Мифы народов мира II (1250008), страница 85

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 85)

Лит.: Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах, М., 1975. (Библиотека всемирной литературы); Адмони В. Г., «Песнь о Нибелунгах» — её истоки и её художественная структура, в кн.: Песнь о Нибелунгах, Л., 1972. (Литературные памятники); Гуревич А. Я., Пространственно-временной «континуум» «Песни о Нибелунгах», в сб.: Традиция в истории культуры, М., 1978; Хойслер Б., Германский героический эпос и сказание о Нибелунгах, пер. с нем., М., 1960; Schneider З., Germanische Heldensage, Bd 1, В., 1928; Weber G., Nibelungenlied, 3 Aufl., Stuttg., 1968; Nagel В., Das Nibelungenlied. Stoff, Form, Ethos, 2 Aufl., Fr./M., 1970.

А. Я. Гуревич.

НИБО, в мифологии народов тибетобирманской группы ади (дафла, мири, сулунгов, апатани и др.) в гималайском районе на северо-востоке Индии создатель мира и людей. Согласно мифам, злых духов породил Рибо. Н. был одарён высоким разумом. Он занимался возделыванием полей на холмах. Рибо охотился в равнинных болотистых джунглях. Рибо завидовал Н. и обманом похитил у него мудрость и умение чародействовать. Миф о Н. представляет собой пример дуалистического близнечного мифа.

Я. Ч.

НИГОДА, нигойя, в джайнской мифологии души-дживы, находящиеся на самой низкой ступени иерархии сансарных (см. Сансара) существ — мельчайшие по своим размерам и потому не воспринимаемые органами чувств растительные души, обладающие одним чувством (тактильным) и заполняющие собой весь мир. Поскольку мир полагается бесконечным во времени и число джив в нём, способных достичь конечного освобождения, также бесконечно, мириадные скопления, содержащие каждое бесконечное число Н., выступают как некий депозитарий душ, которые хотя и относятся к сансаре, но не обладают развитием и бесконечно проходят через повторяющиеся тождественные существования, пока некий импульс не выведет их из этого состояния и не даст им возможность включиться в мировой процесс. Н. полярно противоположны сиддхам: первые ещё, а последние уже не подвержены законам кармы. По недогматическим представлениям, Н. суть нечто вроде проклятых душ, обречённых практически на вечные мучения за совершённые ужасные злодеяния (напр., убийство); они помещаются в самом низу мира, ниже ужаснейшего ада Махатамахпрабха.

О. Ф. Волкова.

НИЗШАЯ МИФОЛОГИЯ. В сферу Н. м. входят мифологические существа, не имеющие божественного статуса, различные демоны и духи. Термин «Н. м.» введен немецким этнографом В. Маннгардтом, впервые подвергшим эту категорию мифологических персонажей (особенно — духов, связанных с урожаем и шире — духов растительности, олицетворяющих годовой цикл умирающего и воскресающего растительного мира) специальному изучению. В. Вундт рассматривал «демонов растительности» как промежуточную ступень между доземледельческим «тотемическим культом» и развитыми культами богов. Дж. Фрейзер образы Н. м. связал (через переходные стадии) с фигурами таких богов, как Аттис, Адонис, Осирис, Дионис, трактовавшихся им как более поздние ступени развития той же идеи умирающего и воскресающего духа растительности. Считается, что персонажи Н. м. вмешиваются в человеческую жизнь, встречаются с людьми, превращаются в людей и т. п., поэтому во многих традициях они имеют преобладающее значение в сравнении с божествами, действующими преимущественно в мифологические времена первотворения. Как правило, существа, относимые к Н. м., являются персонажами наиболее популярных фольклорных жанров: сказок, быличек и т. д., в то время как боги участвуют в собственно мифологических повествованиях. В ритуальном плане Н. м. соответствует набору суеверий, колдовских или магических обычаев и обрядов, тогда как божества пантеона связаны с общеплеменным или общегосударственным культом. В терминах, использованных M. M. Бахтиным при описании народной карнавальной традиции (в которой участвуют персонажи Н. м.), Н. м. может быть названа неофициальной, в отличие от официального культа богов. Противопоставление Н. м. как неофициальной и официального культа особенно отчетливо выступает в тех обществах, где эти мифологические системы исторически, этнически различны по своему происхождению: в областях распространения буддизма (на Шри-Ланке, в Тибете, Монголии), в тех регионах, где (как, например, в Латинской Америке) относительно поздно пришедшее христианство, став официальным культом, вобрало в себя целую систему локальных мифологических представлений, низведённых на уровень Н. м., и т. д. На Руси в течение длительного времени сохранялось, особенно среди женщин, почитание языческих мифологических персонажей в качестве низших духов, в частности Мокоши (но как персонажу Н. м. ей поклонялись лишь «бабы богомерзкие»). Таким образом, элементы Н. м. могут формироваться благодаря низведению на её уровень мифологических существ высших рангов (поэтому данные Н. м. являются ценным источником для реконструкции мифологических представлений о них). Иногда это находит отражение в самих мифах. Так, в кетской мифологии верховный бог Есь изгоняет на землю свою жену Хоседэм и она постепенно (особенно в сказочных сюжетах) приобретает черты низшего духа. Многие персонажи Н. м. (например, духи частей тела, используемые в ритуалах врачевания, духи-хозяева, духи-помощники) связаны с шаманским культом. В областях развитого шаманизма (в Сибири и Южной Азии) эти духи нередко иерархически подчиняются высшим божествам, с которыми также общается шаман. В ряде азиатских (в частности, сибирских), а также индейских обществ, в отличие от шамана колдун мог обращаться за помощью только к персонажам Н. м. Типологически сходные ритуальные и мифологические противопоставления обнаруживаются и в ряде обществ Древнего Востока. Так, по свидетельству анатолийских клинописных текстов 2-го тыс. до н. э., женщина-жрица при магических действиях, в частности обрядах врачевания, обращалась только к духам H. M., a жрецы официального культа — к «тысяче богов» Хеттского царства; согласно завещанию хеттского царя Хаттусилиса I царица не должна обращаться к жрицам (неофициальным).

