Диссертация (1173465), страница 7
Текст из файла (страница 7)
24–45]. Концепции «жизнь как игра»Й. Хейзинги и «язык как игра» Л. Витгенштейна оказали сильнейшее воздействиена философию и гуманитарные исследования 20 века. Применительно к изучениюязыка в числе «наследниц» методологии Витгенштейна, прежде всего, стоитупомянуть теорию речевых актов Джона Остина [Витгенштейн, 2010, с. 7].В современной лингвистике сложилось несколько основных подходов кпониманию и определению языковой игры, что связано с многоаспектностьюданного явления.
Рассмотрим подробнее некоторые из них.В широкий научный обиход термин «языковая игра» вошел послепубликации монографии Е. А. Земской, М. В. Китайгородской и Н. Н. Розановой«Русская разговорная речь», которая послужила своего рода импульсом квсестороннему изучению языковой игры. Эту работу во многих аспектах можносчитать новаторской, поскольку была дана характеристика особенности языковойигры в разговорной речи, приведена оригинальная классификация языковой игрыи описаны приемы ее создания. Авторы рассматривают языковую игру как«реализацию поэтической функции языка», когда говорящий «играет с формойречи» в целях выразительности или создания комического эффекта.
Истокиязыковой игры исследователи видят в балагурстве, которое «уходит корнями вявления народной смеховой культуры, когда все грубое, низкое, перевернутоепризвано смешить, веселить» и в острословии, в котором «необычная формасвязана с более глубоким выражением мысли говорящего и с более образной,экспрессивной передачей содержания» [Земская и др., 1983, с. 172–174].Языковая игра как особая форма лингвокреативной деятельности,мышления c опорой на языковой стереотип находит отражение в работе Т. А.Гридиной «Языковая игра: стереотип и творчество».
Автор рассматриваетязыковую игру как форму лингвокреативного мышления, механизмы которогооснованына «преодолении»,–ломке, переключении–ассоциативных36стереотипов [Гридина, 2009, с. 14]. Т. А. Гридина подробно останавливается напроблеме проявления ассоциативного потенциала слова в процессе языковойигры, на соотношениистереотипного итворческогоначал в игровойассоциативной интерпретации знака [Гридина, 1996, с.
10–12].Языковаяигракакречетворческаядеятельность,какреализациятворческого потенциала языковой личности представлена в монографии С. Ж.Нухова. В отличие от позиции Т. А. Гридиной, С. Ж. Нухов полагает, что вязыковой игре имеет место не «запрограммированная» деформация нормы, алишь использование возможностей языковой системы для самовыражениянеожиданным образом [Нухов, 1997, с. 159]. Суть языковой игры автор видит в«постоянном переиначивании» и ее приспособлении к нуждам ситуации [Там же,с.
12]. Под языковой игрой понимается «такая форма речевого поведениячеловека, при которой языковая личность, реализуя свои лингвокреативныеспособности, демонстрирует свой индивидуальный стиль. В языковой игре важноразделять точку зрения автора, адресанта и точку зрения реципиента, адресата.Как тот, так и другой, получают эстетическое удовольствие от игры – отправительсообщения от своего остроумия и мастерства, получатель от способности оценитьигру, умения отгадать неразрешимую, на первый взгляд, лингвистическуюзагадку» [Там же, с. 101].
Анализ языковых средств ограничивается сферойиндивидуального словообразования.Языковая игра как словесная форма комического в русле лингвистическогоэксперимента трактуется в исследовании В. З. Санникова «Русский язык взеркале языковой игры». Автор не проводит четкой грани между языковой игройи языковой шуткой и определяет ее как «цельный текст ограниченного объема(или автономный элемент текста) с комическим содержанием» [Санников, 2002,с. 23]. Языковая игра рассматривается как лингвистический эксперимент, важнойчастьюкоторогоявляютсянаблюдениянад«отрицательнымязыковымматериалом» – аномалиями (высказываниями, противоречащими языковойинтуиции) для «извлечения из языковой игры лингвистически содержательныхвыводов» [Там же, с. 37]. Определение В. З. Санникова является наиболее37цитируемым в исследовательских работах последних лет: «Языковая игра – этонекоторая языковая неправильность (или необычность) и, что очень важно,неправильность, осознаваемая говорящим (пишущим) и намеренно допускаемая.При этом слушающий (читающий) также должен понимать, что это «нарочно таксказано»,иначеоноценитсоответствующеевыражениепростокакнеправильность или неточность.
