king_istoriya_lizi (522908), страница 22
Текст из файла (страница 22)
У Лизи был наготове практичный ответ, и удивляться этому не приходилось. Дарла могла придерживаться иного мнения, но Джоди и Лизи всегда были самыми практичными в их семье.
– Сейчас мы её уложим, подождём, пока начнётся рабочий день, а потом позвоним в то место. В «Гринлаун». И будем надеяться, что за это время она вновь не обмочит постель.
4
Коротая время, они пили кофе и играли в криббидж, карточную игру, которой отец научил их задолго до того, как они стали ездить в большом жёлтом школьном автобусе Лисбон‑Фоллс. После каждой третьей или четвёртой сдачи одна из них заходила в спальню, чтобы посмотреть, как там Аманда. Ничего не менялось: Аманда лежала на спине и смотрела в потолок. И в первой, и во второй игре Дарла взяла верх над младшей сестрой. Тот факт, что эти победы привели её в хорошее настроение, пусть даже Анда недвижно лежала наверху, дал Лизи повод для размышлений… но ничего вслух она говорить не собиралась. Она понимала, что день будет долгим, и если Дарла начнёт его с улыбкой на лице, отлично. От третьей игры Лизи отказалась, и они обе посмотрели последний блок передачи «Сегодня», выступление какогото кантри‑певца. Лизи буквально услышала слова Скотта: «Ему не вышибить старину Хэнка из бизнеса». Под стариной Хэнком, естественно, подразумевался Хэнк Уильямс. Когда дело касалось кантри, для Скотта существовал старина Хэнк… и все остальные.
В пять минут десятого Лизи села перед телефонным аппаратом и нашла в справочнике телефон «Гринлаунской клиники». Одарила Дарлу сухой и нервной улыбкой.
– Пожелай мне удачи, Дарла.
– Желаю. Поверь мне, желаю.
Лизи набрала номер. Трубку сняли после первого гудка.
– Здравствуйте, – произнёс приятный женский голос. – Это «Гранлаунская восстановительная и реабилитационная клиника», подразделение «Федеральной здравоохранительной корпорации Америки».
– Здравствуйте, меня зовут… – На том Лизи и замолкла, потому что приятный женский голос начал перечислять всех, с кем можно было связаться, перейдя в тональный режим набора номера. Это был записанный на магнитофонную ленту голос. Лизи пробудили.
– Подождите, пожалуйста, пока вам ответят, – закончил приятный женский голос, и его сменила музыка, отдалённо напоминающая мелодию Пола Саймона «Возвращение домой», Лизи обернулась к Дарле сказать, что она ждёт, пока ей ответят, но Дарла ушла, чтобы проверить, как там Аманда.
«Чушь собачья, – подумала Лизи. – Просто не выдержала напря…»
– Доброе утро, это Кассандра, чем я могу вам помочь? Имя – дурной знак, любимая,48 прокомментировал Скотт, который жил в её голове.
– Меня зовут Лиза Лэндон… миссис Скотт Лэндон.
За все годы семейной жизни она не больше пяти раз представлялась как миссис Скотт Лэндон и ни разу – за двадцать шесть месяцев вдовства. Однако не составляло труда объяснить, почему она сделала это сейчас. Скотт называл это «разыграть карту славы» и сам не стеснялся её разыгрывать. Отчасти, говорил он, потому что, разыгрывая её, чувствовал себя самодовольным говнюком, отчасти – потому что боялся, а вдруг не сработает. Скажем, он прошептал бы на ухо метрдотелю что‑то наподобие «Разве вы не знаете, кто я?» – чтобы услышать в ответ: «Non, Monsieur49 – а кто ты, твою мать?»
Пока Лизи говорила, перечисляя прежние случаи членовредительства и полукататонии старшей сестры и описывая случившееся этим утром, она слышала мягкий перестук клавиш. Когда сделала паузу, Кассандра ввернула:
– Я понимаю вашу тревогу, миссис Лэндон, но в настоящее время в «Гринлауне» нет свободных мест.
