10806-1 (585189), страница 4
Текст из файла (страница 4)
Захожу в комнату, в постели улыбающийся Климент Ефремович. Годы сделали свое дело - Ворошилов поседел, лицо покрылось морщинами. Он поздоровал ся и просил меня его обследовать, так как он не согласен с врачами, чувствует себя лучше и сегодня, 4 апреля, должен делать доклад в Парламенте на открытии праздника. Знакомство с историей болезни, тщательный осмотр позволили поставить диагноз: функциональ ный парез кишечника. Требовались строгая диета и постельный режим. После небольшой дискуссии согласились с тем, что Климент Ефремович выступит с докладом и из президиума подаст мне сигнал, мы поедем к нему, и он ляжет в постель.
Так все и произошло К.Е. Ворошилов поправился и пригласил меня через два дня на прощальный обед. Он оказался внимательным собеседником и хорошо слушал других. Долго расспрашивал меня о работе. Мы тепло попрощались.
Во время его следующего приезда в апреле 1951 г. я собирался уезжать в Москву. Об этом узнал Климент Ефремович. Он пришел на проводы, шутил, танцевал, упрекал меня за то, что не танцую, и говорил моей жене: "Что же вы, Екатерина Михайловна, выбрали нетанцующего мужа - это нехорошо".
И еще много раз мы беседовали с К.Е. Ворошиловым в Москве в 1955 г. и позднее. Он был тогда Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Однажды он пригласил меня как главного хирурга IV управления в Кремль. Прошел по тихим коридорам, открыл дверь приемной и после доклада секретаря очутился один на один с К.Е. Ворошиловым. Он вызвал меня для того, чтобы попросить лично прооперировать 16-летнюю дочь афганского короля - Мариам. Ее дважды оперировали в Кельне (ФРГ) по поводу аппендицита. Образовались спайки, вероятно, они и вызывали сильнейшие боли, опущение почки и другие нарушения в брюшной полости. Ворошилов сказал, что "не дай бог, что бы с ней что-нибудь случилось, ведь у нас сегодня дружественные отношения с Афганистаном". Сложная операция прошла благополучно. Девочка из бавилась от болей, за пять месяцев пребывания в больнице и санатории "Барвиха" заметно прибавила в весе. Она стала немного говорить по-русски, научилась ходить на лыжах, но учиться в Москве на врача отец ей не разрешил. В дальнейшем она вышла замуж и уехала с семьей в Европу.
С именем Б.В. Петровского связано послевоенное становление венгерской хирургии и, особенно, торакальной хирургии, а также службы переливания крови, травматологии и онкологии. В этот период на венгерском языке публикуются его «Лекции по хирургии», монографии «Хирургическое лечение ранений сосудов» и «Хирургическое лечение рака пищевода и кардии». Эти издания получили исключительно высокую оценку медицинской общественности Венгрии. Плодотворная деятельность Б.В.Петровского как хирурга, педагога, за короткий срок подготовившего из числа венгерских хирургов своих учеников и последователей, получила высокое признание: он был избран почетным председателем Венгерского общества хирургов, награжден венгерским орденом «За заслуги», позднее, в 1964 г. - избран почетным членом Венгерской академии наук, а в 1967 г. - почетным доктором Будапештского университета.
По возвращении из венгерской командировки в Москву в 1951 г. Борис Васильевич избирается руководителем кафедры факультетской хирургии 2 ММИ им. Н.И.Пирогова, ранее возглавляемой известным хирургом Н.А.Богоразом. На кафедре Б.В.Петровский проработал до 1956г.
В 1951 г. Б.В.Петровский впервые участвует в работе ХIV Конгресса Международного общества хирургов в Париже, на котором выступил с докладом о хирургии рака пищевода. Одновременно он участвовал в Конгрессе анестезиологов, где тоже выступил .с докладом о местной анестезии в торакальной хирургии.
Второй раз я посетил Париж в 1951 г. Здесь 23-29 сентября проходил XIV конгресс Международного общества хирургов. Советская делегация (кроме меня, еще молодые хирурги, профессора В.И.Стручков и Ф.Г.Углов) участвовала в работе по существу первого после второй мировой войны Международного хирургического форума.
Мы поселились в небольшой гостинице, вблизи от советского посольства. Сотрудники посольства рассказали о сложной политической обстановке в стране, росте авторитета и активности Французской коммунистической партии и ее руководителя - Мориса Тореза, о необходимости принятия мер по расширению научных контактов с французскими хирургами, имевшими в то время большой авторитет в Международном обществе хирургов. Это Общество, организованное в Брюсселе в 1902 г., среди многих научных международных организаций наиболее представительно. Свыше 120 национальных хирургических обществ входят в его состав, и каждый год число их увеличивается.
