Диссертация (1148566), страница 12
Текст из файла (страница 12)
Такие ответы могутиметь как вербальное, так и невербальное выражение в виде различныхвозможных жестов [там же].Что же касается ответа вопросом на вопрос, то можно говорить онесовпадении позиции А. Г. Поспеловой с точкой зрения Н. И. ГолубевойМонаткиной.Согласно убеждениям исследователя, при ответе с помощьювопроса совершается альтернативный ход, в составе которого вопрос, равно как ипри инициальном ходе, задается с целью запроса информации [там же: 34].С точки зрения теории речевых актов, А.
Г. Поспелова уделяет особоевнимание риторическим вопросам, транспозиции вопросительных предложений ввосклицательные (Am I tired!) или побудительные (Would you mind opening thedoor?),инаоборот:транспозицииповествовательногопредложенияспревращением его в ироничный вопрос (And this is what you want to study atCambridge?) [там же: 27]. Таким образом, очевиднасамостоятельность вопросапо сравнению с ответом: реализация вопроса выходит за рамки вопросноответного единства, но сложно представить свободно функционирующий ответ.А. В.
Масленникова рассматривает вопрос, ответ и вопросно-ответноеединство в свете теории скрытых смыслов, которые лингвист определяет каксмыслы, не имеющие вербального выражения, но воспринимающиеся адресатомкак подразумеваемые и интерпретируемые им в силу владения языковойкомпетенцией, знаниями о мире и показателей, заключающихся в тексте.[Масленникова 1998: 6].Исследователь выделяет несколько типов вопросов, которые утрачиваютсвое непосредственно вопросительное значение ввиду выражения некихимплицитных намерений, связанных со стремлением оказания психологическоговоздействия на адресата вопроса.
В частности, риторический вопрос обладаетпризнаками как утвердительности, так и вопросительности высказывания,представляя собой, скорее, побуждение адресата к признанию правоты62говорящего или привлечение его внимания [там же: 155-156]. При этом ответы навопрос такого типа кроме традиционной функции предоставления информациитакже обладают скрытым смыслом самоубеждения коммуниканта в правотепартнера по речевому общению [там же: 161]. Вопрос и ответ являютсяединицами прагматической природы, что также обуславливает заключающиеся вних скрытые смыслы. В этой связи А. В. Масленникова выделяет несколько типовстратегических вопросов, прагматическую доминанту в которых воплощаютотношения между партнерами по коммуникации.
Прагматическая цель такихвопросов заключается в выявлении иерархического положения коммуникантов поотношению друг к другу, а также в выражении намерений говорящегопретендовать на ведущую роль. В случае непризнания преимущественногоположения говорящего создается стратегическое вопросно-ответное единство, вкотором роль ответа выполняется вопросительным высказыванием, такжеобладающим скрытым смыслом – опровержением авторитета собеседника ипопыткой установления собственного авторитета [там же: 177-179].В совместной работе Т.
В. Ильиной, Е. В. Сидоровой и О. А. Швецовойвопросно-ответный комплекс рассматривается как неотъемлемая часть общения имышления, выполняющую как коммуникативную, так и когнитивную функции. Слингвистами, изучающими речевые акты, их объединяет общее мнение овозникновении вопроса (интеррогатива) в случае имеющейся необходимостивосполнить недостаток информации.
При этом ведущую роль в вопросноответном единстве играет вопрос, способный определять семантический аспект исоставответнойреплики.Рассматриваемыйкомплексхарактеризуетсяграмматическим и семантическим единством компонентов, которое, тем неменее, может нередко нарушаться в разговорной речи, что отражается в ситуации,в которой ответная реплика не является продолжением вопросительной ни сточки зрения семантики, ни с грамматических позиций. Более того, в некоторыхслучаях ответ обладает способностью изменять тематическую плоскость беседы[Ильина, Сидорова, Швецова 2015: 77-80]. Это дает нам основания полагать, что,несмотря на бесспорную привязанность ответной реплики к вопросительной, ей,63темнеменее,свойственнаопределеннаясвободавизмененииходакоммуникативной ситуации.Такое мнение подтверждается исследованием, проведенном Н.
О. Залуцкойи посвященном выражению несогласия в английской диалогической речи.Лингвист рассматривает вопросно-ответное единство в диалогев видеиллокутивных и интерактивных актов возражения [Залуцкая 2004: 115], принимаяза основу традиционную классификацию иллокутивных актов Дж. Серля [Searle1965; 1969], который отводил языку центральное место среди философскихфеноменов [Smith 2003: 1]. С позиций Н. О. Залуцкой, вопросы могут выступать ввиде контрадикторных высказываний на стадии конфронтации и представлятьсобой директивные акты запроса информации.
Примерами могут служить такиевопросительные реплики как: Do you object?; Do you disagree with that? Подобныевопросительныефразыдаютвозможностьпредположить,чтомнениеслушающего отлично от мнения спрашивающего [Залуцкая 2004: 117]. В такихслучаях вопрос обладает не только свойством запроса информации, но служит вкачестве способа экспликации речевой конфронтации, которая очевидна также идля адресата вопроса, что свидетельствует о содержании в вопросе скрытыхсмыслов.С точки зрения Н.