У Лизи упало сердце. Она мгновенно представила себе Аманду в крошечной, размером с чулан, палате в Стивенской мемориальной больнице в Но‑Сапе, в запачканном едой больничном халате, уставившуюся сквозь забранное решёткой окно на светофор, который регулировал движение автотранспорта на пересечении 112‑го и 19‑го шоссе.
– Ох. Я понимаю. Но… вы уверены? Речь идёт не о «Ме‑дикёйд» или ином виде страховки… Я буду платить наличными, знаете ли… – Хватайся за соломинки. Прикидывайся шлангом. Когда другое не помогает, предлагай деньги. – Если это имеет значение, – обречённо добавила она.
– В общем‑то нет, миссис Лэндон. – Лизи подумала, что уловила холодок в голосе Кассандры, и надежда на успешный исход сошла на нет. – Это вопрос места и договорных обязательств. Видите ли, у нас только…
Лизи услышала какой‑то звук, похожий на «бивд». Примерно такой же издавала её микроволновая печь‑тостер, сообщая, что гренки или буррито готовы.
– Миссис Лэндон, вы можете подождать, не кладя трубку?
– Разумеется, если нужно.
Раздался щелчок, и вновь зазвучал Прозакский,50 оркестр, на этот раз наигрывающий мелодию «Шафт». Лизи слушала её с ощущением нереальности, думая о том, что Айзек Хайс51 если бы услышал такое, забрался бы в ванну с пластиковым пакетом на голове. На этот раз ожидание затянулось, и Лизи начала подозревать, что про неё забыли (видит Бог, такое уже бывало, особенно когда она пыталась купить билеты на самолёт или поменять взятый напрокат автомобиль). Дарла спустилась вниз, взглядом спросила: «Что у тебя? Выкладывай!» Лизи покачала головой, отвечая: «Ничего» и «Я не знаю».
В этот момент ужасная, заполняющая паузу музыка смолкла, и на линию вернулась Кассандра. Холодок из голоса исчез напрочь, и впервые Лизи почувствовала, что разговаривает с человеческим существом. Более того, сам голос показался знакомым.
– Миссис Лэндон?
– Да.
– Извините, что заставила вас так долго ждать, но у меня в компьютере метка с указанием связаться с доктором Олбернессом, если позвоните вы или ваш муж. Доктор Олбернесс сейчас в своём кабинете. Разрешите вас переключить?
– Да, – ответила Лизи. Теперь она знала, где находится, знала совершенно точно. Знала, что прежде всего доктор Олбернесс принесёт ей свои соболезнования, как будто Скотт умер в прошлом месяце или на прошлой неделе. А она поблагодарит его. Более того, если бы доктор Олбернесс пообещал освободить их от доставляющей столько хлопот Аманды и положить её в свою переполненную клинику, Лизи была бы так счастлива, что встала бы на колени и сделала доброму доктору качественный отсос. От этой мысли дикий смех едва не сорвался с губ Лизи, так что их пришлось крепко сжимать несколько секунд. Поняла Лизи, и почему голос Кассандры вдруг стал столь тёплым: так начинали говорить люди, когда внезапно узнавали Скотта, когда до них доходило, что они имеют дело с человеком, фотография которого украшала обложку долбаного «Ньюсуик». И если эта знаменитая личность обнимала кого‑то своей знаменитой рукой, та, кого обнимали, то есть она, Лизи, тоже становилась знаменитой, пусть и по близости к телу. Или, как однажды выразился Скотт, по вливанию.
– Доброе утро, – произнёс приятно‑грубоватый голос. – Это Хью Олбернесс. Я говорю с миссис Лэндон?
– Да, доктор. – Знаком Лизи предложила Дарле сесть и перестать кружить перед ней. – Я – Лиза Лэндон.
– Миссис Лэндон, позвольте начать с соболезнований по поводу вашей утраты. Ваш муж надписал мне пять своих книг, и теперь они – среди самых дорогих моих сокровищ.
