Viktoriya_Ivanova_Raduga_na_zemle (522884), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Так что молча положу вязанку у костра и отправлюсь за второй, если ещё куда не пошлют. Витиевато.
Умгум, послали… Далеко и надолго. Сашок, конечно, вступился. Сказал, что дров в округе не так уж и много (не одни мы тут шашлыки решили пожарить), так что если Ане что-то не нравится… И ему всё сошло с рук! Меня даже соизволили похвалить с высоты божественного благоволения. Никогда не пойму, отчего в присутствии Сашка все девушки прямо-таки тают, как пластилин на солнце?
Хоть и была только середина дня – всё равно пришлось идти в лес и собирать раскиданные по всей балке прутики-веточки. Неожиданно в переплетении ветвей кустарника я заметил не то маленькую пещеру, не то большую нору. Из неё заманчиво торчала сухая ветка. Наверное, если бы не она, то я так и прошел бы мимо. А так – подумал, что вот ещё её возьму, и можно будет возвращаться. Ведь там, на поляне, наверное, уже всё готово. Сейчас явлюсь и получу свою порцию горячего, жареного на костре мяса. Р-романтика…
Я ухватился за торчавшую ветку и дёрнул. Никакого шевеления. Пошире расставив ноги, я упёрся в землю и дёрнул снова, изо всех сил! Но вместо ветки под ногами поехала земля. От неожиданности я забыл разжать пальцы, со свистом и треском ухнув вниз…
Приземление оказалось не особенно жёстким. Куча ветвей и листьев, скопившаяся внизу, частично смягчила мое падение, сильно оцарапав в отместку. Рядом, но не на меня, с громким шумом и шелестом рухнула давешняя ветка, посыпались комья земли.
Вытряхнув чернозём из-за воротника и кроссовок, я задрал голову, чтобы полюбоваться на смутно виднеющийся где-то вверху лаз. В скудном свете с трудом, но различалось, что выступающие из мягкой и рыхлой земли тоненькие корешки не выдержат веса моего тела. И наверх по ним влезть не получится. А толстой, способной выдержать мой хиленький вес ветки рядом не было. Я сел на ворох мусора, прислушиваясь к доносящимся сверху звукам. Будут же меня искать…
Свет, вливавшийся в отверстие, становился всё слабее и слабее. Видимо там, наверху, наступал вечер. А в балке, наверное, темнеет и того быстрее. Тут же, под землёй, было к тому же холодно и влажно. А тёплую рубашку и куртку я скинул на краю оврага. Распарился, таская дрова, вот и кину на ветку. Мол, на обратном пути заберу. Угу, тут бы сначала вылезти… оставшаяся же на мне футболка если и грела, то незаметно.
Когда от холода у меня стали ощутимо дрожать руки, я попытался согреться. Бодро поскакал по яме, изобразил что-то вроде зарядки. Даже поорал немного, пока не охрип. Но ответом мне была только тишина. Даже громогласный Анькин голос не слышен. Никогда бы не подумал, что буду ждать его с нетерпением.
– Эй! Э-ге-ге-й!!! – я сложил руки рупором и закричал. Может, кто-то пошёл за мной? Может, они обеспокоились моим длительным отсутствием и уже ищут? Не могут же они просто так забыть о моём существовании! Хотя бы Сашок…
В ответ на мой призыв от противоположной стенки ямы что-то раздражённо зашипело. Из темноты, блестя серебристой чешуей даже при таком мизерном освещении, медленно выползала большая змея. Она была ОЧЕНЬ странная. Подобных, я не встречал ни в одной книге! Сперва показавшаяся просто серой, на самом деле чешуя была белой с еле заметной серебристой искрой. А поверх белого цвета какой-то шутник нарисовал черные тигриные полосы. Таких змей не бывает!
Хотя тут был ещё один интересный момент, но его я понял только потом. Змея двигалась неестественно. Вернее, немного не так. Она двигалась бы нормально, если бы под землёй было бы так же тепло, как в середине лета. Но для только что проснувшейся или просто выползшей на холод твари это был не правильно! Но тогда я этого не знал, да и просо не обратил внимание. Не до того было, как-то.
Тем временем «небывающая» змея выползла полностью. Она поднялась на хвосте и ещё раз угрожающе зашипела, вздыбив гребень… У змей не бывает гребней! Особенно – таких… Яркий, переливающийся, раскрашенный во все цвета радуги, с костяными шипами на концах. И, при всём при этом – складывающийся. Откуда я это узнал? Просто при мне он сложился, и тут же снова раскрылся во всём своём великолепии.
Тянулся гребень от затылка и по всей длине гибкого тела, как бы с перерывами. Ну, или это было несколько гребней. Самый большой непосредственно за головой и более мелкие дальше к хвосту. У самого кончика вообще – кроха. На… висках, если это можно сказать в применении к змее, так же раскрывались радужные веера. И всё это, в сочетании с ярко-алыми глазами безо всякого намека на зрачок, завораживало с первого взгляда.