Лит.: Ames M., Buddha and the dancing goblins, «American Anthropologist», 1964, v. 66, № 1; Leach E. R., Pulleyar and the Lord Buddha, «Psychoanalysis and the psychoanalytic review», 1962, № 49; Yalman N„ The structure of Sinhalese healing rituals, в сб.: Religion in South Asia, Seattle, 1964; Коккьяра Дж., История фольклористики в Европе, М., 1960, с. 413—21, 434—50, 661—62; Фрэйзер Дж., Золотая ветвь, пер. с франц., в. 1—4, М., 1928; Mannhardt W., Roggenwolf und Roggenhund, Danzig, 1865; его же, Die Korndдmonen..., В., 1868; его же, Wald- und Feldkulte, t. 1 — 2, В., 1875—77.

В. В. Иванов.

НИКЕ, Ника (НЯкз, «победа»), в греческой мифологии персонификация победы. Н.— дочь океаниды Стикс и Палланта — сына титана Крия (Hes. Theog. 383 след.). Сестра Силы, Мощи и Зависти, которые способствуют победе. Крылатая Н.— непременный атрибут Зевса и Афины, которые изображались с фигуркой Н. в руках; Зевс работы Фидия в храме Зевса в Олимпии держал в правой руке Н. из золота и слоновой кости. У каждой ножки трона тоже были изображены танцующие фигурки Н. Ей соответствует римская Виктория.

Н.— один из эпитетов Афины как богини победы. На афинском акрополе был храм Афины Н.

А. Т.-Г.

1. Ника. Статуя скульптора Пеония из Менде. Мрамор. Ок. 420 до н. э. Олимпия, музей.

2. Ника, развязывающая сандалию. Рельеф балюстрады храма Афины-Ники на Афинском акрополе. Мрамор. 411—407 до н. э. Афины, музей Акрополя.

3. Ника Самофракийская. Мрамор. Ок. 190 до н. э. Париж, Лувр.

НИККОЛА, в мифологии осетин-дигорцев божество хлебных злаков и урожая. Имя происходит от святого Николая, известного аланам из Византии. Н. упоминается также в нартском эпосе вместе с другими небожителями — христианскими святыми. С упадком христианства в Осетии Н. стал народным божеством. В песнях дигорцев Н. изображается пахарем и вместе с другими полухристианскимиполуязыческими божествами (Уастырджи, Уацилла, Мадымайрам) участвует в пахоте: то погоняет волов, то сеет, то проводит боронование.

В. К.

НИКОДИМ (греч. Нйкьдзмпт), в христианском предании тайный ученик Иисуса Христа из числа фарисеев и «начальников иудейских». Он ночью приходит к Иисусу, и тот учит его (Ио. 3, 1—21); открыто заступается за Христа перед фарисеями (7, 50—51); вместе с Иосифом Аримафейским он участвует в снятии с креста тела Иисуса и положении во гроб (19, 39—42). Часто изображается в сцене оплакивания Христа.

Именем Н. названо апокрифическое Евангелие («Евангелие Никодима», нач. 5 в., основывается, вероятно, на более древних источниках), где описываются суд над Христом, его распятие и события, последовавшие за воскресением, а также сошествие во ад.

О. Н.

НИКОЛА, Микола, в славянской мифологии обозначение святого Николая (иногда и других святых), восходящее к персонажу языческой эпохи, или название злого духа. Таковы лесной дух nikolaj y кашубов, задающий загадки заблудившимся (отгадавших выводит на дорогу, не отгадавшие продают душу чёрту), злой дух Mikolаj: ср. восточнославянские представления о Николе Дуплянском, обитающем в дупле в лесу, о связи Н. с охотой, лешим. На связь с демоническими персонажами указывает также хромота или слепота (кривизна) Н. Для позднего пласта восточнославянской демонологии характерен обычай завивания «бородки» Н. («Миколина бородка», «бородка Микуле»), восходящий к древним представлениям о завивании бороды Волосу — Велесу. С Велесом Н. связывают также функции покровителя скотоводства и земледелия, хозяина земных вод. В народных верованиях Н. противопоставляется Илье-пророку как милостивый земной святой грозному небесному громовнику (ср. противопоставление громовержца Перуна его земному противнику в славянской мифологии). Ср. также Санта Клауса — рождественского деда в поздней западноевропейской традиции, которого сопровождает демоническая свита.