Только намеренная неправильность вызовет недосаду и недоумение, а желание поддержать игру и попытаться вскрытьглубинное намерение автора, эту игру предложившего» [Там же, с. 23].Похожую точку зрения на понятие «языковая игра» высказывает Н. Д.Миловская в докторской диссертации «Немецкий языковой бытовой анекдот какспецифический тип юмористического дискурса». Под языковой игрой понимается«лингвокреативныйэкспериментколлективногоавтора,построенныйнатворческом манипулировании семантическим потенциалом конституируемоголюбымиединицамиразвёртывающийсяи/илинакатегориямистилистическиязыкаопорногомаркированнойикомпонента,немаркированнойсинтаксической основе, осуществляемый с целью создания юмористическогоэффекта, предполагающий лингвокреативные усилия по его декодированию,вызывающий смех реципиента» [Миловская, 2011, с.
38].Мысль об игровом использовании языка как намеренном столкновении снормой, в основе которого лежит множество мотивов автора, прослеживается вработах немецких исследователей [Fiedler, 2003; Hausmann, 1974; Szezepaniak,2002; Schifko, 1987; Tecza, 1997]. Намеренность языковой игры означает, что длядостижения определенного коммуникативного эффекта осознанно нарушаетсяузуальная норма. При этом одновременно на нарушение нормы, на осознаннодопущенную «ошибку со смыслом», автор указывает реципиенту при помощиособых игровых сигналов (графических обозначений или контекста) [Hausmann,1974].
В качестве основных свойств языковой игры Ф. Й. Гаусманн в своей работе„Studienzueinerадресованность.LinguistikЗаметим,чтоdesвWortspiels“работахназываетнемецкиханомальностьученыхиотмечаетсятерминологическая неоднородность: Sprachspiel [Grassegger, 1992; Fiedler, 2003] и38Wortspiel [Hausmann, 1974; Heibert, 1993; Tecza, 1997].Б. Ю. Норман полагает, что языковая игра «балансирует на грани нормы,вскрывает противоречия, пограничные случаи функционирования языковогознака» [Норман, 2012, с. 10].
Автор также проводит различие между языковойигрой и неправильностью, которое заключается главным образом «в осознанностипервой и неосознанности, непреднамеренности второй. Затевая языковую игру,говорящий прогнозирует определенный эффект от нее; допуская речевую ошибку,человек делает это непреднамеренно» [Там же, с.
247–248].Внимания заслуживает также проблема языковой игры как проявлениянамеренной аномальности в речи, представленная в работах [Апресян, 1990;Булыгина, Шмелев, 1990, 1997; Ильясова, Амири, 2016а; Радбиль, 2012]. Ю. Д.Апресян делит аномалии на намеренные и ненамеренные [Апресян, 1990, с. 50]. Кненамеренным аномалиям относятся нарушения разного рода языковых правил,порожденные говорящим случайно.
Под намеренными аномалиями понимаются«сознательные нарушения языковых правил в речевой практике, которые можноклассифицировать, исходя из интенций говорящего» [Булыгина, Шмелев, 1997,с. 442]. Намеренные аномалии авторы подразделют на авторские, используемые«прежде всего как выразительное средство, в частном случае – как средствоязыковой игры» и экспериментальные, как результат «экспериментальныхманипуляций над единицами языка, производимых лингвистом с целью изучениясвойств этих единиц и получения нового знания о языке.
В этом случае аномалиииспользуются как один из технических приемов экспериментальной лингвистики»[Апресян, 1990, с. 51].Обобщая приведенные выше точки зрения, отметим, что в лингвистическойлитературе языковая игра интерпретируется как словесная форма комического,как намеренная языковая неправильность, как отклонение от языковой нормы, какпроявление аномальности в речи, как род словесного искусства, как особая формалингвокреативной деятельности c опорой на языковой стереотип.
Следуетдобавить, что в современных лингвистических исследованиях прослеживаетсявлияние антропоцентрического подхода на языковую игру, так как она39неразрывно связана с креативной, речетворческой деятельностью человека, спотребностью самовыражения [Бирюкова, 2012; Гридина, 1996; Илтубаева, 2016;Каргаполова, 2007; Янченкова, 2006].Обозначим далее свою позицию по вопросу языковой игры в теледискурсе ив комедийном телесериале в частности, которая сводится к следующему:1.Языковаяигравтеледискурсепредставляетсобойединстволингвистических и экстралингвистических средств.2.Эффект языковой игры зависит от удачного соединения вербальныхкомпонентов с невербальными, т. е. речи с изображением и звуком.3.В качестве основных параметров языковой игры в комедийномтелесериале мы выделяем «творческую» аномальность (сознательное нарушениеязыковых норм), интенциональность (направленность на телеаудиторию) иконтекстуальную обусловленность (учет языкового окружения и ситуацииречевого общения).4.В природе языковой игры заложена двусмысленность, это самоенеобходимое условие ее существования.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
