7250-1 (590923), страница 3

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 3)

Организация нормальной жизнедеятельности сложного городского организма с самого начала была одной из основных слабостей МСРД. Его структура отражала в основном социально-политическую направленность этого органа: были созданы агитаторская, военная, конфликтная (для разбора конфликтов между рабочими и предпринимателями) и другие комиссии, отделы содействия профстроительству, агитационно-пропагандистский отдел, отдел районных организаций.

Хозяйственная и финансовая комиссии были озабочены прежде всего поиском средств. Делегирование членов Совета в КОО, в Продовольственный комитет и в Военный совет при КОО должно было несколько упрочить его влияние на решение городских проблем.

Наиболее откровенно психологию «романтического идеализма» большевиков выразил И.С.Вегер 21 марта на Пленуме Совета, когда обсуждался вопрос «О демократизации городского самоуправления». Он говорил: «Нам предлагается заняться ведением городского хозяйства, т.е. заняться богадельнями, мостовыми, санитарией и т.д. Всё это — вещи прекрасные, но с революцией имеют весьма мало общего... Все городские революционные комитеты превратятся в городские думы, займутся богадельнями, мостовыми и прочим. Тогда точка революции».

Дело организации городского хозяйства Cовет передал в руки КОО.

25 июня 1917г. состоялись выборы в Городскую думу. Большинство в ней (58% голосов) получили эсеры, большевики оказались на четвертом месте, уступив также кадетам и меньшевикам. П.Г.Смидович вошел в большевистскую фракцию Думы, наряду с И.И. Скворцовым-Степановым (председатель фракции), М.С.Ольминским, И.Ф.Арманд, В.Н.Подбельским.

С избранием Думы прекратилась деятельность КОО.

Из 700 депутатов Моссовета 402 представляли фабрично-заводской пролетариат. Подавляющее большинство состава Совета было крестьянским по происхождению, 600 человек имели низшее или домашнее образование. Фракция большевиков насчитывала 205 человек. Нацеленность руководства Совета, да и КОО, на реализацию целей политической борьбы делала второстепенным выполнение прямых задач органов городской власти.

Подтверждением этому служит дискуссия в Моссовете о принципах районной организации советов. На заседании 3 марта В.П.Ногин от имени Исполкома предложил в основу деления положить «принцип, к которому товарищи рабочие Москвы издавна привыкли. Старые партийные работники помнят, что, как только началась работа, город был разделен на 8 районов. Эти районы имеют в виду то распределение промышленных предприятий, фабрик и заводов, которые имеются в Москве» (Известия Московского совета рабочих депутатов. 1917. 4 марта).

Меньшевики же, считая Cовет в первую очередь муниципальным, а не политическим органом, настаивали на делении города в связи с санитарными попечительствами. Но ситуация на местах, где активно разворачивалась самодеятельность рабочих, заставила считаться с инициативой пролетариев. К осени 1917г. в Москве было выделено 12 районов.

Участник первых заседаний Моссовета, продолжавшихся непрерывно две недели, рабочий Я.И.Лебедев, вспоминал, что в Совет приходили массы людей — рабочие, солдаты, служащие, ходоки из дальних мест. Стояла весна, грязь смешивалась с тающим снегом. «Когда после двух недель заседаний начали чистить великолепный паркет в думе, грязи там было по колено— не в переносном смысле, а буквально» (Москва в трех революциях. М., 1959. С. 178—179).

Высокий авторитет Моссовета в массах заставлял КОО и Думу считаться с ним, а участие социалистов в обоих органах власти, позже признанное большевиками невозможным (под влиянием бескомпромиссного курса Ленина на захват власти), вроде бы должно было обеспечить последовательное проведение демократических преобразований. Среди самих московских большевиков не было согласия. Костеловская, например, считала, что надо сговариваться с массой, а не с правительством, не превращаясь в прислужников буржуазии. Она осуждала вхождение большевиков в КОО и Думу.

П.Г.Смидович, как и В.П.Ногин, был сторонником единства социалистических сил. Он понимал при этом, что их участие в буржуазном органе власти позволяет противнику переложить часть ответственности на «революционную демократию».

«А дело устроительства — приведение жизни в порядок, сознание ответственности — извлекает всю энергию. Улетучивается способность революционного углубления и расширения революции». Здесь Ленин Смидовича поддержал: «Совершенно верно». VII (Апрельская) конференция большевиков, на которой это говорилось, сочла политику «соглашательства с буржуазией» непродуктивной и опасной с точки зрения развития революционной самодеятельности масс и борьбы за полновластие советов.

