Диссертация (1148297), страница 6
Текст из файла (страница 6)
Более того,стилистические нормы, лежащие в основе «плетения словес», рассматриваютсяМ. Л. Эбером в рамках соответствия византийским агиографическим нормам,установленным в византийской литературе эпохи Македонского Ренессанса. Врезультате ученый приходит к заключению о том, что техника «плетения словес»в творчестве различных славянских авторов (в первую очередь патриархаЕвфимияиЕпифанияПремудрого)представляетсобойпродолжениестилистических тенденций, которые действовали в византийской агиографии напротяжении пяти веков, на славянской почве («the Slavic realization of stylistictrends (курсив наш – М. Ш.) that were already alive in the Byzantine hagiographicgenre for five hundred years») [Hébert 1992: 258].2.
Оказываясь в контексте памятников, принадлежащих к стилю «плетениесловес» переводные жития Симеона Метафраста, вероятно, должны быть так илииначе соотнесены с ними: либо в роли возможного источника, либо в качествепамятников, отражающих (или не отражающих) современные им стилевыетенденции.Вопрос о генезисе стиля «плетение словес» сохраняет актуальность и внастоящее время22. В филологической науке существуют различные подходы крешению указанной проблемы. С одной стороны, были предприняты попытки22Подробный обзор различных точек зрения, касающихся времени и места появления стиля «плетениесловес», характерных черт данного стиля, значения термина «плетение словес», а также вопроса озависимости между данных стилем и исихазмом, представлен в монографии А. Диковой [Дикова 2011:24-49].28обнаружения прямых источников житий, принадлежащих стилю «плетениесловес».Так,втворчествеЕпифанияПремудрогобылиобнаруженыпереработанные фрагменты и цитаты из древнеболгарских (Пространного житиясв.
Кирилла, переводных житий св. Антония Великого, св. Марии Египетской,преп. Петра Афонского, Григория Синаита), древнерусских (жития преп.Феодосия Печерского) и древнесербских памятников [Кенанов 2002: 129].Д. С. Лихачев указывал на близость русской житийной литературы XIV-XV вв. кпанегирическим сочинениям южнославянских писателей [Лихачев 1958: 55].Отдельно разрабатывался вопрос об использовании в житиях, составленныхЕпифанием Премудрым, цитат из текстов Священного Писания, ораторскихприемов, использованных в сочинениях Кирилла Туровского, ранневизантийскойпоэзииигимнографии[Вигзелл1971;Грихин1974;Антонова1981;Алиссандратос 1984].
Особая теория происхождения стиля Епифания Премудрогоразработана Е. М. Верещагиным. Согласно его теории, Епифаний всегда хранилпамять о своем соименнике и небесном покровителе Епифании Кипрском, а такжестремился подражать ему. Епифаний Кипрский принадлежал к сословию«премудрых» хахамим, профессиональным занятием которых было обучение ивоспитание молодых людей [Верещагин 2001: 220–240]. В связи с этим вполневероятно, что атрибут Премудрый указывал не только на личные качества, ноимел и узкое специальное значение – указание на принадлежность к хахамам. Сдеятельностью«премудростнойэтогосословиялитературы»связывается[Тамже:240].созданиетакЖанровойназываемойособенностьюпринадлежащих к ней текстов являлось использование приема суггестии: явленияили действия обозначались через перечисление частных случаев.
Реализацияуказанного приема в тексте осуществлялась благодаря изоколии, а также рядудругих вспомогательных и связанных с ней средств [Там же: 241]. Данныесредства характерны и для творчества Епифания Кипрского. В своихпроизведениях Епифаний Премудрый мог подражать стилю своего небесного29покровителя. Кроме того, непосредственным источником стиля ЕпифанияТроицого могла быть и «премудростная литература», включавшая некоторыебиблейские книги: Иов, Притчи Соломона, Екклезиаст, Притчи Соломона,Премудрости Иисуса сына Сирахова [Там же: 240, 244–250].С другой стороны, в результате изучения культурно-исторического ирелигиозно-философского фона эпохивторогоюжнославянскоговлиянияисследователям удалось наметить основные факторы, оказавшие влияние наформирование новых художественных принципов в литературе и искусстве:зарождение предвозрожденческих тенденций, обращение к античной греческойриторике и ветхозаветной книжности, а также к домонгольской литературе23.
Приэтом последний фактор признается большинством исследователей в качествеосновного [Kitch 1976: 45].Говоря о южнославянском влиянии, исследователи обычно связываютвозникновение стилистических и книжных инноваций с реформой патриархаЕвфимия Тырновского [Лихачев 1958, Грихин 1974]. В последующие десятилетиябыло проведено немало исследований, позволивших прояснить взаимоотношениевосточнославянского и южнославянского вариантов данного стиля24.