О. Залуцкой, на стадии конфронтации ответные репликитакже могут играть значительную роль в коммуникации, выражая несогласиесобеседника с целью последующей аргументации или сообщая о характере истепени несогласия. На наш взгляд, такие ответные реплики как «I’d just like todisagree strongly», «I deny everything» [там же: 118] не способствуют мирномутечению беседы. Исследователь также выделяет вопросы-просьбы, ответы накоторые могут быть выражены реакциями отрицания или отказа и не являютсяпри этом непосредственно информирующими ответами на поставленный вопрос.Такие ответы обладают, как правило, ярко выраженной эмоциональнойокрашенностью, как например, «Come on! Tell me another!» [там же:122], ипредставляют собой устойчивые конструкции, характеризующиеся ситуативнымупотреблением и стереотипностью.64Что касается последнего, то нужно отметить, что Т.
П. Третьякова выделяетвопросы в фонде английских речевых стереотипов, которые характеризует как«динамические активные единицы, постоянно воспроизводимые в шаблонныхситуациях…» [Третьякова 1995: 13]. Вопросы существуют по большей части кактип метакоммуникативных речевых стереотипов, используемых для началаконтакта, его поддержания, а также принятия информации [там же: 80-81].Ответы, в свою очередь, представлены теми речевыми стереотипами, которыеиспользуются для реагирования на запрос о мнении.
В этом случае мнение можетбыть выражено посредством утвердительного ответа-согласия, ответа-разрешенияили ответа-одобрения. Отрицательный ответ принимает форму несогласия,возражения или запрета [там же: 85]. Важно учитывать, что речевой стереотипрассматривается как вербализованный ментальный знак, отражающий объемкоммуникативных знаний сообщества носителей английского языка [там же: 6].Соответственно,вформированиикоммуникативно-речевыхстереотиповогромное значение отводится национальным и социальным аспектам [там же: 10],которые нельзя не учитывать при рассмотрении культурной и коммуникативнойзначимости вопросов и ответов в англоговорящей общности.
Мы полагаем, чтонациональный компонент тесно связан с принятыми в обществе ценностнымиустановками, которые также находят свое отражение в вопросно-ответномкомплексе.Занимаясь изучением способов выражения ценностных представлений ванглийском языке, О. В. Емельянова приходит к заключению, что в обыденноразговорном дискурсе, который является также материалом и для нашегоисследования,используютсяразличныеназываемые «конвенциональные сигналы»стандартныеконструкции,так[Емельянова 2015]. Такие сигналыобладают устойчивой и регулярной формой и функцией и могут бытьпредсказуемыми при употреблении определенных конструкций, сближаясь приэтом с речевыми стереотипами. Их использование продиктовано желанием узнатьу собеседника, в чем дело и представляют собой вопросы типа «What’s it/this/thatabout?». Коммуникативная ситуация при этом предполагает неодобрение и65отрицательныеэмоцииадресата.Вкачествеответаможетслужитьповествовательное предложение, смысл которого раскрывает причины и мотивыпоступков, причем эта связь наибольшим образом проявляется в ответах на whyвопросы [там же].
Таким образом, посредством вопросов и ответов возможновыражение жизненных ценностных установок коммуникантов и выстраиваниевектора беседы с потенциальным влиянием на систему ценностей собеседника.Представляют интерес размышления А. А. Шунейко и И. А. Авдеенко,полагающих, что речь обладает способностью управлять событиями [Шунейко,Авдеенко 2011б: 47]. Лингвисты исследуют стереотипы русского речевогоповедения на основе изучения устойчивых выражений, закрепленных в народномсознании.
Стереотипами речевого поведения авторы называют фиксированныепредставления о моделях поведения в различных ситуациях [Шунейко, Авдеенко2011а: 70].представленияЭти сложившиеся и укоренившиеся в бытовом сознаниисвязанысаспектамиоценочности,эффективностиилинеэффективности коммуникации. Например, вопросы имеют право бытьзаданными лишь после того, как осуществится нерушимая последовательность:накормить, напоить и уложить спать [там же: 72] Иными словами, запросинформации может считаться приемлемым лишь после выполнения всехтребований, предполагающих обеспечение полного успокоения и комфорта дляпартнера по ситуации. Можно предположить, что такой неизменный порядокдействий обусловлен тем, что вопрос может представлять для собеседникаопределенную трудность, для успешного преодоления которой он должен бытьполностью готов и собран.Влияние ситуативного фактора на грамматический и семантический аспектвысказывания отмечает Е.
Г. Хомякова, с точки зрения которой, корректнаятрактовка косвенных речевых актов, к которым исследователи относят и вопросы,не представляется возможной без учета ситуативных факторов, в частности,места, времени, цели высказывания [Хомякова 1992: 90].При исследовании речевого взаимодействия в различных социальныхсферах лингвисты также обращают внимание на так называемый наводящий66вопрос, широко распространенный, например,в дидактической сфере смаркированным статусом участников, где данный тип вопроса служит не длязапроса предметной информации (которой спрашивающий, педагог, владеет поопределению),а длявыявления степени информированности собеседника –обучающегося [Петрова 2007б].Что касается народных представлений об ответах, то, как показываетисследование, в бытовом сознании закрепилось мнение о том, что излишнеекрасноречие может привести к беде, греху или какому-либо вреду, поэтому лучшепредоставить информацию в сокращенном виде, чем раскрыть собеседникудополнительные сведения [Шунейко, Авдеенко 2011б: 48].
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
