Shoping_V_Vozdushnom_Zamke (522850), страница 37

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 37)

– Нет, – покачал головой Брыкин. – Суворова нашла Светку, а ко мне не являлась.

– Вот странность, – пожала я плечами. – Она посетила Катю, хотя та вовсе не богата, зависит от мужа и много денег из семейной кассы выделить не может, заявилась к Светлане, хозяйке магазина, но не побеспокоила Павла, самого богатого и удачливого из своих детей.

– Ее Светка отпугнула, – пояснил Брыкин, – сказала старухе: «Если хочешь жить, не приближайся к Павлу, у него охраны армия, пристрелят тебя и не заметят, я его сама предупрежу и буду тебе от него деньги передавать». Вот за это Свете спасибо, она хоть меня от общения с мамашей избавила.

– Благородно, – согласилась я.

– Что бы вы там про меня ни думали, – запальчиво воскликнула Света, – я не сволочь! Павел – единственное родное мне по крови существо, нам нужно держаться вместе. Да, он помогает мне материально, и что? Это преступление?

– А Катя? – напомнила я. – Почему вы с ней не поддерживаете отношений?

– Какой от нее толк? – необдуманно ляпнула Света. – Нищая, у мужа на губную помаду деньги клянчит.

– Павел, вы еще не поняли, почему Света избавила вас от контактов с Суворовой? – засмеялась я. – Думаю, большая часть тех денег, что вы давали для передачи Пелагее Андреевне, оседала в кармане заботливой сестрички. Не в ее интересах был ваш прямой контакт с матерью, Света тогда лишилась бы навара.

– Черт побери! – воскликнул Брыкин. – Мне это в голову не приходило.

– Докажи! – закричала Света. – Ну, докажи! Суворова умерла. Где свидетель того, сколько денег я ей передала, а?

Я развела руками.

– Вы правы. Я просто сделала предположение. Кстати, меня очень удивило такое обстоятельство: почему Суворова, понимая, что сильно заболела, позвонила именно Светлане? Теперь я знаю: номера телефона Павла она не имела и была испугана рассказами о его охране. Катя небогата, от нее не дождешься отдельной палаты в хорошей больнице. А вот Светлана способна все оплатить. Поэтому Пелагея обратилась к старшей дочери, пообещав ей взамен за хороший уход документы. Кстати, Света, вы их получили?

– Нет, – покачала головой Краснова.

– Сука! – вскочил со стула Брыкин. – Ну как я не догадался? Ты же говорила, что какие‑то бумаги у тебя! Ты... ты... ты... хотела еще больше денег!

– Паша, Паша, – забормотала Светлана, – ей‑богу, я не вру. Она мне их пообещала, в «Скорой» по дороге в больницу сказала: «Документы хранит мой лучший друг, кому можно доверить абсолютно все. Я тебе сегодня их отдам, но сначала хочу убедиться, что положишь меня в лучшую клинику».

– Так, – кивнул Брыкин.

– Я отвезла ее в больницу, – продолжала Света, – Пелагею забрали в приемное отделение, стали какие‑то манипуляции проводить, потом мне разрешили на нее взглянуть. Я наклонилась и шепчу: «Все сделано как ты хотела, дороже и лучше места не найти. У кого документы? Говори адрес, телефон». А она лежит и улыбается, глаза такие спокойные, как у ребенка. Тут медсестра подходит и приказывает: «Уходите, пожалуйста». Я ей в ответ: «Извините, мне нужно с Пелагеей Андреевной поговорить». Девушка на меня посмотрела не то с удовольствием, не то с жалостью и сказала: «Больная речь потеряла и вас не узнает». Тут меня аж затрясло. Да нет же, говорю, вовсе нет, смотрите, она улыбается. И насчет способности говорить вы ошибаетесь, только что в «Скорой» она со мной беседовала.

Светлана остановилась, потом закончила:

– А потом врач появился и объяснил, что речь у инсультников не всегда сразу пропадает. Болезнь такая, сначала чуть‑чуть долбает, а потом добивает. А улыбка – это «гримаса удара», она почти у каждого больного возникает. Оставалось лишь надеяться, что к ней речь вернется и Пелагея назовет имя своего лучшего друга. Да только она умерла и тайну с собой на тот свет уволокла.

Глава 33

– Значит, документы неизвестно где, – подвела я итог беседы.

– Да, – закивала Света, – и нам теперь всю оставшуюся жизнь придется бояться.

– Чего? – уточнила я.

– Не поняли? – сделала изумленное лицо женщина. – Рано или поздно истории болезней всплывут. Уж наверное, Пелагея рассказала обо всем своему другу!

Павел закрыл лицо руками.

– Я больше не могу! Поверьте, устал так, что и рассказать нельзя. Вы правы, я выдумал проклятие из глупого, тщеславного желания выделиться. Мне так хотелось быть особым, не мальчиком из спецприюта для детей, перенесших стыдное заболевание, а ребенком из уважаемой семьи. А тут – папа и мама дипломаты... дворяне... родовая легенда...