Глядя на это чудо природы, я застыл, как заколдованный, не замечая, что наступила полная темнота. Но змея… змея была видна до мельчайших деталей! До последней чешуйки на хвосте! Она собралась в кольца и разглядывала меня, словно была разумной. Поддаваясь завораживающей магии змеиного взгляда, я шагнул вперёд и протянул руку. Незнаю, то ли мне хотелось удостовериться в её реальности, то ли погладить… Но в ответ на это движение, успокоившаяся было змея с невероятной скоростью прыгнула вперёд, оплела протянутую руку и укусила меня в основание шеи!
Я вскрикнул, отшатнулся и попытался оторвать гадину. За что получил ещё один болезненный укус в плечо. И только после этого гневно шипящее пресмыкающееся отлетело в сторону. Мои ноги подкосились… Эта змея… Она же, наверное, радиоактивная! Такая странная…
– Я тебя! – гневно выдохнул я, нашаривая палку поувесистей и разворачиваясь в сторону этой подлой чешуйчатой заразы…
Окружающая темнота взорвалась яростным шипением. Казалось, оно исходит отовсюду. А по глазам остро резанула вспышка света. Я зажмурился и испуганно отшатнулся куда-то назад и вправо. Неожиданно тёплая и рыхлая земля приняла моё тело, прогнулась и… осыпалась вниз. Увлекаемый собственным весом и незаконченным движением, я провалился в какой-то наклонный желоб, по которому с хорошей скоростью заскользил вниз.
Честно признаюсь – от страха я зажмурился и заорал. Когда об этом вспоминаю, то мне становиться стыдно… Нармет мне всегда говорил, что страх – это малая смерть. А тогда я боялся до судорог, до дрожи в коленях! Конечно, уже и не вспомню, что конкретно тогда кричал. Вряд ли что-то внятное и осмысленное…
Не помню, сколько времени падал. Минуту, час, день, год… Даже самого падения не помню! После того, как во второй раз провалился, сознание работало урывками. И после ощущения падения в голове осталась только бездна. Черная, бездонная и неуютная. Очнулся от того, что в глаза мне бил яркий и пронзительный свет от висящего в зените солнца. В ушах громом отдавался шум чьих-то неуверенных шагов. Потом было знакомое шипение где-то рядом, шуршание чешуи по камню и удивлённый человеческий вскрик.
Я дернулся, желая предупредить о затаившейся поблизости змее, но тут мне на лицо легла чья-то тень, заслоняя от режущего глаза сияния. При виде склонившегося надо мной человека, все благие начинания куда-то испарились, напуганные обликом спасителя. Несомненно, это был человек, но до чего же странный! Старец, с бородой до пояса! Где сейчас такое увидишь? Разве что в какой-нибудь глухомани, в затерянных деревеньках Сибири. Только вот вряд ли в этих самых сибирских деревнях носят такую одежду.
Наверное, это называется мантией. Или нет, кафтаном… или что-то вроде этого. В общем, судите сами: одет этот старичок был в длинное, до середины голени нечто, отдаленно напоминающее пальто. Только совершенно невероятного, какого-то странного покроя. С блестящей вышивкой и нашитыми цветными стеклышками. Спереди были ещё кожаные вставки. И застегивалось это одеяние на ряд матово-чёрных пуговиц, расположенных с левой стороны. Из-под верхней одежды выглядывали плотные, тёмные штаны, заправленные в мягкие, запылённые сапоги на низком каблуке и перехваченные на лодыжке ремешками.
Кроме того, талию моего спасителя охватывал широкий шарф, завязанный на манер пояса. При ходьбе этот дедушка помогал себе увесистым деревянным посохом.
Да и лицо… Такого выражения у нас уже давно не встретишь. Пытливые добрые, чуть насмешливые, выцветшие практически до белесого цвета глаза этого человека, с непритворным сочувствием и интересом разглядывали меня. Морщинистое, загорелое лицо, белоснежная густая грива волос, стянутая на затылке в хвост. «Аристократический» нос с горбинкой. Мягкая, приветливая улыбка…
– Вы… кто? – еле слышно прошептал я. Шея горела, как от ожога, а в горло словно песка насыпали с мелким щебнем вперемешку. Хотя следовало бы ещё поинтересоваться где я, но на это сил уже не хватило.
– Не бойся, мальчик, я тебе помогу… – он опустился на колени, не смотря на свою добротную одежду и камни, явно не призванные быть подушкой или ещё каким смягчающимобъектом. Отложил свой посох в сторону, аккуратно снял с пояса ранее незамеченную мною флягу. Осторожно приподнял мою голову и влил в саднящее горло пару капель её содержимого. Я не знаю, что там у него было, но в голове прояснилось, а боль от ушибов и ссадин куда-то отодвинулась.
– Где я? – уже более уверенно задал я вопрос.
