Т.П. Лебедева - Геополитика (учебное пособие) (1176849), страница 6
Текст из файла (страница 6)
В России геополитическая мысль развивалась не столь бурно, как на Западе. В XIX веке российские мыслители высказывали те или иные геополитические идеи в основном в процессе спора об идентичности России и о путях ее развития. В данном контексте в России фактически существовали две тенденции: «пассионарная» («пассионарность» - от латинского «рassia» - страсть, но страсть эмоциональная, этническая, отличающаяся от «страсти», понимаемой в духовном смысле) геополитика, или антизападническая, и западническая геополитика. Сторонники первой тенденции исключали наличие общечеловеческого развития, настаивали на особом пути развития России, прежде всего, отличном от европейского. Сторонники второй тенденции считали, что путь России необходимо рассматривать в контексте развития общечеловеческой цивилизации, передовым рубежом которой является Западная Европа, где наиболее полно и успешно осуществляются принципы свободы и прогресса. Большинство современных российских ученых, занимающихся проблемами геополитики, также настаивают на том, что только гармоническое сочетание западных политических и экономических институтов с восстановлением религиозных и моральных институтов своей собственной культуры сделает возможным прочную положительную самоидентификацию России, обеспечит ей достойное место в геополитическом пространстве.
Геополитические идеи в духе «пассионарности» высказывали славянофилы, идеологи панславизма, евразийцы. Согласно славянофилам, среди которых особенно выделялись А.С Хомяков, братья И.В. и П.В. Киреевские, братья К.С. и И.С. Аксаковы, Ю.Ф.Самарин, у России собственный путь развития, не нуждающийся в интеграции в европейскую систему. В качестве определяющих особый путь России факторов они называли коллективизм, соборность, общинный характер деревенской жизни, артельность ремесленников, православие. Когда славянофильство вступило в упадок, и его патриотизм, как отмечал великий русский философ В.С.Соловьев, превратился в мракобесие и безыдейный национализм, его основным эпигоном стал Н.Я.Данилевский с идеологией панславизма, которая обосновывала необходимость единства славянских народов для обеспечения безопасности и решения острых международных проблем. Н.Я.Данилевский писал: «Россия не может считаться составной частью Европы ни по происхождению, ни по усыновлению; что ей предстоят только две возможности: или вместе с прочими славянами образовать особую самостоятельную культурную единицу, или лишиться всякого культурно-исторического значения – быть ничем» 27. Он отмечал, что и сама Европа – не что иное, как «западный полуостров Азии», и что бескрайние азиатские территории России обеспечивают преобладание над «романо-германскими» окраинами. К книге Н.Я.Данилевского «Россия и Европа» (1868) восходит отчасти популярная и сегодня в определенных кругах мысль о том, что Россия не является медленно обучающейся западной страной, занятой запоздалыми поисками входа в «общий европейский дом.
В идеологии евразийства также России отводилось особое место в геополитическом пространстве. Как концепция и движение евразийство было создано в начале 1920-х гг. группой русских мыслителей-эмигрантов в Болгарии, насчитывавшей примерно 20 человек. Организаторами и интеллектуальными вождями этого движения были известный филолог Н. Трубецкой, юристы и правоведы В. Ильин и Н. Алексеев, философы Л. Карсавин, Н. Лосский, Б. Вышеславцев, богословы Г. Флоровский, Г. Федотов, историк и географ Г. Вернадский, экономист П. Савицкий, историк М. Шахматов и другие. Евразийство – это фактически реакция русских ученых-эмигрантов на революцию 1917 года, которую они считали логическим в своей законченности осуществлением чисто западнической ориентации, исторически завершившимся перекосом в сторону западнической социокультурной модели. «Коммунистический шабаш, - писал Савицкий,- наступил в России как завершение более чем двухсотлетнего периода европеизации» 28.