– Вполне объяснимое желание, – сказала я. – И вы сумели вырваться из социальных низов, а такое не каждому удается.

– Но выдумка стала явью – они все умирали! – простонал Павел. – Поверьте, я их не убивал. Зачем? Ну какой смысл мне избавляться от Алены, Жанны или Ксюши? Мне везло на женщин, они все были замечательными! А теперь вот Вера...

– Вы с ней не успели расписаться, – сказала я, – тут случилась осечка.

– Он сделал Путинковой предложение, – влезла в беседу Светлана, – и злой рок вмешался.

– Однако Рита Фомина, которой Павел неоднократно обещал жениться и с которой после смерти Ксюши поддерживал интимные отношения, живехонька‑здоровехонька, – сказала я.

– Что еще за Фомина? – поразилась Светлана. – Я о ней ничего не слышала!

– Павел был с вами не до конца откровенен, – кивнула я. – Рита – это слишком личное, ведь так?

Брыкин опустил голову и прошептал:

– Да, я сменил фамилию, прописался к Нинке Косой, выдавал себя за ее внука, устроился в нормальную школу, получил аттестат... Да, женился на Алене, чтобы без проблем попасть в институт... Расписался с Жанной, потому что знал: ее отец совсем не бедный инженер. И с Ксюшей по расчету в загс пошел... Но я их не убивал, нет. Они сами умирали, а я пугался до обморока, боялся, дрожал...

– Вас ведь не выдуманное проклятие пугало? – сказала я. – Вы по другой причине впадали в панику, так?

– Я их не убивал, – твердил Павел, – нет, не убивал!

– Верю, – кивнула я, – вы их не убивали, но все же именно вы лишили их жизни. Что называется – хотели как лучше, а получилось как всегда.

Брыкин замер с широко распахнутыми глазами.

– Вы о чем? – с трудом выдавил он из себя.

Я открыла сумочку и вынула ежедневник.

– Извините, записала для памяти, чтобы не забыть. Много лет назад в инфекционной больнице имени профессора Попова произошла кража – летом на склад поступил годовой запас антибиотика, на тот момент самого мощного средства для борьбы с сифилисом, а через пару дней все лекарство исчезло, его украли. Следователь, который вел дело, отнесся к нему халатно. Милиционера не удивило, что больше со склада, на котором хранились даже наркотики, ничего не пропало, сперли только антибиотик. Времена были дикие, больница экономила на всем, в том числе на охране, склад – вот уж преступная халатность! – не был подключен на пульт, огромное количество дорогих таблеток и ампул стерег дед с берданкой. Главврач клиники оправдывался на допросе, говорил: «Мы нищее госучреждение. Посмотрели бы вы на постельное белье... Склад находится в подвале, там нет окон, попасть внутрь можно через единственную дверь, около нее круглосуточно сидит охранник. Да и нас никогда не обворовывали». Но в ту ночь бравый дедок заснул, а грабитель открыл ключами дверь и утащил, что ему было нужно, – тот самый антибиотик. Весь, без остатка. Через некоторое время дело об ограблении склада легло на полку, охранника‑дедулю уволили, главврач получил выговор, и история поросла быльем. Но если дело сдано в архив, оно не исчезает, лежит себе, пылится. За каждым человеком тянется по жизни след из документов. Скажите, Паша, а Рита Фомина, учась в техникуме, подрабатывала?

Брыкин молчал.

– Чем вас напугал мой вопрос? – улыбнулась я. – Девушке нужны были деньги на жизнь. Это же естественно. Так она где‑то работала?

– Да, – выдавил из себя бизнесмен.

– И где?

– Вы хотите, чтобы я вспомнил малозначительные факты чужой биографии хрен знает какой давности? – вскинулся Брыкин. – Рита с места на место скакала. Мыла полы в стоматологии, убирала кабинет гинеколога, всего не вспомнишь.

– В основном работала уборщицей по медицинским учреждениям, так?

– Ну да, – кивнул Павел, – в больницах всегда требуются санитарки, туда легче устроиться. Но потом Рита поучила диплом и больше никогда не бегала со шваброй.

– Интересное совпадение, – медленно сказала я, – в то время, когда случилось ограбление склада, Маргарита Фомина трудилась в той самой инфекционной больнице. Вернее, она нанялась на работу в июне и уволилась в конце сентября. Думаю, Рита втерлась в доверие к деду‑охраннику и подсыпала ему в чай снотворное. Кстати, уборщицы имеют доступ к запасным ключам, они же моют полы повсюду. Странно, что Рита не попала под подозрение. С другой стороны: тихая, исполнительная девушка‑студентка, ни в чем предосудительном не замечена, а следователь попался безответственный... Фомина очень любила вас, помогала вам всегда и во всем. Ведь так, Паша, это же была ваша идея?