Лит.: Успенский Б. Б., Культ Николы на Руси в историко-культурном освещении, в кн.: Труды по знаковым системам, в. 10, Тарту, 1978.

В. И., В. Т.

НИКОЛАЙ Чудотворец (греч. Нйкьлбпт, «побеждающий народ»), Никола (древнерусская форма, удержанная старообрядческой и фольклорной традицией); Николай Угодник, Николай Мирликийский, в христианских преданиях святой из разряда т. н. святителей (церковных иерархов), образ которого подвергся сильной фольклорной мифологизации, послужив соединительным звеном между дохристианскими персонификациями благодетельных сил и новейшей детской рождественско-новогодней «мифологией» (Санта Клаус — искажение голландского Синте Клаас, Sinte Klaas, «святой H.»; его модификации — англ. Father Christmas, «батюшка Рождество», Дед Мороз). Время жизни Н. предание относит к 1-й половине 4 в., самое раннее житие о нём на по л тысячелетия моложе; таким образом, Н. с самого начала вступает в литературу как персонаж далёких времён, в котором типические черты христианской святости (и специально — идеального священника как «ревнителя» о вере и «печальника» о людях) полностью заслонили всё индивидуальное.

Никола. Новгородская икона. Середина 13 в. Ленинград, Русский музей.

Предания рассказывают, как уже в младенчестве Н. являет себя образцом аскетической добродетели, до сумерек воздерживаясь от материнской груди по средам и пятницам, а по более поздней версии — обнаруживая чудесную способность стоять сразу же после рождения (распространённый мотив русской иконографии). Получив родительское наследство, Н. раздаёт его нуждающимся; особенно популярна история о впавшем в нищету отце трёх дочерей, уже готовом с отчаяния сделать из них блудниц, которому Н. тайно подбрасывает в окно три узелка с золотом — на приданое каждой (в связи с этим эпизодом, где Н. фигурирует как неведомый благодетель, на Западе возник обычай потихоньку подкладывать детям подарки в чулок от лица Санта Клауса). Избрание Н. епископом города Мира в Ликии (юго-запад Малой Азии; отсюда обозначение Н. как «Мирликийского») сопровождается знамениями и видениями; в одном из них Иисус Христос и дева Мария подносят Н. знаки его сана — соответственно евангелие и епископское облачение — омофор (именно с такими знаками отличия Н. чаще всего изображается на русских иконах). Ко временам правления римского императора Константина отнесены многочисленные рассказы о заступничестве Н. за несправедливо осуждённых; явившись на место казни трёх горожан Миры, Н. выхватывает меч из рук палача и всенародно обличает подкупленного судью; когда же под неправедный приговор подпадают три полководца в Константинополе, Н., находящийся в это время в своём городе, вдали от дворца, является императору во сне и разъясняет ему его ошибку. Аналогичным образом он во время бесхлебицы снится некоему хлеботорговцу и властно велит ему везти свой товар в Миру. Легенды рассказывают о творимых Н. (как при жизни, так и после кончины) многочисленных чудесах избавления мореплавателей и утопающих (характерная для Н. власть над морской стихией впервые проявляется во время его паломничества в Палестину), а также вызволений заключённых и пленников. Фольклор, в котором образ Н. занимает большое место (он — персонаж многих русских сказок), добавляет к этому гротескные мотивы оживления школяров, разрезанных на части злым владельцем постоялого двора, или даже больных, расчленяемых самим Н. или его спутником с целью лечения (эпизод, засвидетельствованный в греческой мифологии применительно к Асклепию). Греческий моряк видел в Н. помощника и защитника в повседневном труде (он считался патроном — покровителем моряков, а также школяров), русский крестьянин — близкого, участливого, не боящегося замарать своих риз соучастника забот; культ его на Руси вплоть до 18 в. был низовым, плебейским, сливаясь на периферии с реликтами языческих медвежьих культов.

В отличие от католической иконографии, в которой Н. — безличный персонаж, выражающий холодноватое достоинство епископского сана и опознаваемый лишь по атрибутам и житийным эпизодам, православная традиция знает очень характерный «портретный» облик Н. (высокий лоб, мягко круглящиеся линии лика, заботливый взгляд «пастыря», в котором преобладает то мягкость, то строгая проницательность).

Лит.: Аничков Е. В., Микола-Угодник и св. Николай, «Записки неофилологического общества», 1892, в. 2, № 2; Anrieh G. (ed.), Hagios Nikolaos, н. 1 — 2, Lpz.— В., 1913—17; Meisen К., Nikolauskult und Nikolausbrauch im Abendlande, Dьsseldorf, 1931.

Характеристики

Список файлов книги