Автореферат (1168466), страница 12
Текст из файла (страница 12)
Этот подход возвращает нас к таким важнейшимпринципам исторической науки, как историчность и научная достоверность.«Новому историзму» близок конструктивизм, лумановский, хабермасовскийили другой, основанный на рациональной рефлексии (в том числекоммуникативной). Вслед за П. Бьюкененом и Н.В. Иллерицкой такойконструктивизм можно назвать «отрицательной реакцией на наивный реализм» 98, атакже на релятивистский нигилизм и радикальный историзм99. Этои мировоззрение, и научный подход к объяснению социальной реальности – какисторической, так и современной.Выступая за рационалистический историзм, П.
Бурдьё предлагаетисключить противостояние с постмодернистами, которые занимаются«постмодерном, чтобы уклониться от исторической работы», для решениявопросов о самом исследователе и его объекте, используя «средства итребовательность самых точных, “позитивных” наук, чтобы достичь большейнаучности, а не уничтожить науку в фейерверочных огнях нигилизма»100. Этоконструктивный и рациональный подход, учитывающий, что, по сути, в рамкахсвоих дискурсов «постмодернисты занимаются точечным позитивизмом, чтобыуйти от вопросов, которые им ставит порой сам постмодерн»101. Немаловажно,однако, что принцип «двойной историзации», который П.
Бурдьё пытаетсяприменить к изучению обществ, чтобы попытаться избежать историческогорелятивизма (на том основании, что социальные науки – суть продуктисторических существ, но при условии, что они смогут подвергнуть историзации96Mirowski, Philip; Nik-Khah, Edward. The Knowledge We Have Lost in Information. P. 101–123.Coyne, Richard.
Designing Information Technology in the Postmodern Age: From Method to Metaphor.Сambridge, MA–London: The MIT Press, 1995.98Бьюкенен П. Дж. Смерть Запада. М.: Из-во ACT, 2003; Иллерицкая Н.В. Конструирование прошлого вконтексте интеллектуального многообразия // Вестник РГГУ. Серия: Политология. Социально-коммуникативныенауки. 2013. № 1 (102). С. 37.99Бурдьё П. За рационалистический историзм // Социо-Логос постмодернизма’97. Альманах Российскофранцузского центра социологических исследований Института социологии РАН. М.: Ин-т экспериментальнойсоциологии, 1997.
С. 14.100Там же. С. 26.101Там же.9741самих себя)102, коррелирует с идеей Н. Лумана о двойной сомореференциисоциальных систем.Завершаясвоеконцептуальноеисследование,посвященное«культуральной истории», П. Бёрк констатировал, что в любом случае он неутверждает и сам не верит в то, что культуральная история – лучшая формаистории: «Она – просто необходимая часть коллективного историческогопроекта»103. Такой вывод напрашивается и в отношении системнокоммуникационного подхода – возможно, это один из перспективных подходовк изучению истории из числа новейших системных и коммуникативных, но ни вкоем случае не лучший из них, по крайней мере, за пределами этих подходов кисторическому познанию.Исследователи, работающие в рамках рассудочно-социологическойэпистемологии, признают возможность получения исторического знания,обеспечивающего «однозначность содержания объективно истинного знания.Это порождает уверенность в возможность построения единственно вернойисторической теории»104.
Системно-коммуникационный подход не только непретендует «на монопольное обладание научной истиной»105, даже в рамкахкоммуникативного метадискурса, но и определяет содержание истинности черезкатегорию достоверности, а объективности – в ее соотношении синтерпретативностью.Принцип историчности обеспечивается принципом транссубъектности, апринцип достоверности – целым комплексом исследовательских стратегий,которые включают в себя: 1) совмещение скоординированных друг с другомпарадигмальных, эпистемологических, логических и инструментальных (преждевсего системных) подходов к информации, прежде всего в рамках определенныхмультиметодных подходов к научному познанию; 2) упрощение проблемыпутем деления целого на части: сложные системы делятся на подсистемы,вплоть до простых элементов, с фиксацией их внутренних связей и отношений;3) выявление семантического (смыслового) ядра информации и еепериферийных значений и апелляция в кросскультурных коммуникацияхименно к этому семантическому ядру; 4) определение коэффициента искаженияинформации в зависимости от источников информации, с фиксацией степенизависимости этих интерпретаций от идеологических, национальных,религиозных и других факторов, влияющих на научное знание (с помощьюсистемно-логической верификации); 5) использование информационных102Бурдьё П.
