Диссертация (1148297), страница 5
Текст из файла (страница 5)
107 об. – 134 об.25) ГИМ, Синод. 555, XVI – XVII вв., л. 268 – 300 об.26) РНБ, Солов. 818/928, 1624 г., л. 127 об. – 154 об.27) БАН, Арх. Д. 241, 2 четв. XVII в., л. 68 об. – 114 об.28) ГИМ, Увар. 1041 (319) (Цар. 264), XVII в., л. 215 – 241 об.29) РНБ, Мих. Q. 372, XVII в., л.
7 – 36 об. (с печ. Изд. М., 1640).ЖНМ впоследствии вошло в декабрьский том Великих Миней Четьих митр.Макария (2 списка: Успенский – ГИМ, Синод. 989 и Царский – ГИМ, Синод. 177)[Пак 2000б: 16]. В XVII в. Метафрастово Житие было опубликовано в составепервого московского издания Служб, Жития, чудес и похвальных слов НиколаюМирликийскому (1640 г.), где оно сопровождается посмертными чудесами«Иного жития» [Пономарев 1896: 192; Пак 2000а: 28]. В это же время онопоявляется в составе печатных изданий Пролога (1641 и 1642–1643 гг.) и ЧетьихМиней [Пономарев 1896: 192; Пак 2000б: 15].
Чудеса Метафрастова Жития вошлив состав Лицевого Жития св. Николая (список РГБ, Больш. 15, XVI в.) [Пак 2000а:126–127].Перевод Метафрастова Жития с греческого на современный русскийприводится в издании [Византийские легенды 1972: 140–155].231.2. Влияние агиографического корпуса Метафраста на средневековуюславянскую литературу: к вопросу о формировании стиля «плетения словес»1.
По замечанию К. Ивановой, изучение влияния житий Метафраста наоригинальнуюславянскуюлитературуобычноограничиваетсяпоискамипараллелей между сочинениями Метафраста и произведениями болгарских исербских писателей, а также общими рассуждениями о его стиле и риторике[Иванова 2004: 250]. Между тем изучение славянских переводов житийМетафраста не может быть полным без представления об объеме его переводов всредневековой славянской книжности [Иванова 2004: 250]. Опыт исследования вэтойобластипредставленК. Ивановой.Согласноееисследованию,агиографические сочинения Метафраста проникали в славянскую книжность внесколько этапов, предположительно с XIV20–XVI вв. (всего 41 житие). Среди нихнаибольшее распространение в славянском мире и на Руси получило ЖитиеНиколая Мирликийского [Иванова 2004: 251].Роль Симеона Метафраста в византийской агиографии оцениваетсяисследователями достаточно противоречиво.
В этом отношении примечательнозамечание К. Хёгеля о том, что Симеон Метафраст является одним из самыхобвиняемых (defamed) и нелюбимых (disliked) византийских писателей [Høgel2002: 9]. Основным упреком стало как раз особое внимание, которое Метафрастуделял стилистической обработке, нередко в ущерб содержанию жития:«сравнение, когда оно возможно, между дометафрастовыми Житиями иметафрастовой редакцией показывает, что последняя заглушила риторикой вкус,который мог быть у оригинала, вынудила достоверность исчезнуть подагиографическими условностями, а иногда даже неточна и неверна» [Лемерль2012: 434].
Между тем наиболее важным для нас является то, что жития20К. Иванова приводит самый ранний текст XIII в. с комментариями Симеона Метафраста к житиюИоанна Богослова, однако выразила сомнение в том, что они могли повлиять на агиографическиесочинения [Иванова 2004: 251].24Метафраста отражают новый этап формирования агиографического жанра –«вступление агиографии на почву высокой литературы» [Полякова 1972: 266].Изменение художественных принципов жанра происходило в византийскойлитературе постепенно, проявляясь в творчестве предшественников Метафраста:Никиты Пафлагона, Игнатия, Никифора. Однако именно в творчестве Метафрастаагиография, созданная в высоком, украшенном стиле, достигла самых крупныхмасштабов [Høgel 2002: 27].
Этот процесс имел определенные культурноисторические предпосылки. Кризис агиографического жанра, происходивший нафонеразвитиясветскогообразованияивозрастающейначитанностивклассической литературе, требовал разработки новых подходов к изображениюсвятого и языковых средств, способных не только отразить авторский замысел, нои привлечь внимание искушенного читателя [Фрейберг-Попова 1978: 68–69].Развитие агиографии шло в направлении утраты конкретности описания иусиления отвлеченности: «Став одним из жанров высокой литературы,агиография была приближена к требованиям ее эстетики, что, с одной стороны,означало дальнейшее углубление изначально присущих ей обобщающеабстрактных тенденций, а с другой – переход от наивной простоты народногоповествования к сложной и украшенной риторикой манере литературного»[Полякова 1972: 267].Результатом деятельности Метафраста стало введение в византийскуюагиографическуютрадициюновойжанровойнормы,основаннойнапарафрастичном (circumlocutious) и украшенном стиле [Hébert 1992: 232–233].Стилистическиеприемы,характерныедлятворчестваМетафраста,вызывали исследовательский интерес уже с момента появления его трудов.
