Автореферат (1102161), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Основное содержание диссертации
Во Введении определяются актуальность темы, степень ее разработанности, предмет исследования и основные задачи работы.
В главе I «Основные подходы к изучению политического дискурса» представлен обзор используемых в исследовании теорий и методик лингвистического анализа, а также освещается степень изученности выбранной проблематики.
В лингвистической традиции анализируемый материал рассматривался обычно с позиции теории концептуальной метафоры. Роли Агрессора, Героя, Жертвы впервые были выделены в когнитивной модели «Сказка о справедливой войне». Сюжет сказки о войне, являясь основной моделью, репрезентирующей войну в массовом сознании, имеет своей целью моральное оправдание ведения боевых действий. Данный сюжет впервые был представлен в 1991 г. в программной работе Дж. Лакоффа «Metaphor and War: The Metaphor System Used to Justify War in the Gulf», посвященной войне в Персидском заливе.
Согласно сценарию, существует заданный набор героев, амплуа: Злодей, Жертва и Герой. Эти образы, основанные на метафоре, являются тем, что в социолингвистике получило название «роль» — система поведения, соответствующая определенной ситуации или определенному социальному положению. Злодею, Герою и Жертве соответствует тип поведения, который варьируется в зависимости от эпох, менталитета.
В поле изучения школы метафорического анализа попадают сферы-источники, которые актуализируются в данной системе ролей, и особенности сюжета, реализуемые в отдельных нарративах.
В разделе 1.2 представлен обзор работ, посвященных анализу политического дискурса в рамках теории метафоры. Исследования, посвященные выявлению сфер-источников, образуют три группы:
-
Исследования, посвященные выявлению метафор для номинации боевых действий.
-
Исследования, описывающие метафоры, которые используются для номинации сторон конфликта.
-
В отдельную группу стоит отнести исследования, основанные на сопоставительном изучении метафорического представления войны.
Однако анализ сфер-источников является лишь одной составляющей описания языка политики и языка войны. Данное исследование опирается на терминологию, разработанную в школе концептуальной метафоры (в частности, принятое разделение амплуа сторон военного конфликта), при этом в диссертации представлено многоаспектное описание способов изображения сторон с учетом целеполагания говорящего субъекта, что характерно для дискурсивного анализа.
Обращенность к ситуации, к контексту, включающему все сопутствующие лингвистические и экстралингвистические факторы производства и понимания речи, характерна для современного дискурсивного подхода к описанию языковых явлений.
Один из принципов дискурсивного анализа состоит в том, что описание языковых стратегий и способов невозможно без учета фактора адресата, что рассмотрено в разделе 1.1. Согласно интерактивной теории дискурса, разрабатываемой в трудах М. Б. Бергельсон, говорящий строит текст, опираясь на свои представления об адресате. Под фактором адресата понимаются как социальные характеристики адресата, так и его отношение к пропозициональному содержанию, которое непосредственно влияет на выбор номинаций.
Как было показано в трудах М. Б. Бергельсон2, фоновые знания адресата и говорящего влияют непосредственно на способ вербализации, эти имплицитные знания не входят в содержание высказывания, однако в значительной степени определяют коммуникативный успех высказывания. Роль культурно значимых смыслов возрастает в публицистических текстах, в дискурсах, ориентированных на массовую аудиторию. Тексты такого типа выполняют не только информационную, но и интерпретирующую функцию.
В представленном диссертационном исследовании рассматриваются языковые знаки, использованные для номинации сторон военного конфликта, в связи с той функцией, которую они выполняют, а также с учетом фактора адресата и говорящего, что соответствует дискурсивному подходу.
Формально средства вербализации сторон военного конфликта кажутся похожими: для описания их действий используются знаки, которые по типологии М. Эдельмана3 относятся к конденсирующим символам, или же к политическим аффективам в терминологии Е. И. Шейгал4, они способны вызывать эмоции в реципиенте и обеспечивать моментальную категоризацию понятия. Формальное подобие средств языкового представления в двух дискурсах объясняется одинаковой сверхцелью говорящих политических субъектов России и Америки — моральное оправдание военных действий, создание образа справедливой войны. Однако содержание этих знаков оказывается различным в зависимости от адресата сообщения: так, например, местоимение we (мы), которое в обоих дискурсах обеспечивает функцию интеграции, различается по семантике. Одна из задач данного диссертационного исследования состоит в выявлении семантических различий типологически похожих знаков.
В разделе 1.1 также рассматриваются такие особенности политического дискурса, как эмоциональность, смысловая неопределенность, что отражается и при описании сторон военного конфликта.
В разделе 1.3 представлен обзор социолингвистических методов исследования, которые позволяют проанализировать язык политики. Л. П. Крысин считает, что два основных типа социальных отношений — подчинение и равенство — реализуются в языке, точнее, в лексике с социально маркированным типом значения5. Анализ использования социально маркированной лексики позволяет более точно выявлять позицию говорящего и интерпретирующую функцию политического дискурса.
Таким образом, в главе I рассмотрены основные подходы и методы, используемые в диссертационном исследовании при анализе языкового материала.
В главе II «Языковые средства представления стороны Защитника в российском и американском политических дискурсах» рассматриваются способы языковой саморепрезентации народа в условиях войны. Представление самих себя в условиях военного конфликта характеризуется наибольшими различиями в американском и российском дискурсах. Семантика образа Защитника в российском политическом дискурсе, исследованная в разделах 2.1 и 2.2, основана на понятии закона. Согласно дискурсивному подходу процесс понимания невозможен без опоры на фоновые знания. Особенность семантики концепта ‘Закон’ в русской лингвокультурной модели мира состоит в том, что он включает две сферы — закон юридический и закон нравственный. Соблюдение закона юридического вербализуется посредством лексем мандат, право, закон: все наши действия и в тот, и в последующий периоды основывались на строгом соблюдении норм международного права, того миротворческого мандата, который был у наших сил (Д. А. Медведев).
