Irvin_Uelsh_Porno (522865), страница 38

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 38)

— Мораг, может быть, я слишком многого требую, да, я это признаю, но я же тебя не одну оставляю. Алисон будет тебе помогать, для этого она здесь и находится. Это очень важная деловая встреча, — говорю я и поспешно смываюсь.

Когда я приезжаю в аэропорт, на улице начинает подмораживать. Рейс, понятное дело, задерживают, в общем, я приезжаю к Ренту уже под вечер. У Рента дома весьма напряженная атмосфера, что‑то у них с Катрин не так, и я никак не способствую улучшению ситуации (какая удача), презентовав ей флакон духов от Кельвина Кляйна, который я купил в дьюти‑фри. Такие духи обычно дарят девочкам третьего разряда и ниже.

— Это тебе, Катрин, — улыбаюсь я ей, но наталкиваюсь на взгляд из тевтонской стали. Эта маленькая немка тот еще экземпляр. После парочки комплиментов ее взгляд оттаивает, она даже выглядит несколько смущенно.

— Ну, спа‑а‑а‑асибо, — тянет она.

Разумеется, я это все делаю исключительно для того, чтобы позлить Рентона, но если он и психует, то никак этого не показывает и тем самым портит мне все удовольствие. Мы идем в Кафе Тиссен, которое прямо через дорогу, этот задрот тыкает в кнопки мобилы, звонит какому‑то своему приятелю, с которым он хочет меня познакомить. Кажется, парень работает местным дистрибьютором порнопродукции. Да, этот ублюдок все‑таки может быть мне полезным. Идея такая: мы заводим в Цюрихе два банковских счета, в разных банках, один — для общего фонда фильма, другой — непосредственно для производства. В первом банке мы даем следующие инструкции: как только сумма счета переваливает за 5000 фунтов, любые суммы, поступающие на этот счет, переводятся на производственный счет в банке нумеро дуо.

— В швейцарских банках не задают лишних вопросов, — объясняет Рентой, — а счета в двух разных банках означают, что проследить наши деньги будет практически невозможно. Все здешние порнодельцы именно так и делают, и, кстати, не только они, но еще и владельцы клубов.

— Отлично, Рент, — говорю я ему. Мы сидим, обсуждаем дела, но потом у него явно портится настроение, и я даже знаю почему. — Прекрасная Катрин не хочет пойти выпить с нами, Марк? — говорю я с улыбкой, когда мы переходим через мост, чтобы зайти в паб на углу.

Он что‑то бормочет, явно уходя от ответа.

Этот бар тоже оказывается очень приятным, старый и темный голландский бар с деревянным полом и стенами и большими затемненными окнами. Я делаю вид, что наслаждаюсь чудесным видом, так что Ренту приходится заказывать самому. Старые привычки так просто не умирают.

— Два пива, — говорит он улыбчивой девушке за стойкой. Вскоре приходит его приятель, голландец по имени Петер Мурен, которого Рент называет «Миз». Миз, очевидно, распространяет то, что он сам предпочитает называть «взрослой эротикой». Этот приятель выглядит так, как будто слово «аморальность» придумали, держа в голове исключительно его образ. Худой, с короткими темными волосами, иссохшее лицо, пронзительные хищные глаза и грязная редкая бородка. С таким надо держать ухо востро. Он ведет нас в квартал красных фонарей и пиздит как сивый мерин.

— У меня маленький офис в Нейзидс Вурбургвол. Оттуда я и рулю распространением фильмов, тех, что делает моя студия, тех, что делают друзья, европейской и американской продукции… в общем, мы даже обычную дрочиловку продаем, если она хорошо сделана, ясный пень. Если девочки хороши, если картинка четкая, а сам секс интересен или если видно, что люди занимаются этим с удовольствием, тогда я за это возьмусь, — говорит он. Блядский отвратный урод.

Мы поднимаемся по лестнице в его офис. В задней части помещения располагается застекленная монтажная, там стоит пульт, несколько мониторов и все необходимое оборудование. Миз объясняет мне, что привозит сюда американские диви‑дишники и делает пиратский монтаж, то есть режет их и вставляет дополнительные сцены, и, таким образом, получаются новые фильмы.

— Все дело в монтаже, — говорит он, — и еще в обложке. Я использую издательское оборудование одного своего приятеля.

Миз пытается показать, что он большой человек, но этого дерьма я уже наелся в Лондоне. Конечно, это все впечатляет, но не настолько, чтобы валяться в экстазе. Поэтому очень скоро мне становится скучно, и я предлагаю выпить еще по пиву.

Мы выходим из офиса и идем мимо шлюх в неоновых стеклянных витринах. Я вспоминаю былые подвиги в этих кварталах.