Евразийство стало основой географической концепции русской идентичности. Если славянофилы видели главный источник развития России в самобытных качествах народа России, то евразийцы – в особенностях ее «месторазвития». Евразийцы ввели в наш язык слово «геополитика», ставили себе в заслугу обоснование в русской науке геополитического подхода к русской истории. Один из создателей этой концепции П.Н.Савицкий рассматривал носителей идеологии евразийства как представляющих новое начало в мысли и жизни, корни которого лежат в физических реалиях «Евразийского континента». Россия представлялась ему как самодостаточный мир, состоящий из четырех зон, напоминающих ленту, - тундры, леса, степи и пустыни. Холодная тундра севера, знойная пустыня юга образуют окружение зоны лесов и степей, где сформировалась единственная в своем роде европейско-азиатская цивилизация. Длительное господство монголов над этой территорией – с начала XIII и примерно до конца XV века – придало авторитарный азиатский характер политической культуре Российской империи. Евразийцы отмечали, что русские не есть чистые славяне, что в этом огромном континентальном субэтносе представлен туранский элемент (этим термином были объединены монгольские и тюркские народы, сделавшие азиатскую Россию своеобразной этнической мозаикой), который органически стал частицей русского этнопсихического сознания. Савицкий даже подчеркивал, что без «татарщины» не было бы России, что неверно вести отсчет развития России от Киевской Руси, что якобы татарское нашествие прервало развитие последней.
Главная суть евразийской идеи сводилась к тому, что Россия – Евразия - это особый социокультурный мир, это не Европа и не Азия, а отдельный, своеобразный, целостный и органичный мир. В силу своего географического положения Россия, лежащая на границе двух миров – восточного и западного, - исторически и географически выполняет роль некоего культурного синтеза, объединяющего эти два начала. Савицкий писал: «Россия занимает основное пространство земель Евразии. Тот вывод, что земли ее не распадаются между двумя материками, но составляют скорее некоторый третий и самостоятельный материк, имеет не только географическое значение. Поскольку мы приписываем понятиям Европы и Азии также некоторое культурно-историческое содержание, мыслим как нечто конкретное круг европейских и азиатско-азийских культур, обозначение Евразии приобретает значение сжатой культурно-исторической характеристики. Обозначение это указывает, что в культурное бытие России в соизмеримых между собой долях вошли элементы различнейших культур» 29. Евразийской культуре всегда приходилось «искать в разных направлениях, тратить свои силы над согласованием элементов двух разных культур, выискивать подходящие друг к другу элементы из груды ценностей других культур,30 _ писал Вернадский. Своим географическим положением Россия исторически призвана уравновешивать эти два мира, эти два исторических антагониста – Восток и Запад, органично совмещая в себе оба начала. Этим и определяется, по мнению евразийцев, ее самобытность, социокультурная «особость». В пространственном плане эта геополитическая модель на редкость устойчива, так как ее целостность коренится в срединном центроевроазиатском местоположении (хартленд у Макиндера).
«Евразийская концепция, - подчеркивал П. Савицкий, - знаменует собой решительный отказ от культурно-исторического «европоцентризма»; отказ, проистекающий не из каких-либо эмоциональных переживаний, но из определенных научных и философских предпосылок» 31. Н. Трубецкой отмечал, что усвоение романо-германской культуры народом, не участвующим в ее создании, не является безусловным благом и не имеет никакой безусловной моральной силы, считал европеизацию «безусловным злом» для всякого неромано-германского народа32. Согласно евразийцам, западная социокультурная модель чужда России по ряду причин. Во-первых, общественное устройство Европы базируется на индивидуализме и личных правах, т.е. эгоизме, а не на соборности и братской любви. Во-вторых, формы европейской собственности неприемлемы для России. Савицкий писал: «В России собственность всегда рассматривалась с точки зрения государства, к тому же религиозно-этической… Мы говорим о «функциональной» собственности или о собственности, обусловленной государством, т.е. проистекающей от него и связанной с обязанностью по отношению к нему» 33. В-третьих, евразийское государство должно быть не парламентской демократией, а строиться как идеократия, т.е. отправляясь от изначально духовного импульса, сверху вниз, а во главе этой структуры должен стоять особый класс «духовных вождей».