Соблюдение нравственного закона оформляется на лексическом уровне посредством слов долг и правда: 1. Разразилась, действительно, гуманитарная катастрофа. И наш долг — помочь людям (В. В. Путин). 2. Мы просто абсолютно убеждены, что правда — на нашей стороне. Не мы куда-то пришли там. Это пришли на порог нашего дома, устроили вот эту кровавую акцию, провокацию… (В. В. Путин). В русском политическом дискурсе понятие долга соотносится в первую очередь с нравственной, а не с юридической сферой, что доказывает анализ контекстов употребления данной лексемы.
Анализу языковых средств описания образа Защитника в американском политическом дискурсе посвящен раздел 2.3. Для характеристики стороны Защитника в американском политическом дискурсе понятия юридического закона недостаточно: для языка американской политики характерно использование лексем, описывающих моральную сферу поведения, причем в американском дискурсе актуализируется другой набор ценностей, нежели в российском дискурсе. Freedom, action, responsibility (в значении ответственность), обозначающие ключевые американские ценности, становятся емкими символами американской стороны: For generations, the United States of America has played a unique role as an anchor of global security and as an advocate for human freedom (Б. Обама). Благодаря этим словам-маркерам, Защитник оценивается в категории СВОЕГО, что обеспечивает лояльность аудитории.
Действия Защитника также часто описываются с помощью гиперонимической лексики (good, security, peace). Война постоянно описывается как борьба good and evil. В российском политическом дискурсе подобное описание не имело бы коммуникативного успеха именно из-за абстрактности лексем. Однако в американском дискурсе именно такое описание обеспечивает необходимый прагматический эффект: Защитник в глазах американцев отстаивает всеобщие ценности (everything what is good and just; global peace, world, universal values, human beings), которые актуальны для всего мира. И именно весь мир — the whole world — становится объектом защиты, что выявляется при анализе сочетаемости лексем responsible, help, support. Всеобщность, ответственность за весь мир являются основными чертами образа Защитника, что реализуется, прежде всего, на лексическом уровне посредством использования гиперонимических лексем, описывающих универсальные ценности.
Прагматический эффект текстов, рассказывающих об отношениях Защитника — Жертвы — Агрессора, объясняется пресуппозицией текстов, согласно которой ценности freedom, action и responsibility (в значении ответственность) стоят выше, нежели понятие суверенитета другого государства. Таким образом, американской аудитории внушается мысль о необходимости ответственности за весь мир, а не только за себя, что оправдывает активное участие США в политике других государств, вплоть до войны: To brush aside America’s responsibility as a leader and — more profoundly — our responsibilities to our fellow human beings under such circumstances would have been a betrayal of who we are (Б. Обама); In the event of conflict, America also accepts our responsibility to protect innocent lives in every way possible (Дж. Буш).
Для описания стороны Защитника в американском и российском дискурсах, как и было показано, используются языковые знаки, которые типологически выполняют одну и ту же функцию — функцию интеграции. Они способствуют категоризации описываемого объекта (Защитника) в категории СВОЕГО. По природе своей эти языковые знаки, единицы лексического и морфологического уровней, относятся к политическим аффективам, они апеллируют к эмоциям реципиента: freedom, action, responsibility (в значении ответственность), we, мы, долг, правда, закон вызывают у адресата определенные чувства. Однако типологически и функционально похожие знаки оказываются различными по содержанию в двух дискурсах. Это семантическое различие определяется в первую очередь разницей в культурно обусловленной коммуникативной компетентности адресатов выступлений.
В главе II выделены разделы 2.2 и 2.4, посвященные представлению референта образа Защитника. Дихотомия «группа — индивид», «народ — правительство» актуализируется и в политическом дискурсе при описании сторон конфликта и имеет прагматическое значение. В данном исследовании на основе структурно-семантического анализа системы номинаций было изучено, с кем соотносятся Агрессор, Защитник и Жертва: с нацией или правительством.
В обоих дискурсах для номинации стороны Защитника используются гиперонимические лексемы, такие как мы, we, страна, государство, country, Россия, America. Семантика данных лексем, несмотря на тождество словарных значений, в употреблении различается: в российском политическом дискурсе мы, Россия соотносятся как с нацией в целом, так и с правительством, при этом чаще референтом выступает именно правительство. В американском политическом дискурсе сложилась другая тенденция: we, America соотносятся с понятием нации.
Такие выводы были сделаны на основе анализа определенного типа конструкций: Sub. + Praed., Sub. + Obj., где субъектом является гиперонимическая номинация стороны Защитника. Анализ объектов, и в особенности семантических предикатов, соответствующих данному субъекту, позволил выявить специфику семантики субъекта. В современных лингвистических исследованиях было установлено, что структура семантики предиката включает целую ситуацию, в которую входят участники процесса, в том числе и субъект действия, что выражено через актантную структуру глагола6.
Как показано в разделе 2.3, в изученных ста текстах, представляющих описание событий в Ираке и в Ливии, Защитник соответствует предикатам со значением каких-либо ценностей, что выражено соответствующей лексикой (not to stand idly by, to defend freedom, to show courage): We will defend our freedom. We will bring freedom to others (Дж. Буш); But the United States of America will not stand idly by in the face of actions that undermine global peace and security (Б. Обама). В предложениях передается сообщение о том, что we, America не просто воюет, а отстаивает свои ценности. Система ценностей, согласно словарным данным, фиксирующим устоявшиеся значения лексем, характеризует такое понятие, как нация. Поэтому в таких контекстах гиперонимические номинации Защитника имплицитно передают сообщение: we — это вся нация.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