Как известно, до возвращения Ленина в Россию большевистские партийные руководители выступали за лояльную оппозицию новой власти, которая просуществует достаточно долго. Огромная преобразовательная работа требовала значительных технических и интеллектуальных сил и была не под силу изолированной «революционной демократии». А.И.Рыков, П.Г.Смидович, Г.И.Ломов (Оппоков), А.С.Бубнов и другие считали, что необходимо прежде всего добиваться контроля советов над Временным правительством. Поэтому выводы Ленина о необходимости восстания и социалистической революции обескуражили их, как и многих других большевиков, опиравшихся на марксистское обоснование неподготовленности крестьянской России к социализму.

Не случайно Смидович, выступая на конференции от Московской парторганизации после содоклада Л.Б.Каменева «Текущий момент (война и Временное правительство)», заявил о препятствиях «в вопросах тактики», на которые он всегда натыкался за многие годы приближения к рисуемым Лениным перспективам. Намеченная большевистским лидером в Апрельских тезисах революционная программа изложена как задача дня, «без всяких последовательных мотивировок, без указания момента осуществления ее, без учета тех сил, к которым мы обращаемся, и того влияния, которое эта программа должна была оказать».

В результате, продолжал Смидович, большевики оказались изолированными в лагере революции — как люди, непосредственно стремящиеся к передаче власти в руки советов.

Все другие фракции действовали согласованно и проводили свои решения через Совет. «Влияние наше было аннулировано, и у нас осталась приблизительно одна четвертая часть голосов» в обоих столичных советах. Произошла дискредитация советов. «Мы совсем не завоевываем там влияние, а, наоборот, при каждом нашем выступлении на нас направляется определенное пугало в виде тезисов т. Ленина», — говорил Смидович.

Быстрый рост массовых пролетарских организаций, который социалисты считали главным в развитии революции, мог привести к появлению других органов власти, к другому варианту хода событий, считал Смидович.

Эта позиция отражала возможность сотрудничества революционно-демократических сил в интересах укрепления созидательной направленности преобразований. Консенсус не состоялся...

Выводы Смидовича поддержали Ногин, Гопнер, Морозов. Сотрудничество с буржуазией «создает настроение враждебного чувства к нам». Организовать все силы можно на революционной платформе — тем более, что большевики не в состоянии сами руководить в органах власти. Однако такой объединяющей программы резолюции конференции не дают, — говорили московские большевики.

Смидович утверждал, что подготовка к захвату власти — процесс длительный, а потому, особенно в условиях, когда массы ждут Учредительного собрания, нельзя отказываться от лозунга о его созыве в угоду новому и непонятному.

Таким образом, революционизировать саму партию Ленину предстояло в тяжкой борьбе. Но народный радикализм, неудовлетворенный умеренностью властей, содействовал лидеру большевиков.

Апрельский кризис Временного правительства вызвал дальнейшее размежевание в лагере социалистов. Ситуация, сложившаяся в Моссовете и в отношениях между московскими большевиками и меньшевиками, подробно проанализирована в монографии А.Я.Грунта. Отметим здесь, что П.Г.Смидович вместе с В.П.Ногиным был инициатором компромиссного решения о тактике советов в самом начале кризиса. 20 апреля они предложили не призывать рабочих ни к выступлению, ни «к обратным шагам», т.е. воздержаться от поспешных действий. Совет не поддержал их, настояв на проведении выступлений — правда, только санкционированных. Однако удержать массы таким образом не удалось.

И Смидович, и Ногин считали необходимым вносить организованность в выступления, по поручению большевистской фракции добивались решения Моссовета о недоверии правительству и об отказе от тактики условной поддержки и давления на него, о подготовке условий для перехода власти «в руки революционной демократии».

21 апреля 1917г. объединенное заседание исполкомов советов обсуждало ситуацию в связи с нотой П.Н.Милюкова и кризисом власти. Смидович присоединился к предложению Ногина не мешать рабочим реагировать на события, но самостоятельно не выступать. «Если у народа протест накипел, и он его так или иначе выражает, — говорил он, — то мы должны ограничиться заявлением, что С.Р. и С.Д. сейчас не призывают пока к выступлениям, но не призывают и к обратным шагам».

На следующий день большевистская фракция приняла резолюцию недоверия правительству и отказа от его условной поддержки. Отстаивать эту идею на Пленуме было поручено Смидовичу, Ангарскому, Игнатову, Ведерникову.