XIV конгресс проводился под влиянием трудов крупнейших европейских ученых-гуманистов - Р.Лериша, Д.Моно, К.Денниса, А.Дежардена и других, которые считали, что нужно объединить в Обществе все силы мировой хирургии и что без участия хирургов СССР и стран Восточной Европы такого объединения быть не может.Конгресс открыл президент - видный французский хирург профессор Рене Лериш. Как всегда, первым был программный доклад президента, осветивший состояние современной хирургии. Технический конгресс хирургии, по мнению Р.Лериша, опережает развитие теоретических разделов медицины. Он призвал хирургов активнее изучать физиологические проблемы. Однако, подчеркнул докладчик, переносить выводы эксперимента в практику нужно чрезвычайно осторожно. Нельзя забывать об индивидуальности больного, особенностях патологического процесса.
При встречах с нами Р.Лериш всегда был приветлив, вежлив, обаятелен. В отличие от темпераментного А.Дежардена вел себя сдержанно. Лериш и Дежарден были друзьями, и оба принимали нас (советских хирургов) радушно, организовали нам посещение некоторых крупных парижских клиник.
Познакомились мы и с известным французским хирургом, президентом Национального хирургического общества профессором Дюкуеном, коммунистом с 1920 г. и другом Мориса Тореза. Подружились с ним. Дюкуен работал в Тулузе, квартиры в Париже не имел, поэтому мы встречались вечером у его внучки-художницы. Здесь мы познакоми лись с современной французской живописью, но фантасмагория образов нам, поклонникам классического искусства, оказалась непонятной.
Мы выступили с докладами: В.И.Стручков - о травматическом шоке, Ф.Г.Углов - о развитии легочной хирургии в СССР и я-о хирургии пищевода и органов средостения. Доклады были тепло встречены, а после выступления мы передали оттиски своих научных работ некоторым коллегам.
Мой доклад должен был состояться на утреннем заседании в Большой аудитории Сорбонны. В то утро произошел забавный инцидент. В перерыве между докладами к нам подошел А.Дежарден и, улыбаясь, спросил, верим ли мы ему и считаем ли мы его своим другом. Мы, конечно, ответили утвердительно. Тогда он попросил перенести мой доклад на вечернее заседание. Я согласился, правда без особого удовольствия. Дежарден попросил всех остаться в зале.
На трибуну вышел докладчик из Южной Америки, Неожиданно в самом начале его выступления в зале поднялся шум, как будто где-то стреляли. Это поднялся почти весь зал, захлопали сиденья кресел и... хирурги вышли из аудитории. Докладчик закончил выступление при почти пустой аудитории. Мы недоумевали. - "Если бы это произошло во время вашего доклада, профессор, вы сочли бы такой инцидент демонстрацией неуважения, - сказал подошедший к нам Дежарден. - Но дело в том, что французы всегда ровно в 12 ч обедают и даже артиллерийская канонада не воспрепятствовала бы этому обычаю". Все посмеялись, и мы поблагодарили нашего нового друга. Вечером мой доклад прошел успешно при полной аудитории.
Конгресс был содержательным. За время войны и в послевоенный период в мире накопилось много новых экспериментальных и клинических наблюдений в области хирургии. Хирурги вновь обратились к проблемам сердечно-сосудистой патологии, свидетельством чему были доклады Г.Бауэра о тромбозах вен, А. Блэкмора - о портальной гипергензии и т.д. Общим вопросом обсуждения была проблема риска в хирургии.
Интересным было сообщение одного американского хирурга, основанное на изучении архивов историй болезней, относящихся к 1814 г. Автор, основательно изучив архивы, показал, что среди раненых всех национальностей русские солдаты и офицеры переносили военную травму легче других и смертность в русских госпиталях была ниже. Причину этого автор видел в закалке солдат и в их питании. Среди продуктов питания, которыми кормили русских солдат, он выделил гречневую кашу и квашеную капусту, которые содержат большое количество полезных белков, аминокислот, витаминов и микроэлементов.
В дальнейшем Борис Васильевич - непременный и активный участник всех конгрессов МОХ и других хирургических форумов.
С 1953 г. Б.В.Петровский одновременно с заведыванием кафедрой является и главным хирургом 4-го Главного управления при Министерстве здравоохранения СССР. На этом ответственном посту он проработал в течение 13 лет.
Наступили новые времена. Н.С.Хрущев боялся медицины и в то же время недолюбливал ее, хотя и прибегал к помощи врачей для себя и своих близких. Шел 1954 год. На улице Грановского в старой больнице располагалось хирургическое отделение всего на 26 коек. Хорошая поликлиника была построена в переулке Сивцев Вражек, и там в двух кабинетах и небольшой операционной мы также проводили хирургическое лечение.
