sergei_minaev_the_telki (522878), страница 41
Текст из файла (страница 41)
Потому что они такие же творческие люди (я сначала подумал, что онастебается), как мы, въезжают во все наши темы и, ко всему прочему, они просто обалденные.Слово «обалденные» я услышал от нее впервые. Оно-то и вернуло меня к жизни.— Расплачивайся и пошли, — говорит Ритка.— Куда?— Как куда? В «Шанти», конечно. Мы уже приехали!В «Шанти» играет синти-поп, снуют официантки с подносами, все громко разговаривают,а мы ввинчиваемся в толпу и протискиваемся к барной стойке. Я внимательно разглядываюокружающих, как обычно старясь заметить приближение ненужных знакомых. Подненужными знакомыми в первую очередь, я подразумеваю Лену. Господи, как же мне этонадоело! Признаться, я давно уже не получаю никакого кайфа от своей двойной жизни.
Скаким бы удовольствием я сидел сейчас с Катей в любом, пусть даже самом занюханном бареили кафе! Как, наверное, здорово, — сидеть с понравившейся тебе девушкой и думать толькоо ней! Смотреть только на нее, а не как обычно: по сторонам. Когда можно расслабиться иболтать всякую чепуху, не заморачиваясь на том, как ты выглядишь со стороны, уместно литебе сидеть в таком заведении, что подумают знакомые, глядя на твою девушку. Этаофигенная простая жизнь, когда…— Привет, Андрюха! — меня словно током бьет. Я оборачиваюсь и вижу владельцазаведения Олега Бацких. — Как дела? Давно тебя не видел! — Он, как обычно, посасываетсигару и расслабленно улыбается.— Нормально, спасибо.
Как у тебя? — Мы здороваемся за руку.— У нас хорошо. Второй зал открыли. Ты все еще в «Одиозном»?— Рит, познакомься, это Олег. — Я разворачиваю ее за плечо. — Олег, это Рита.— Очень приятно. — Олег опять улыбается. — Вы вдвоем или с компанией? А у нассегодня хорошая вечеринка, будут играть…— Мы с компанией.
Нас ждут, наверное, во втором зале. — Я обращаюсь к Рите,стремясь свернуть беседу: — Они в чайной сидят, да?— Они сказали, там что-то вроде татами, — кивает Рита, с интересом разглядывая Олега.— Ага. Значит, во втором. Ну мы пошли, увидимся! — Я поворачиваюсь, улыбаюсь Олегу,совершенно не врубившемуся, почему я так спешу, и тащу Ритку за собой.— А почему он тебя спросил про «Одиозный», а не про клуб? — Ритка недоверчивосмотрит на меня.— Про клуб он еще не знает.— Странно… вы же все в одной тусовке! — обращается она скорее к себе, чем ко мне.Входим в зал. Рита видит в третьей ложе своих питерских знакомых.
В проходеразбросана обувь — цветные кроссовки, стоптанные кеды и прочее дерьмо (в этом залепринято снимать обувь прежде чем влезать на татами). Питерцев пятеро или шестеро, девушекточно трое. Начинаются визги, поцелуйчики, обнималки, представления на ходу.
Я жму всемруки, целуюсь с девушками, разуваюсь и плюхаюсь на свободное место. Рита садится рядом.Начинается обмен новостями с выпадениями в воспоминания о совместных тусовках,всплывают какие-то имена, фамилии, названия питерских клубов и ресторанов — все это неговорит мне ровным счетом ничего.
Я заказываю сок из мяты и апельсина, Рита заказывает… яне расслышал что именно. Впрочем, какая разница?Я разглядываю сидящих за столом — типичная псевдобогема. Таких людей, неизвестнооткуда появляющихся и неизвестно куда потом исчезающих, с неясным родом занятий инеброской внешностью, можно было бы назвать бесполезными. Но в нашем кругу ихпочему-то называют культовыми фигурами.« — Знаете Леву-панка? — Нет, а кто это? — О, это же культовая питерская фигура!Знаменитая история, когда он пришел в три утра в "Грибоедов" с двумя барышнями, в жопупьяный. А барышень знал до этого от силы часа два. Так вот, его не пускали, и он звонилвладельцам клуба со словами: Это Лева, со мной Мразь и Свинья, нас не пускают!». Типичная©2008 All rights reserved byhttp://pickuptime.net«The Телки»Сергей Минаев116для этих людей история.
Или, к примеру: «Вы знаете, что натворил Еремейкин на презентациисвоих новых работ в галерее "Жопа Крота"? Как? Вы еще не слышали? Он дознулся бутиратамии обосрался прямо на пресс-конференции! — О! А! Ну да, Еремейкин — это культовыйперсонаж». Из-за таких людей Питер впору называть не культурной, но культовой столицей.Питерские ведут себя совершенно отвязно — смеются как дебилы и нарочито громкоговорят хором: «о-о-о-о-о-о!» или «а-а-а-а-а-а!», когда кто-нибудь рассказывает очереднуюерунду. Несмотря на то, что все их разговоры ни о чем, каждые пять минут в диалогах проскакивают фразочки типа «гендерным крючком», «философия обстоятельств» и «а пропо!Вышла у меня тут одна коллизия».