Результатомэтих исследований стало то, что формирование в древнерусской литературе XIV–XV вв. особого стиля стали связывать с влиянием литературных традицийдомонгольскогопериода–орнаментальнойпрозыИлариона,КириллаТуровского, Серапиона Владимирского [Петрова 2002: 260]. Кроме того, рядсомнений относительно роли Евфимия Тырновского в формировании стиля«плетения словес» был вызван тем, что элементы этого стиля прослеживаютсяуже в творчестве сербских агиографов XIII в.
Доментиана и Феодосия[Мулич 1968].23Более подробное рассмотрение исследований, разрабатывавших данный вопрос, см. в статьеВ. Петровой [Петрова 2002: 260–262].24Глубокий анализ указанной проблемы представлен в Ф. Кич [Kitch 1976].30На этом фоне кажется вполне оправданной мысль о том, что «поискиэмоциональной выразительности, стремление к экспрессии, к абстрагированию,усиление изобразительности – все то, что исследователями рассматривается какособенностьэкспрессивно-эмоциональногостиля,рожденноготырновскойшколой, вовсе не являлось чем-то новым, открытым Евфимием и его учениками»[Грихин 1974: 11]. Перечисленные черты прослеживаются уже в произведенияхраннехристианской литературы: в сочинениях Романа Сладкопевца и АндреяКритского [Грихин 1974: 12].
Уже в этих произведениях был реализован принцип,приписываемый агиографическому жанру в период 2ЮСВ: проявления общего,абсолютного и вечного в частном, конкретном и временном [Грихин 1974: 12].В. А. Грихин, как нам кажется, вполне убедительно доказал несводимость новогостиля древнерусской агиографии к реформе патриарха Евфимия Тырновского[Грихин 1974: 17–18].Между тем широкое культурное общение, которое происходило на Афоне,отнюдь не исключает и других факторов, способствовавших появлению новогостиля на Руси. К таким факторам относятся новые переводы с греческого,которые в исследованиях, посвященных формированию стиля «плетение словес»,нерассматривались.Однакоизвестно,чтобольшинстволитературныхпроизведений, перенесенных к нам в XIV–XV вв.
от южных славян, - этопереводы с греческого. Поэтому предположение о влиянии агиографическогокорпуса Метафраста на формирование экспрессивно-эмоционального стиля«плетениесловес»небезосновательно.вдревнеболгарскойТакоевлияниеидревнерусскойотмечалосьлитературахИ. П. Ереминым:«Господствующий в то время в византийской агиографии “украшенный” стильСимеона Метафраста и его последователей стал прививаться в Болгарии и на Русизначительно позже, в XIV–XV вв.» [Еремин 1966: 16]. Безусловно, разработкаданного вопроса требует тщательного исследованияпередачи в славянскихпереводах стилистических особенностей языка Симеона Метафраста, а также31изучения путей освоения стилистических приемов славянской агиографией.Однако при определении места житий Метафраста в истории русскоголитературного языка необходимо учитывать тот факт, что на Руси сборник житий«Метафраст»,переведенныйсербами,былпрактическинеизвестен[Турилов 2012б: 561].
Указанное обстоятельство требует особого внимания к темжитиям Метафраста, которые были распространены на Руси. В этом отношенииисследование языковых особенностей перевода Метафрастова Жития НиколаяМирликийского может внести определенный вклад в разработку указаннойпроблематики.Степень отражения в языке ЖНМ стилистических черт «плетения словес»,как представляется, может быть определена на фоне проявления в нем признаков,свойственных памятникам, относящимся к эпохе второго южнославянскоговлияния.
Данное обстоятельство обусловлено тем, что в славянской книжностиXIV–XV вв. возникают изменения письменной нормы, которые проявляются наразличных языковых уровнях.1.3. «Житие Николая Мирликийского в русской книжности периода «второгоюжнославянского влияния»: графико-орфографическая система одного изранних русских списков памятника1. Характеристика изменений, произошедших в русской книжной культуреконца XIV–XV вв., впервые осуществленная А. И. Соболевским, обнаружила триосновных аспекта 2ЮСВ: 1) Распространение «младшего» полуустава (сходного сюжнославянским полууставом), сменившего устав и «старший» полуустав, атакже введение геометрического и (реже) растительного орнамента; 2) Появлениеюжнославянских языковых и орфографических особенностей; 3) Расширениекорпуса текстов, переведенных с греческого на Афоне и в Константинополе, атакже оригинальных болгарских и сербских [Соболевский 1980б].
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