Фактически все - профессора и доценты - были здесь совместителями, имея основную работу в московских клиниках. Начальником Лечсанупра был тогда терапевт профессор А.М. Марков, много сделавший для лечения раненых и больных во время Великой Отечественной войны. Фактически с того времени я его и знал. И вот в мае 1954 г. меня и профессора Маркова пригласили на квартиру Н.С.Хрущева. Заболела его супруга Нина Петровна. Большая квартира с казенной обстановкой. Нина Петровна лежала в спальне. "Только что у нее закончился сильный приступ болей в правом предреберье" - доложил лечащий врач. При осмотре и пальпации брюшной стенки мы ничего подозрительного не нашли. Порекомендовали диету, а сами обменялись мнениями о диагнозе, предположив приступ холецистита, с наличием вентильного камня у выхода из желчного пузыря. Буквально через каждые три часа нас вызывали к Хрущевым, и мы осматривали пациентку. Решили ее госпитализировать, срочно обследовали уже в стационаре и обнаружили камни в желчном пузыре. Начальник управления пригласил Никиту Сергеевича в больницу. Н.С. Хрущев произвел на меня приятное впечатление. Хорошо сохранившийся в свои 60 лет, крепкий спокойный мужчина. Мне импонировали его быстрое согласие на операцию и просьба выполнить ее.
"Операция опасна?" - спросил Хрущев. - "Как и каждая". Но эта при ранней диагностике сравнительно безопасна. Операция на другой день прошла спокойно. Удалил желчный пузырь, наполненный (как мы ипредполагали) множеством камней. В час дня приехал Никита Сергеевич. Я объяснил ему, что выполнено то, что задумано, больная проснулась после наркоза и чувствует себя удовлетворительно. - "Можно мне к Нине Петровне?" - спросил Хрущев. - "Лучше это сделать завтра".
Через 10 дней Нина Петровна выписалась домой. Я посещал ее несколько раз на даче, иногда встречаясь и с Хрущевым. Он гостеприимно приглашал выпить чаю. Всякий раз я старался воспользоваться случаем и как бы невзначай говорил о нуждах медицины. Но почти всегда зря старался. Хрущев меня словно не слышал.
Министр здравоохранения СССР С.В. Курашов попросил меня переговорить с премьером по двум вопросам: о передаче в ведение Минздрава Союза двух мединститутов и о строительстве нескольких московских больниц. Был полдень. Мы сидели за столом на правительственной даче и пили чай. Выпили и по рюмке коньяку. Беседа пошла оживленней. Никита Сергеевич обладал чувством юмора и любил пошутить. Он делился своими впечатлениями о работе на шахте. Лицо его выражало доброжелательность, он смеялся. И хотя до этого все его отзывы о медицине были скептическими, выбрав удобный момент, я передал ему просьбы С,В. Курашова. Настроение у Хрущева сразу испортилось. - "Вы что, заделались адвокатом? Кажется, вы пришли сюда как лечащий врач!" -гневно сказал он. Нина Петровна стала его успокаивать, просила помочь медицине. Взяв себя в руки, Никита Сергеевич как бы забыл сказанное и опять превратился в добродушного, гостеприимного хозяина. Я пережил этот разговор тяжело и, честно говоря, опасался за судьбу нашего министра. Но ничего плохого с Курашовым не произошло. Вообще, беседуя с Хрущевым, я понял, что он, как и многие здоровые люди, недооценивает медиков. Во всяком случае, вне заседаний Президиума Совмина и ЦК, по-моему, приглашал их крайне редко. И что гораздо хуже - средств на медицину, как и при Сталине, выделялось мало.
Период 1951-1956 гг. является важным не только в творческой биографии Бориса Васильевича, но и для дальнейшего прогресса хирургии в стране.
Во-первых, потому что в эти годы получили развитие и известность не только в стране, но и за рубежом операции при кардиоспазме и другой патологии органов грудной полости с использованием лоскута диафрагмы. Пластические свойства диафрагмы, ее богатое кровоснабжение, начиная с 1947 г., привлекали внимание ученого и в эксперименте разрабаты вались им в Венгрии. Идея использования диафрагмы нашла в дальнейшем применение при ряде операций, предложенных Б.В.Петровским (пластика при операциях по поводу дивертикулов и опухолей пищевода, пластика аневризм сердца и др.).
Во-вторых, в этот период стала оформляться как самостоятельное направление, хирургия приобретенных и врожденных пороков сердца, начатая Б.В.Петровским еще в Венгрии. Помимо разработки самих операций на сердце, он активно организует внедрение в клиническую практику эндотрахеального наркоза, создает специальное послеоперационное отделение для торакальных больных - прообраз современного реанимацион ного отделения. Все это позволило с успехом выполнять операции на сердце.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