Так,оценивая литературную деятельность Симеона Метафраста, средневековыйгрузинскийкнижникипереводчикЕфремМцире(середины–второй половины XI в.) выделял следующие основные принципы его творчества:украшение языка, увеличение его силы, сокращение фабулы, усиление звуковой,25мелодической и ритмико-интонационной стороны фразы, внесение философскихрассуждений [Кенанов 1997: 48]. Византийский ученый Иосиф Ракиндит (1280 –ок. 1330 г.) в своей «Риторике» оценивает стиль Метафраста как пример«простого стиля, т. е.
чистого» [Памятники 1969: 345].РиторическиежитияСимеонаМетафрастаслужилиобразцомдляболгарских средневековых агиографов [Иванова 2008б: 298]. Кроме этого,агиографическая реформа Симеона Метафраста имела важное культурноезначение для болгарской медиевистики в целом [Кенанов 1997: 48]. Вслед заП. Русевым, Д. Кенанов определяет основным результатом данного влияниявозникновение нового художественного направления метафрастики, котороебыло широко усвоено Тырновской книжной школой во главе с патриархомЕвфимием Тырновским [Кенанов 1997: 48]. Традиции метафрастики нашли своепродолжение в трудах митрополита Киприана, Григория Цамблака, ДимитрияРостовского и других деятелей славянской средневековой книжности [Кенанов1997: 171, 222]. Понятие метафрастика, по-видимому, не стало общепринятым всилу недостаточной определенности21.
Вводя указанное понятие, Д. Кенановхарактеризует его следующим образом: метафрастику необходимо отличать отметафразики как набора редакторских приемов стилистической обработкижитий, основанной на правилах практической риторики. В самом широкомсмысле метафрастика представляет собой «начин на регламентирано мислене,на боговдъхновено творческо поведение, в результат на което житията насветиите стават неотделима част от църковната и богословската култура ...21Ср.: «При наличието на монография, посветена на Симеон Метафраст, и на редица статии, извеждащина преден план темата за влиянието му върху славянската книжнина, не е направен дори бегъл опит зауточняване на обема на неговите преводи, без което мястото му в репертоара на българската ...агиография остава неизяснено, а въведеният в последно време термин „метафрастика“ се оказва неясен исиноним на редакторство в най-широк смисъл» [Иванова 2004: 250].26Четивата се съставят в посветително състояние по строго определени правила(канони), така както се изписва и православната икона» [Кенанов 1999: 8].В основе данного литературного движения, по мнению Д.
Кенанова, лежитстремление разработать художественно-эстетическую сторону языка болгарскихпереводов,темсамымприблизивихкязыкугреческихоригиналов,стилистически обработанному, имеющему богатую и развитую систему средстввыразительности,способномупередаватькакглубинумысли,такиразнообразные эмоциональные оттенки [Кенанов 1997: 176]. Исследовательвыделяет три периода в развитии славянской метафрастики. Первый этап связанс дометафрастовской переводной агиографией, а также стилем таких писателей,как Климент Охридский, Иоанн Экзарх, Константин Преславский [Кенанов 1999:9].
Данный этап характеризуется как «ясния монументален стил „плетениесловес“» [Там же: 9]. Второй этап связан с деятельностью Евфимия Тырновскогоиразрабатываемоговсоставленныхимпроизведенияхэмоционально-экспрессивного стиля «плетение словес», который последователи патриархаЕвфимия перенесли в литературу Балкан, Великого княжества Литовского иМосковской Руси. Третий этап - так называемая просторечная метафрастика связан с влиянием на болгарскую книжность переработок Дамаскина Студита(XVI в.) [Там же: 10].Использование термина плетение словес для характеристики славянскойметафрастикитребуеткомментария.Сочетание«плетениериторское»Д. Кенанов связывает с сочетанием «свезание ветийское» у КонстантинаПреславского. При этом в стилистике Епифания Премудрого, по мнениюисследователя, прослеживается влияние ясного стиля «плетение словес»,характерного для литературы Болгарии эпохи царя Симеона и Киевской Руси[Кенанов 2002: 146–147].
Между тем эмоционально-экспрессивный стиль«плетение словес», получивший развитие в житиях Епифания Премудрого, какутверждает Д. Кенанов, возник в среде среднеболгарских книжников, уделявших27особое «съзнателното внимание към наследството на Симеон Метафраст»[Кенанов 2002: 147].Ряд исследователей (К. Радченко, М. Мулич, М. Л. Эбер) указывает навлияние стиля житийных редакций Симеона Метафраста на агиографическиесочинения, созданные Евфимием Тырновским и сербскими агиографами XIII–XIV вв.[Радченко 1898: 259; Мулич 1968: 135; Hébert 1992: 234].
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