А на вопрос о роде своих занятий они отвечают что-тоневнятное, типа, галерист, саунд-продюсер, литературный критик или даже краевед. И все ониносят дико странные имена Римма, Таисия, Альфред или Жан. Дошло до того, что одногомолодого человека вроде как звали Фрол Буримский, а одну девушку — Доротея Гильц. Япытался переспросить у Риты, настоящие это имена или (на что я очень надеялся) псевдонимы.Но Рита сказала, что я себя веду неприлично, а задавать гостям такие вопросы — просто верхнеучтивости, из чего я сделал вывод, что имена настоящие. К концу вечеринки у меня остаетсятолько один вопрос — на чем же сидели родители людей с такими именами? Мескалин? ЛСД?Грибы?Поймав на себе укоризненный взгляд Ритки, говорящий: «не будь свиньей, пообщайся слюдьми», я бросаю сок и заказываю двойной двенадцатилетний «Dewars», чтобы попытатьсяхоть как-то поддержать беседу.
Надо сказать, дается мне это с большим трудом: я, как обычно,не запомнил, как кого зовут, поэтому отвечаю на вопросы только убедившись, что обращаютсяименно ко мне. Встрять в беседу или переспросить я и не пытаюсь. Можно, конечно,фамильярно обращаться к каждому «Вася», как принято в моей среде, да, боюсь, эти«культовые» обидятся.
Еще меня невероятно напрягает ежесекундное использование слова«история».— Они выставляют его посмертные работы, фотоколлажи и инсталляции, и вся этаистория длится неделю…— Маша устроилась переводчицей в немецкую контору. И вся эта история абсолютно неее — какие-то немцы, факсы, мейлы…— Мы делали презентацию новой коллекции молодых московских модельеров. Лед,ржавые гвозди, сухие цветы — красивая история…— Мне на джинсы вылили сок и вот я иду с этой историей на ногах…И все в таком духе. Чтобы как-то показать свою заинтересованность в услышанном, яизредка говорю «нихуя себе!» голосом наркомана из ментовского клипа.
Но то ли эти люди незнают, что такое «utube», то ли не ассоциируют мой голос с голосом героя — в общем,получается лажа. Какая-то девушка (предположительно Алина), начинает расспрашивать меняпро московские андеграундные клубы. Я переспрашиваю — «а чего, есть такие?» Ританаступает мне на ногу, говоря: «Андрей шутит, на самом деле он знает все московские клубы»,и тогда Алина (?) начинает грузить меня разными названиями, услышанными от продвинутыхмосковских людей, а я после каждого названия говорю: «наверное, туда не стоит ходить», чемв конце концов раздражаю девушку. Когда она говорит мне: «ну, раз ты все отвергаешь,предложи что-нибудь свое», я рассказываю ей анекдот про слоненка, мартышку и удава измультфильма «38 попугаев», которые нашли сто рублей и не знали, на что их потратить.«Давайте купим на эти деньги стеклянные бусы»,— предложила мартышка.«А нахуя они нам нужны? — интересуется слоненок.«Тогда давайте на все деньги купим леденцов»,— предлагает удав.«А нахуя они нам нужны?» — снова интересуется слоненок.Следуют предложения о мягких игрушках, билетах в кино и прочем — все это вызываетодну и ту же реплику слоненка.
Раз тебе ничего не нравится, придумай что-нибудь свое, —предлагает ему попугай.«Давайте на все деньги накупим воздушных шаров, надуем их и отпустим в воздух, —говорит слоненок.«А зачем отпускать-то?» — интересуются все хором.©2008 All rights reserved byhttp://pickuptime.net«The Телки»Сергей Минаев117«А нахуя они нам нужны?».Все замолкают, кто-то даже пытается хихикнуть.
Рита весьма ощутимо наступает мне наногу. Я допиваю виски, расстроено улыбаюсь, говорю что-то вроде: «думал, вам нравятсянаркоманские анекдоты», обуваюсь и валю в туалет.В туалете я минут пятнадцать бесцельно сижу на толчке, думая о том, насколько я усталот всего происходящего, о том, как я хочу бросить Риту, послать к чертям Лену и вообще начатьдругую жизнь. Позвонить с утра Кате, пригласить ее погулять в парк, потом — на выставку, втеатр или кино… все равно куда. А в понедельник просто приехать к ней, где там она живет, исказать что-то вроде: «Внизу машина, я приехал за тобой, собирай вещи». Потому что такуюпотрясающую девушку упускать нельзя, и с ней нужно забыть о своих хорошоотрепетированных приемах и традиционной манере охмурения. Ее нужно просто любить,дышать ею, писать ей стихи и…И как же все это страшно! Приедешь этаким влюбленным паяцем, а там ее молоденький(это еще лучший вариант) или, напротив, немолодой друг, или толстая мама, или бухой папа,или… или она просто скажет: «Андрюш, ты, кажется, меня не так понял.
Я ничего такого неимела в виду, мы просто друзья, и потом, у меня другие планы, прости…». И что тогда делать?Упасть на кафельный пол девяти- или пятиэтажки, рыдать, биться головой о плитку, причитая:«Ну почему? Почему именно так?! Именно так, и именно в тот момент, когда я как раз хотелвсе поменять?! Есть ли еще в этом городе нормальные люди, а не манекены?!». Мне сновастановится жалко себя, и я решаю, что лучше уж никуда ни на какой машине не приезжать, апросто посмотреть, куда вся эта история вырулит.
Опять «история»! Чертовы питерские!Наконец я думаю о том, что пора бы, собственно говоря, и выйти из кабинки. Мое стольдолгое здесь нахождение может породить неприятные домыслы ожидающих. Не то чтобы этозаботило меня или могло выставить в негативном свете, или (смешно сказать!) ударило бы помоей репутации. Но все-таки не очень приятно узнавать, что думают люди о том, чем тызанимался так долго в туалете.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