– Спасибо, доктор Олбернесс, – поблагодарила она и, соединив большой и указательный пальцы в кольцо, показала Дарле: «Дело в шляпе». – Я вам очень признательна.
5
Когда Дарла вернулась из женского туалета кафе «Попс», Лизи сказала, что и ей стоит заглянуть туда: до Касл‑Вью двадцать миль, а дороги во второй половине дня частенько забиты. Для Дарлы эти двадцать миль стали бы лишь первым этапом. Ей предстояло собрать вещи Аманды (утром они забыли это сделать), отвезти их обратно в «Гринлаун» и, оставив там, вернуться в Касл‑Рок. Это означало, что на подъездную дорожку своего дома она могла свернуть лишь где‑то в половине девятого, и это при условии, что удача будет благоволить к ней, то есть позволит избежать пробок.
– Перед тем как войдёшь, набери полную грудь воздуха и задержи дыхание, – посоветовала Дарла.
– Так воняет?
Дарла пожала плечами, зевнула.
– Я бывала в местах и похуже.
Лизи тоже, особенно в поездках со Скоттом. На сиденье опускаться не стала, зависла задом над унитазом, согнув ноги, облегчилась, спустила воду, помыла руки, протёрла влажными руками лицо, причесалась, потом посмотрела на себя в зеркало.
– Новая женщина, – поведала она своему отражению. – Американская красотка. – И ощерилась, продемонстрировав дорогостоящую работу дантиста, но вот в глазах над этой аллигаторской улыбкой застыло сомнение.
«Мистер Лэндон сказал, если нам будет суждено встретиться, я должен спросить…»
Не нужно об этом, не трогай.
«Я должен спросить вас о том, как Скотт провёл медсестру…»
– Только Скотт не никогда не говорил «провёл», – сообщила она своему отражению.
Заткнись, маленькая Лизи!
«…как он провёл медсестру в тот раз в Нашвилле».
– Скотт сказал – «пробулил». Не так ли?
Во рту опять появился медный вкус, вкус центов и паники. Да, Скотт говорил «пробулил». Само собой. Скотт сказал, что доктор Олбернесс должен спросить Лизи (если когда‑нибудь встретится с ней), как Скотт пробулил медсестру в тот раз в Нашвилле, Скотт точно знал, что она получит это сообщение.
Он уже тогда посылал ей сообщения? Он посылал даже тогда?
– Оставь это в покое, – прошептала она своему отражению и вышла из женского туалета. Как было хорошо, когда этот голос сидел пусть и внутри, но взаперти, а теперь ситуация изменилась. Долгое время он вёл себя пристойно, или спал, или соглашался с разумом Лизи, что есть темы, которых не касаются, даже среди различных отображений собственного «Я». К примеру, сказанного медсестрой на следующий день после того, как Скотта подстрелили. Или… (молчи МОЛЧИ) того, что случилось (ЗАТКНИСЬ!) зимой 1996 года. (ЗАТКНИСЬ ТЫ НАКОНЕЦ!)
И, о синеглазое чудо, голос заткнулся… но она чувствовала, что он наблюдает и слушает, и боялась.
6
Лизи вышла из женского туалета в тот самый момент, когда Дарла вешала трубку телефона‑автомата.
– Я позвонила в мотель напротив клиники. Вроде бы он выглядел чистеньким, и я забронировала номер на ночь. Во‑первых, не хочу снова ехать в Касл‑Вью, а во‑вторых, смогу увидеть Анду завтра утром. Для этого нужно будет лишь перейти дорогу. – Предчувствие дурного, которое читалось на лице Дарлы, когда она посмотрела на младшую сестру, Лизи нашла довольно‑таки сюрреалистичным, учитывая долгие годы, в течение которых она слушала, как Дарла вещает жестким, пленных‑не‑берём тоном. – Ты считаешь это глупо?
– Я считаю это отличной идеей. – Она сжала руку старшей сестры, и от улыбки облегчения, осветившей лицо Дарлы, у неё чуть отлегло от сердца. Она подумала: «Деньги делают и это. Превращают тебя в самого умного. Превращают в босса». – Пошли, Дарл… Я сяду за руль, не возражаешь?