За рационалистический историзм. С. 20.103Бёрк П. Культуральная история / пер. с англ. И. Полонской. М.: Из-во ВШЭ, 2015.104Лубский А.В. Альтернативные модели исторического исследования. С. 38–39.105С. 195.Там же. С. 83.42технологий ввода и алгоритмов машинного обучения для обработкиинформации, поскольку технические средства бесстрастны по своей природе; 6)хранение исторического знания в специальной информационной системе,отделяющей исторические данные (артефакты, сведения письменныхисточников, «цифровые следы») от их первичных, вторичных и так далееинтерпретаций, в виде многослойных файлов, взаимосвязанных друг с другом спомощью разноуровневых гиперссылок. Важнейшим преимуществом этойсистемы должны стать ее неразрывная связь с нарастающим потоком цифровых«больших данных», открытый доступ к громадному массиву историческихматериалов из любой точки мира и возможность их самостоятельной обработки,в том числе с помощью интегрированных (общедоступных) программныхинструментов.Вместе с тем, в рамках неоклассической науки исследователь вынужденпризнавать определенные ограничения, которые налагает на него спецификаисторического познания.
Если сами коммуникации и даже вероятности вистории поддаются измерениям, то измерения причинно-следственных связей иотношений пока, к сожалению, невозможны. По этой причине приходитсяпризнать, что такие фундаментальные ценности, как абсолютная истина иабсолютная объективность в их классическом понимании в историинедостижимы, по крайней мере, пока наука, изучающая прошлое, не будетрелевантна на всех уровнях, начиная с микроистории и персональной истории (втом числе в рамках персонального нарратива и персонального времени).
Этапроблема не решена и в цифровой истории, что доказывается новейшиммировым опытом анализа «больших данных» в истории 106. Однако цифроваяисторияужесегоднядемонстрируетгораздобольшуюстепеньверифицируемости результатов анализа, чем во многих других историческихдисциплинах. Очевидно, она будет развиваться в сторону увеличения долиобъективности, соответственно, уменьшения доли интерпретативности висториописании.Познавательный потенциал системно-коммуникационного подхода вполной мере раскрывается в сетевых исследованиях, которые хорошо себязарекомендовали в изучении и мониторинге закрытых коммуникативных систем,в том числе исламских. Инструментализация информационной моделиреального общества позволит исследователю, работающему с «большимиданными», наблюдать за текущими социальными процессами в обществе врежиме 24/7. С течением времени максимально приближенный к реальности«цифровой слепок» общества получит необходимую глубину и может106См.: Manning P.
Big Data in History. London: Palgrave Macmillan, 2013.43использоваться не только как объективизированная база данныхинформационного общества, но и в качестве его навигационной карты, а стечением времени – составной части цифровых анналов истории. П. Мэннингназываеттакиеанналы«всеобъемлющимисторическимархивом»(Сomprehensive Historical Archive), «объединенным историческим архивом»(Unified Historical Archive)107; речь здесь идет о глобальных архивных данных,цифровизированных или зародившихся исключительно в цифровой форме(Born-Digital).
Правда, инструменты для их обработки все еще находятся взачаточном состоянии108.Предлагаемая версия коммуникативного подхода является исторической, ане социологической или философской, а также инструментальной, т.е. болеепрактикоориентированной по сравнению с универсалистскими теориями Ю.Хабермаса и Н.
Лумана, хотя и требует своего дальнейшего развития внаправлении увеличения адаптивности к информационным технологиям. Онаприближает решение проблемы более четкого методологического разграниченияфилософского и предметно-теоретического уровней осмысления истории, нанедостаточную проработанность которой в свое время указывал М.А. Барг 109.Сегодня сама жизнь корректирует подходы историков к научномуосмыслению прошлого, вынуждая их искать новые инструменты,соответствующие уровню задач, стоящих перед современной наукой. Системнокоммуникационный подход возвращает личность человека в центристорического исследования, поднимая тем самым вопросы репрезентации нетолько информационной, цифровой или коммуникативной истории, но иисторического пространства и времени, «глобализации» исторического времении переосмысления настоящего (present), исторического события и егоинтерпретации, реальности и научной объективности в цифровую эпоху.
Фокусна «исторически действительного» человека, который является важнейшимпризнаком гуманитарной науки, постановка его в центр «новой архитектоникипознания» Л.А. Микешина неслучайно считает основанием эпистемологии XXIв.110 Этот фокус неизбежно должен распространяться и на другие, болеедревние периоды истории, вне зависимости от объекта изучения – историинарода, общества или государства.Идею возвращения к человеческому пониманию реальности иобъективизма – не абстрактным, метафизическим понятиям, а совершенно107Manning, Patrick.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