Первым выступил Петр Гермогенович: «С поправками или без поправок, но мы будем голосовать против» резолюции меньшевиков. Предложив ясно и с мужеством посмотреть на то, что произошло, большевистский депутат дал своеоброазный (в большевистском, разумеется, духе) анализ природы социальной опоры Временного правительства.

С точки зрения Смидовича, особенно ярко противодействие власти массам выразилось во внешней политике. «Правительство нарушает волю революционного народа» к демократическому миру, обманывает его. Сам кризис — не просто инцидент, «это наиболее решительная попытка стать поперек дороги российской революции». Поэтому признать вопрос исчерпанным— значит признать свое поражение и отступить.

Смидович подверг критике позицию меньшевиков, которые опасались, что в случае выражения недоверия правительству буржуазия отвернется от революции. В истории нет примеров, когда бы «она отказывалась от своей власти», только силой и «порой штыками демократии» удавалось отстранять буржуазию от раз завоеванных позиций.

Однако большевики в Московском совете всё еще оставались в меньшинстве. За их проект проголосовали только 74 депутата, и была принята резолюция, призывавшая к дальнейшему усилению контроля над правительством и воздержанию от выступлений.

25 апреля вопрос снова обсуждался на пленуме Моссовета. Меньшевики выступали в поддержку правительства, оправдывая его пассивность в социальной сфере. После длительных и бурных споров Моссовет высказался за установление «активного контроля» советов над действиями правительства, пока не окажется возможной социалистическая революция. В конечном счете Моссовет поддержал коалиционное правительство. Для изложения этой позиции в Петросовет были направлены Хинчук и Ногин.

Эсеры и меньшевики считали коалицию вершиной революции. Речь шла о возможности поддержать спокойствие в стране — с учетом неспособности буржуазии управлять страной. Чисто социалистическое правительство казалось уместным только в условиях социалистической революции, которую «правые социалисты» считали преждевременной. Да и сам Ленин признавал, что большевики начали «с другого конца»...

Происшедшее вслед за Октябрем подтвердило правоту предупреждений его оппонентов о неизбежности большевистского крена в сторону диктатуры в ущерб демократии.

Исходя из тезиса о решающей роли партии в революции, Смидович считал, что влияние многопартийных советов будет падать по мере развития событий. Расколотые межпартийной борьбой, они не смогут взять власть. Поэтому главное — бороться за созыв Учредительного собрания.

Смидович учитывал реальную роль советов в 1917г. и практический опыт деятельности политических партий, особенно обеих фракций РСДРП. В конечном счете большевики, взяв власть, действительно обеспечили себе монополию на отправление государственных функций, а советы и тогда, когда оставались многопартийными, не стали реальными органами власти.

Тем не менее выступление Смидовича по поводу роли советов в революции на VII (Апрельской) конференции было оценено как неверное, и «левая» часть московских делегатов во главе с Землячкой отмежевалась от его взглядов. Сам же Смидович, подчиняясь партийной дисциплине, затем последовательно отстаивал общепартийные установки.

На Третьей конференции большевиков Москвы 11мая именно он выступил против попыток части делегатов пойти на коррективы решений конференции по национальному вопросу: «Все постановления Всероссийской конференции для нас обязательны; мы можем их только обсуждать, делать свои выводы» (Октябрь в Москве. М., 1967. С. 91).

Самостоятельную позицию занимал П.Г.Смидович и по другим важнейшим вопросам революционной тактики партии. В 1929г. были опубликованы протоколы Первой московской областной конференции большевиков, которая состоялась 19—21 апреля (2—4 мая) 1917г. Вредакционном предисловии журнала «Пролетарская революция» его доклад об отношении к Временному правительству оценивался критически. Это было в основном связано с воззрениями Смидовича на перспективы союза рабочих и крестьян в революции.

Петр Гермогенович представлял на конференции Московское областное бюро большевиков и был избран председателем собрания. В приветственной речи он констатировал «организационный и политический хаос» первых дней революции, когда «всё слилось в одном порыве чувства негодования на старый режим». Лишь по мере развития революции становился очевидным факт разнонаправленности интересов объединившихся в оппозиции самодержавию сил.

Большевики, как известно, не возглавляли это движение и оказались в меньшинстве в советах, в том числе и в Москве. В то же время однопартийцы Смидовича руководили профсоюзами, и это дало основание московскому большевику выразить уверенность в том, что, неуклонно идя вперед, его единомышленники достигнут успеха.

Характеристики

Список файлов ВКР