В евразийстве было очень много искусственных конструкций, в связи с чем впоследствии почти все выдающиеся русские евразийцы, стоявшие у колыбели движения, быстро или медленнее, открыто или втайне, но разочаровались в своем идеологическом проекте. Так, например Флоровскому принадлежит статья с многозначительным названием «Евразийский соблазн» 34. Н.Трубецкой в письме к П.П.Сувчинскому от 10 марта 1928 года писал: «…Занимаясь писанием всего этого евразийского кошмара, я чувствую, что мог бы все это время и труд с гораздо большей пользой (и для себя, и для других) потратить на науку…Евразийство для меня тяжелый крест и притом совершенно без всяких компенсаций. Поймите, что в глубине души я его ненавижу и не могу не ненавидеть. Оно меня сломило, не дало мне стать тем, чем я мог бы и должен бы стать. Бросить его, уйти из него, забыть про него – было бы для меня высшим счастьем…» 35. Выдающийся ученый С. Аверинцев, анализируя увлечение ярких представителей русской диаспоры евразийством, отмечал: «Разумеется, как увлечения конструированием евразийской доктрины, так и горечь разочарований в этом занятии должны быть рассматриваемы внутри своего конкретного исторического контекста, обусловленного прежде всего мечтой о выходе за пределы дихотомии большевизма и антибольшевизма – мечтой для того времени столь же неизбежной, сколь и двусмысленной» 36.
Евразийство как тенденция в общественной мысли России, акцентирующая внимание на то, что Европа и Запад исчерпали свои духовно-исторические потенции, и на смену им идет мессианская Россия как самобытная евразийская цивилизация, продолжала и продолжает существовать до сих пор. С середины 50-х годов XX века новое евразийство получило популярное идеологическое оформление в идеях видного ученого-ориенталиста Л.Н.Гумилева. Хотя сам Гумилев в своих работах непосредственно не затрагивал геополитические темы, его теория этногегеза и этнических циклов имеет глубокий геополитический смысл, ибо она дает представление об определенном отношении России к миру, к Европе, о том, какой должна быть российская геосполитическая стратегия. В трудах «Средневековая Россия и Великая степь», «Ритмы Евразии» и «География этноса в исторический период» Гумилев подвел мощную базу под утверждение, что Евразия является естественным географическим окружением для особого русского этноса, следствием симбиоза русского и нерусских народов – обитателей степей, который в результате привел к возникновению уникальной евразийской культурной и духовной самобытности. Новый евразийский «этногенез» стал результатом соединения «пахаря» и «всадника»: оседлого добродетельного славянского крестьянства с полным дерзкой отваги воинственными «туранскими» кочевниками. Этот новый суперэтнос может противостоять западной цивилизации с ее конгломератом «химерических» этносов, а также может построить новую, лучшую цивилизацию в неиспорченной Евразии. Гумилев довел до предела идею старых евразийцев (того же Савицкого) о том, что русские – это не просто ветвь восточных славян, а особый этнос, сложившийся на основе тюрко-славянского слияния. Татаро-монголы в его концепции выступают не в качестве поработителей, а в роли хранителей русского государства от католической агрессии Европы. Гумилев отмечал, что адаптация к Западу грозит русскому народу потерей своих «этноса и души».
Теория «этногенеза» Гумилева, прежде всего, увлекала оптимистической, но в то же время фантастической идеей, что русская цивилизация может оказаться на подъеме в результате одушевления России пассионарностью. В качестве причин этногенеза как естественного процесса, т.е. рождение народа или государства он называл «пассионарный толчок» как результат извержения «избыточной биохимической энергии биосферы». Эта «геобиохимическая энергия» делает из бывшего прежде аморфным народа пассионарный этнос, т.е. этнос, в котором происходит необъяснимый синхронный всплеск биологической и духовной энергии. По мере убывания уровня пассионарности этнос деградирует. Гумилев полагал, что заряды энергии, изменяющие ход истории, возникают лишь в северном полушарии и «соответствуют почти в буквальном смысле, термодинамическим процессам, происходящим в природе». Западная цивилизация, по его мнению, находится в последней стадии этногенеза; центр тяжести должен переместиться к великороссам, которые являются относительно «молодым» этносом, сплотившим вокруг себя суперэтнос евразийской империи. Д.Биллингтон, директор Библиотеки Конгресса США, писал: «Данное учение является националистической мифологией, обещающей все и не требующей ничего, и, по-видимому, ориентировано на любителей научной фантастики в век космических полетов» 37.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
