 г. книгах “Социалистический вызов” и “Стратегия социализма”³⁹ дал развернутую аргументацию выдвинутых в основном по его инициативе идей и предложений, которые продолжают оставаться на­иболее адекватным выражением социально-экономических концепций современного левого лейборизма.

В качестве средства воздействия государства на круп­ные фирмы, остающиеся в частном секторе, Холланд предлагает создание системы “плановых соглашений”, в рамках которых должны определяться параметры их деятельности, координироваться их собственные планы с планами и программами правительства. Полномочным органом, призванным заключать от имени государства подобные соглашения и осуществлять контроль за их выполнением, должно выступать Национальное управле­ние предприятиями. Этому органу вменяется также госу­дарственное субсидирование частного сектора, помощь фирмам, переживающим экономические трудности, и т. д.

Тот факт, что изложенные предложения, касающиеся экономической сферы, равно как и идеи Бенна о “по­литическом участии”, “экономической демократии”⁴⁰, были почти целиком включены в основополагающие документы лейбористской партии, безусловно, свидетельствовал о серьезном успехе левого крыла, о “перехвате” им инициативы в одной из важнейших сфер внутрипартийной жизни.

Перейдя в “контрнаступление” на идейно-политическом фронте, левые лейбористы с начала 70-х годов за­няли более четкую линию и в плане борьбы за влияние внутри партии. При этом главная ставка делалась ими ни вытеснение с ключевых позиций представителей край­не правого крыла партии, ведущим деятелем которого выступал в тот период бывший министр финансов Рой Дженкинс. Воспользовавшись тем, что Дженкинс и его сторонники в парламенте (около 70 человек) оказались в явном меньшинстве в вопросе присоединения Велико­британии к “Общему рынку”, левое крыло заметно потес­нило эту группировку с занимаемых ею позиций в партийном руководство, а самому Дженкинсу даже пришлось подать в отставку со своего поста заместителя лидера партии.

Но лишь в первые два года пребывания у власти лейбо­ристского правительства (1974—1975 гг.) оно предпри­няло ряд мер, шедших навстречу требованиям левого крыла: через парла­мент были проведены законы, восстановившие права профсоюзов и уравнявшие права женщин и мужчин на производстве, внесены законопроекты о национализации судостроения и авиастроения, повышены пенсии, осуще­ствлены некоторые другие меры в области социального обслуживания отдельных групп населения. Все последую­щие годы внутренняя политика правительства практиче­ски целиком развивалась под знаком борьбы против инф­ляции, главным образом путем ограничения роста зара­ботной платы, снижения запланированных ранее расхо­дов на социальные нужды, а также введения определенных ограничений на рост цен.

Характеристики

Список файлов ВКР