– Господи, зачем ему самосвал какого‑то антибиотика? – искренне удивилась Светлана. – Лекарство в аптеке купить можно!

– В общем‑то, да, но при наличии рецепта, – ответила я. – Только Брыкин не мог пойти ни за рецептом к врачу, ни в аптеку к провизору. Ведь так? Павел, я права? Вы хотели их вылечить, да? Пытались сохранить тайну?

– О чем она говорит? – спросила Света. – Паша, чего я не знаю?

– Не только вы, – вздохнула я, – но и остальные тоже. Сам Брыкин не подозревал о последствиях!

– Павел! – топнула ногой Света. – Немедленно объясни!

Бизнесмен вздрогнул, встал и забегал взад‑вперед по кухне.

– Я ждал, – заговорил он, – понимал, что рано или поздно болезнь проснется. Сифилис – это навсегда!

– Чушь! – возмутилась Света. – Неприятная вещь, кто бы спорил, особенно в моральном плане. Люди уверены: если у вас был сифилис, то лучше бежать от такого человека подальше. Но он излечивается, навсегда! Я, например, давно о нем забыла, хотя мне больше всех досталось. В больницу меня почти при смерти привезли!

– Пожалуйста, не перебивайте его, – попросила я.

– Я ждал, – повторил Брыкин. – Из больницы меня отправили в Гоптево. Плохо помню время в клинике, был маленький, но вот интернат! Это шок на всю жизнь! Нас регулярно осматривал врач, он натягивал резиновые перчатки. А зачем такие меры предосторожности, если мы не разносчики инфекции?

– Ты дурак? – не выдержала Света. – Да большинство докторов постоянно пользуется перчатками!

– Нет, – твердо сказал Брыкин, – доктор нас боялся. А медсестра один раз сказала нашему заведующему, я слышал: «За работу с сифилитиками хорошо платить надо, мы в зоне риска, в любое время подцепить заразу можем».

– Вот идиотка! – взвилась Света.

– И воспитанники говорили, – с застывшим лицом продолжал Брыкин, – между собой шептались. А потом Колю Маслова в больницу забрали. Нам сказали, что он умер от аппендицита, но все поняли – от сифилиса.

Я молча слушала Павла, и чем больше тот говорил, тем сильнее меня охватывала жалость. Детские воспоминания и страхи самые живучие, многие проблемы взрослых людей выросли из, казалось бы, ерунды. Из глупых слов мамы: «Вот будешь толстая, и никто тебя замуж не возьмет», – или на ходу брошенного бабушкой замечания: «Мальчики непременно заболеют, если ночью держат руки под одеялом». А маленький Паша рос в нездоровой обстановке особого детдома, среди равнодушных взрослых и злых сверстников.

– И болезнь ожила, – зашептал Павел. – Я как раз из интерната вышел, мы мой план с Нинкой Косой провернули, я в школу в Москве устроился. Однажды проснулся утром, смотрю – вся рожа в розовых пятнах!

– Представляю, как вы перепугались, – кивнула я. – Следовало пойти к врачу, и, думаю, вам бы поставили диагноз «аллергия». Неокрепший организм не вынес сильного стресса: смена паспорта, устройство в московскую школу – волнения и вызвали кожные высыпания. Это совсем не редкость, у многих на нервной почве прыщи выскакивают.

– Нет, это проснулся сифилис, – обреченно заявил Павел, – и его нужно было лечить. Я знал, какое в таких случах дают лекарство, но где его достать?

– В аптеке, идиот! – выпалила Света. – Купил упаковку и пей!

– И все бы узнали, что у меня сифилис? – прищурился Брыкин.

– Вот кретин! – всплеснула руками Светлана. – Антибиотики прописывают от разных болезней.

– Я не мог его открыто купить, – словно не слыша сестру, продолжал бизнесмен. – Так тщательно замел следы, и вот... Куплю антибиотик, и все узнают правду. Аптекарь за мной проследит, в диспансер сообщит.

Светлана повернулась ко мне:

– Он псих? Не замечала за ним раньше такого, он казался мне нормальным!

– Есть такая болезнь – клаустрофобия, когда человек не может находиться в замкнутом пространстве, – ответила я. – Если ему надо, допустим, лететь в самолете, он непременно сядет так, чтобы видеть выход. Абсолютный идиотизм, ведь из лайнера на лету не выскочить, но на то она и болезнь! У Брыкина развилась фобия, ему может помочь только хороший психолог.

– Да, мы с Ритой ограбили склад, – признался Павел. – Она не хотела, говорила, что я дурак, но помогла мне. И я начал пить лекарства, едва принял пару таблеток – пятна прошли.

– Бред! – покачала головой Светлана.

– Нет, типичный пример самовнушения, – не согласилась я, – врачам известны подобные случаи.

Характеристики

Список файлов книги