– Тсс, тихо. Зелье скоро выдохнется, так что нам надо как можно быстрее оказаться у меня дома, – не допускающим возражения голосом, но в то же время как-то мягко ответил мне этот человек.
– Зелье? В доме?… – я не понимал, что происходит. Я вообще ничего не соображал, безвольно подчиняясь сухим, но на диво сильным рукам.
Мне помогли подняться на ноги, и, под равномерный гул незнакомого голоса сделать пару шагов. Оказывается, я лежал совсем недалеко от оживлённой дороги, в россыпи камней. Вернее, для него – недалеко. Мне же это путешествие показалось самым длинным и тяжелым в жизни.
А на этой дороге старичка ожидала карета. Почему-то этот факт не вызвал у меня никакого удивления. Я всё воспринял как само собой разумеющееся. Несмотря на то, что светило солнце, мне было холодно. Тело било крупной дрожью и, как говориться, зуб на зуб не попадал. В памяти тут же всплыло определение предсмертного бреда. А если в нём тебя куда-то везут… отчего бы и нет? Пусть… Пусть везут, лишь бы эта слабость и боль куда-нибудь делись…
Второй раз я потерял сознание уже в пути, поэтому дорогу не помню абсолютно. Ни дорогу, ни место, куда мы прибыли. Но, судя по тому, что на дворе была уже ночь – ехали мы долго. Может, останавливались, а может, и нет. Очнулся, когда меня под властные распоряжения старца в четыре руки вынимали из кареты и заносили в дом. Из-под укутывающего всего меня плотного куска материи я мог видеть только двери. Огромные, тёмного дерева… С причудливо изогнутыми металлическими ручками в виде странных, не знакомых, зверей. Скорее всего, мифических.
Меня пронесли внутрь, затащили на второй этаж и аккуратно сгрузили на кровать. Только носильщики удалились, как вокруг меня и старца захлопотала героических пропорций женщина. Она охала, ахала, проклинала каких-то разбойников и душегубов, жалела неизвестного мне малыша, выговаривала старцу, что он слишком легко одет… Казалось, что говорит только она. Причём её совершенно не волновало, слушают её или нет. В то же время она умудрялась каким-то образом выполнять чёткие и сухие указания моего спасителя: подавала воду, странного вида пузырьки, чистые полотнища материи…
Она же помогла раздеть, просто срезав остатки одежды ножом. Не то, чтобы я совсем ничего не соображал, но мне неожиданно стало стыдно. Что это она со мной, как с младенцем? Но на мои вялые попытки освободиться и всё сделать самостоятельно даже внимания не обратили. Эта женщина быстро обтёрла меня большим куском влажной материи и отодвинулась в сторону, позволяя пожилому мужчине пристально изучать всё многоцветье ссадин и синяков. Особо пристально он изучил укусы, безжалостно вывернув мне шею до хруста в позвонках.
– Эйша, выйди пожалуйста, – спокойным и ровным тоном попросил старец. Не прекращавшая своего бесконечного монолога толстушка вздрогнула, замолчала и как-то робко вышла в двери.
Дождавшись сухого стука захлопнувшейся створки, старец склонился надо мной и, требовательно глядя в глаза, спросил:
– Кто тебя укусил, мальчик?…
Говорить не хотелось абсолютно. Тело охватывала блаженная апатия, поднимаясь откуда-то снизу. Но ответить невниманием на все заботы своего спасителя я не мог. Поэтому тихо прошептал:
– Змея…
– Какая змея? Опиши мне её, если не знаешь! – да, там же разные противоядия… от разных змей… Но такой… может, они знают?
– Радужная… – это всё, на что меня хватило. Глаза слипались, тело просило отдыха, а сознание хотело уплыть как можно дальше.
Я не видел, как вздрогнул от моих слов седобородый старик. Как в его глазах плеснулось острое сожаление и непритворное сочувствие. Он даже как-то разом утратил своюуверенность и сгорбился. А потом, посмотрев на уставленный пузырьками столик, уверенно взял флакон с ярко-алой лентой на горловине.
– Пей!
От властного приказа с меня слетел весь сон. Я свёл глаза к переносице, поглядел на флакон и залпом выпил его содержимое. По телу словно прошла волна прохладного воздуха. Какой там сон! Какой там отдых! Все мышцы напряглись и требовали действия. Я резво приподнялся на локтях, заинтересованно оглядывая помещение. Кроме энергии, во мне проснулся и дикий голод. Желудок протестующе заурчал. К голодовкам он приучен не был. Я смутился. Это ж надо – едва оклемался, как уже есть просит!
Но смотревший на меня с сочувствием старик не рассердился. Он только как-то виновато улыбнулся, встал с кровати и, направившись к двери, произнёс:
– Я попрошу Эйшу принести тебе поесть.
– А вы куда? – не удержался от вопроса я.
– Не бойся, я скоро вернусь. Подожди немного, и ты сможешь задать мне все мучающие тебя вопросы… И ответишь на мои. Кстати, как тебя зовут?
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