— Помню, когда мы сюда приехали в первый раз, нам было лет по шестнадцать, да, Рент? — Я оборачиваюсь к Мизу. — Мы тогда сняли одну на двоих. Мы подбросили монетку, и Рент пошел первым, а я ждал снаружи. Когда пришла моя очередь, она сказала: «Надеюсь, ты продержишься дольше, чем твой дружок. Он кончил очень быстро, а потом спросил, может ли он посидеть тут еще немного, и я сделала ему кофе». В общем, я вышел оттуда пару часов спустя, а девочка была в таком состоянии, как будто по ней проехался японский скоростной поезд… — Я смеюсь, потому что мой старый приятель Рент бубнит что‑то в том смысле, что с японским скоростным поездом я могу сравниться разве что по скорости. Но я продолжаю, не обращая внимания на его жалкие потуги оправдаться: — И я сказал этому кренделю: «Ну как тебе кофе?»

Мы идем в клуб, Рент на ходу раскланивается со всеми так, как будто его член дюйма как минимум на четыре длиннее, чем те белые тонкие штуки на идиотских картинках, которые мы приклеивали на стенках автобусных остановок. Мы снова тусуемся вместе, и мне это странно. Мне охуительно хорошо, но при этом меня не гложет идиотская ностальгия, а то, что мы по‑прежнему не доверяем друг другу, придает всему нашему мероприятию некий элемент интриги.

Я выпиваю несколько рюмок и пару пива, но почему‑то совсем не пьянею. Потом Рент обгоняет меня, и все становится точно как в старые добрые времена: его слабость состоит в том, что, несмотря на стоическое отношение к реальности, как только он выпивает определенное количество спиртного, у него начинается настоящий словесный понос. Сейчас он еще невыносимее, чем обычно, он говорит мне, что в последнее время почти не пьет и не принимает «тяжелую» наркоту. К счастью для него, обычно я слишком удолбан, чтобы запомнить ту пургу, которую он там несет. Но только не сегодня, Рент.

— У нас с Катрин ни хрена не получается, — говорит он. — Скорее всего я скоро вернусь в Шотландию. Мне нравится эта афера, она может выгореть. — Он колеблется пару секунд. — Бегби все еще за решеткой?

— Насколько я знаю, ему еще несколько лет сидеть.

— По обвинению в непредумышленном убийстве? Да иди ты, — ухмыляется Рентой.

Я медленно качаю головой.

— Франко вряд ли был примерным заключенным. Этот пидор избил нескольких заключенных. И пару охранников. Так что, я думаю, его еще очень нескоро выпустят.

— Хорошо. Тогда я вернусь.

Это очень хорошие новости для Саймона де Буржуа, или Саймона, который вот‑вот станет буржуа. Веселье набирает обороты, потому что Миз предлагает нам кокс, который он купил у марокканских педрил, один из них строит мне глазки как будто меня может заинтересовать его тощая задница. Я сваливаю в сортир вместе с дозой и отправляю в каждую ноздрю по дороге.

После бурной дискуссии о расах и наркотиках, во время которой Рентой пытается обвинить меня в расизме, мы возвращаемся в зал и садимся рядом с Мизом.

— Со мной эти антирасистские штучки не пройдут, Рентон, потому что я написал сценарий. Я ни разу вообще не расист, — говорю я ему и вдруг замечаю, что Миз общается с девочкой с огромным носом. Кажется, что ее нос начинается на середине лба и заканчивается где‑то в районе подбородка, где располагается симпатичный маленький ротик. Она такая, бля, такая… мне охуительно хочется заняться с ней любовью, но вместо этого мне приходится слушать Рента, который теперь бубнит мне в ухо что‑то насчет кокаина.

А девочка с красивым большим носом между тем встает и уходит, и я поворачиваюсь к Мизу и спрашиваю, кто это, а он отвечает, что это просто его подруга, и я говорю:

— А у нее есть парень? Верни ее. Скажи ей, что она мне нравится. Скажи ей, что я хочу ее выебать.

Он обиженно и серьезно смотрит на меня и заявляет:

— Слушай, это моя подруга. Очень хорошая подруга.

Я тут же «искренне» извиняюсь, но у него, видимо, напрочь отсутствует чувство юмора, поэтому он вполне серьезно принимает мои извинения. Я встаю, чтобы догнать эту девочку возле бара, но вместо этого вдруг оказывается, что я клеюсь к Джил из Бристоля. Я не знаю, умеет ли она читать, писать или водить трактор, я только знаю, что с ней можно как следует поебаться. И, как выясняется, я был прав, мы едем к ней в отель и почти до утра развлекаемся именно таким способом. Я звоню Ренту на мобильник. Он, разумеется, обижен.

— Где тебя черти носят?

Я сообщаю ему, что я нашел себе милую девочку, а он может возвращаться домой к своей сумасшедшей бабе и наслаждаться единственным видом секса, который ему доступен, а именно мозгоебством. Кстати сказать, а как звали ту малахольную бабу, с которой он встречался когда‑то давно… Хэзел. Да, хоть все и меняется, на самом деле все остается таким же, как было.

Эта Джил — девчонка что надо, милая, непритязательная барышня, у нее выходной, и она занимается именно тем, чем занимаются все милые, непритязательные барышни на выходных _ здоровым сексом. На следующее утро мы проходим обязательную в таких случаях процедуру обмена телефонными номерами.