– Меня это устроит. – И она последовала за младшей сестрой в ещё далеко не закончившийся день.
7
В Касл‑Вью они добирались долго, как и опасалась Лизи. Оказались позади огромного, под завязку нагруженного брёвнами лесовоза, а холмы и повороты не давали возможности обогнать его. Единственное, что могла сделать Лизи, так это отстать, чтобы не глотать выхлопные газы этого монстра. Зато у неё появилось время обдумать события текущего дня, и хоть в этом ей повезло.
Разговор с доктором Олбернессом напоминал появление на бейсбольной игре во второй половине четвёртого иннинга, но в этом она не нашла для себя ничего нового: игра в прятки всегда была одной из составляющих жизни со Скоттом. Она помнила день, когда приехал мебельный фургон из Портленда, привёз секционный диван стоимостью в две тысячи долларов. Скотт был в кабинете, работал, как всегда, под оглушающую музыку (она слышала, как Стив Эрл52 пел «Город гитар», несмотря на всю звукоизоляцию), и если бы она прервала его, то, по мнению Лизи, причинила бы своим ушам травму ещё на две тысячи долларов. По словам грузчиков, «мистер» сказал им, что она покажет, куда ставить новый диван. Лизи тут же распорядилась вынести диван из гостиной (очень даже приличный диван) в амбар, а на его место поставить новый. По крайней мере цвет обивки не выпадал из общей цветовой гаммы гостиной. Она знала, что никогда не обсуждала со Скоттом покупку нового дивана, секционного или нет. Знала и другое: Скотт мог заявить (и яростно отстаивать свои слова), что обсуждала. И Лизи не сомневалась, что он действительно обсуждал с ней эту покупку, но лишь у себя в голове; нередко он забывал озвучивать эти дискуссии. Собственную забывчивость Скотт довёл до совершенства.
Его ленч с Хью Олбернессом мог быть одним из примеров этой самой забывчивости. Он наверняка собирался рассказать Лизи об этом ленче со всеми подробностями, и если бы шесть месяцев или год спустя вы бы задали ему соответствующий вопрос, он бы ответил, что да, он ей всё рассказал: «Ленч с Олбернессом? Конечно, в тот же вечер ввёл её в курс дела». А на самом деле в тот вечер он поднялся в свой кабинет, поставил новый компакт‑диск Дилана и написал рассказ.
А может, на этот раз всё было по‑другому: Скотт не просто забыл (как однажды он забыл об их свидании, как забыл рассказать о предельно долбаном детстве), но спрятал ключи к разгадке, чтобы она нашла их после его смерти, которую он предвидел, – выстраивал то, что он сам назвал бы «станции була».
В любом случае со Скоттом Лизи уже попадала в аналогичное положение, поэтому из телефонного разговора вышла с честью, говоря в нужных местах: «Да, да», «Ну конечно», «Вызнаете, я об этом забыла».
После того как Аманда весной 2001 года попыталась вырезать себе пупок, а потом на неделю впала в состояние, которое её мозгоправ назвала «полукататонией», семья обсуждала возможность отправить её в «Гринлаун» (или какую‑нибудь другую психиатрическую клинику) во время затянувшегося воскресного обеда (Лизи запомнила его очень хорошо), где бурлили эмоции, а иногда и злоба. Она также запомнила, что Скотт большую часть дискуссии молчал, да и ел без всякого аппетита. Когда же разговор подходил к концу, сказал, что он, если никто не возражает, возьмёт в «Гринлауне» рекламные буклеты и брошюры, чтобы они могли посмотреть, о чём речь.
– Тебя послушать, так это прямо‑таки отпускной круиз, – ответила (и, как показалось Лизи, излишне резко) Кантата.
Скотт пожал плечами, вспоминала Лизи, следуя за чадящим лесовозом мимо пробитого пулей рекламного щита «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ОКРУГ КАСЛ».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