Я немного расстроен, что мне не удается позавтракать на халяву в ее отеле, потому что мне нужно еще добраться до квартиры Рентона и забрать свою сумку. Я еду туда и почти ожидаю увидеть его в сладких объятиях Миза и марокканцев, но мне открывает дверь Катрин в халате.

— Саймон… — говорит он своим мрачным драматическим голосом.

Рентой наверху, он валяется на диване в оранжевом махровом халате и щелкает пультом, переключая программы на телике. У меня в голове возникает образ морковки‑переростка.

— Марк, у меня села мобила, я могу взять твою? Мне нужно отправить сообщение этой горячей девочке.

Он встает и извлекает телефон из кармана пиджака. Я вбиваю текст.

ЗДРАВСТВУЙ КУКОЛКА. ВСЕ ЖДУ МОМЕНТА КОГДА СМОГУ ДОБРАТЬСЯ ДО ТВОЕЙ МИЛОЙ ПОПКИ. НАДЕЮСЬ ЕЕ НЕ СЛИШКОМ РАСТЯНУЛИ В ТЮРЯГЕ. СКОРО ОНА СНОВА БУДЕТ МОЕЙ. ТВОЙ СТАРЫЙ ДРУГ

Я достаю записную книжку и вбиваю номер Франко. Сообщение отправлено. Зовите меня Купидоном.

Я быстро прощаюсь и отправляюсь на станцию, где сажусь в электричку до аэропорта. Уже в электричке меня пробивает, что Рентой мог спиздить чего‑нибудь ценное, и проверяю вещи. Мой великолепный свитер от Рональда Мортерсона на месте. Но что самое главное, не было ли там чего‑то, что могло меня выдать? Я знаю этого кренделя — наверняка он облазил всю сумку. Но вроде бы все на месте.

В аэропорту я беру такси и еду прямиков в бар. Рэб с народом уже на месте. Видимо, тоже студенты. Приволокли с собой оборудование: бетакамы, цифровые камеры, 8‑миллиметровые камеры, монитор, аппаратуру для записи звука и осветительные приборы. Рэб представляет мне своих друзей — Винса и Гранта, — и мы идем наверх.

Декорации у нас выдержаны в стиле минимализма, куча матрасов на полу. Они устанавливают оборудование. Актеры уже потихонечку собираются. В комнате царит почти осязаемая атмосфера всеобщего возбуждения. У меня перехватывает дыхание, когда в комнату входит Никки. Она подкрадывается ко мне и мурлычет мне на ухо:

— Ну, как там в Амстердаме?

— Отлично, подробности позже, — улыбаюсь я и поворачиваюсь, чтобы помахать Мелани. Моя вторая ведущая актриса — очень сексуальная леди, в том случае, если вы любите холодную рыбу, но вряд ли это можно назвать изысканной кухней. Она могла бы быть очень красивой при благоприятных экономических и социальных условиях. В общем, до Никки ей далеко. Когда у меня возникают подобные мысли, мне остается только благодарить Господа за то, что у меня мать итальянка.

Мои актеры. Очень, кстати сказать, неплохой состав. Кроме Мел, Джины и Никки, есть еще Джейн, девочка, что работает с Никки в сауне, и эта шведка (или норвежка) Урсула, которая, может, не слишком роскошно выглядит, зато отменно ебется. Есть еще Ванда, шлюха Майки, которая из‑за своих удолбанных глаз выглядит несколько странно и сидит в углу, скрестив ноги. Я, Терри и его приятели‑ебари — Ронни и Крейг. Рэбу и его команде явно не по себе.

На репетиции сразу же стало ясно, что у меня будут большие проблемы с Терри и его лавочкой. По части секса все очень даже неплохо, благо, практики у них было достаточно, но они совершенно не понимают разницы между просто еблей перед камерой и съемкой порнофильма. Более того, с актерской игрой все совсем уже плачевно. Даже самые элементарные диалоги — а они действительно элементарные, дальше некуда, — и те у них не выходят. Придется мне постараться, чтобы внушить им уверенность в себе, начав с того, что у них действительно получается. Так что сначала мы снимаем шесть сексуальных сцен, начиная с оргии, которая вообще‑то является финальной. Но эта сцена должна вдохновить их и помочь создать ощущение esprit de corps, сиречь командного духа.

У нас изначально возникло слишком много проблем. Мелани по сценарию играет роль девочки‑подростка, что, может быть, и нормально, с учетом ее возраста. Но я смотрю на ее руки, где вытатуировано «Брайан» и «Кевин».

— Мелани, ты же играешь невинную девственницу. Эти татуировки надо загримировать или чем‑то прикрыть.

Она поднимает глаза и смотрит на меня туманным взором, в котором плещется не одна порция виски. Потом они с Никки начинают хихикать. А Джина хищно оглядывается по сторонам так, как будто хочет выебать, порвать на куски, а потом сожрать всех, кто находится в комнате. Вот, бля, ненасытная сучка. Жалко только, что шлюха прожженная.

Характеристики

Список файлов книги