Тема времени в Фарсалии Лукана - историко-культурный контекст и литературная интерпретация (1101947), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Работа состоит из введения, трех частей по двеглавы каждая плюс дополнительной седьмой главы, заключения ибиблиографии.ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫВоВВЕДЕНИИуказываютсяипоясняютсяцелиизадачиисследования, поясняются используемые понятия и подходы к тексту,очерчивается структура работы. Предлагается строить интерпретацию,исходя из модели сопоставления системы представлений текста с внешней поотношению к нему системой представлений (в данном случае с системойстоической философии).ПЕРВАЯ ЧАСТЬ («К постановке вопроса») включает две вводныеглавы, которые должны уточнить постановку вопроса исследования.В ПЕРВОЙ ГЛАВЕ («Античные споры о “Фарсалии” и идеянарушения границ поэзии»), прежде чем перейти к обзору истории вопросав науке Средних веков и Нового времени, мы рассматриваем хронологическиболее ранний этап обсуждения поэмы – античные споры о «Фарсалии». Здесьмы еще не находим никакого обсуждения интересующих нас вопросов общейинтерпретации поэмы, но зато у нас есть набор утверждений, что Лукан – не8поэт, а историк (или оратор).
Этот взгляд также важен для нашей постановкивопроса, поскольку отражает представления если не самого Лукана, то покрайней мере близких к нему по времени читателей поэмы о границах поэзиии о возможностях пересечения этих границ, что существенно длярассмотрения нами возможности «проникновения» философии в поэзию.Поэтому мы считаем нужным реконструировать в первой главе контекступомянутых утверждений.Рассматривая сохранившиеся свидетельства об обвинениях противЛукана, мы разбиваем их на несколько групп:1.
утверждения, что Лукан не поэт, без уточнений, кто же он (только Mart.Epigr. 14.194);2. утверждения, что Лукан не поэт, а оратор (только Quint. Inst. 10.1.90);3. утверждения, что Лукан не поэт, а историк, без пояснения причин (Iord.Get. 5.43, Isid. Etym.
8.7.10, ΣB Luc. 1.1);4. развернутые утверждения, что Лукан не поэт, а историк (Petr. 118; Serv.in Aen. 1.382).Непонятное свидетельство Квинтилиана предлагается оставить встороне (делать на его основании обычный вывод, что шокированныеноваторством Лукана критики просто без разбора ругали его кем попало, намне кажется разумным). В результате мы можем реконструировать остальнуючасть критики по темному тексту Петрония, используя для его проясненияпонятный текст Сервия. В частности, по-видимому, верным оказываетсяутверждение, что по крайней мере одним из аргументов в пользу того, чтоЛукан–историк,былоотсутствиев«Фарсалии»традиционногобожественного аппарата.Исходя из этого, мы предлагаем следующую реконструкциюлитературно-теоретического контекста обвинений против Лукана.
Этакритика,мы полагаем,происходящуюизимеет в виду эллинистическую (возможно,школыперипатетиков)9оппозициюhistoria–fabula–argumentum / ἱστορία–μῦθος–πλάσμα4, которая в свою очередь являетсяполемической репликой на аристотелевское разграничение истории и поэзиив «Поэтике» 1451a38–b5. У Аристотеля историк занимается «тем, что было»,а поэт – «тем, что могло бы быть»; в эллинистической схеме история такжезанимается «тем, что было», но вот fabula/μῦθος, подобающий предмет длятрагедии и эпоса, т.
е. поэзии par excellence, уже определяется, наоборот, как«то, чего быть не могло», «чего в жизни не бывает»5. Требование овмешательстве богов в действие могло быть частным проявлением этойконцепции (в частности, Сервий, использующий эту эллинистическую схему– ср. Serv. in Aen. 1.235, – трактует богов именно как «мифическую»фантастику).Однако явно существовали и сторонники нарушения этой границы исмешения fabula и historia.
За такое смешение выступает, например, тот жесамыйСервий;мыпредлагаемтакжевидетьотраженияидеионеобходимости такого смешения в мозаике III в. н. э. из Гадрумета, гдеВергилий изображен, по-видимому, в сопровождении Клио и Мельпомены, атакже в тексте Val. Fl. 3.14–18 и St. Theb. 10.628–631, где Клио призываетсяподчеркнуто в связи с информацией о богах.В этом контексте можно допустить, что Лукан стал объектом такихобвинений потому, что сознательно нарушал известное ему требование (еслиэто требование действительно перипатетическое, то здесь может быть значимстоическийфонприменительноктворчестваЛукануЛукана).заявленнойЭтонамиговоритвообуместностивступлениимоделисопоставления поэзии с не-поэзией.
В представлениях грамматиков IV–V вв.н. э. пересечение границы между поэзией и философией стоит примерно водном ряду с рассмотренным пересечением границы между поэзией и4См., напр., Rostagni A. Aristotele e aristotelismo nella storia dell’estetica antica: Origini,significato, svolgimento della “Poetica” // Studi italiani di filologia classica. Vol. II. 1922.P. 118–124.5Промежуточный вариант argumentum/πλάσμα – предмет комедии: «чего не было, номогло бы и быть».10историей (ср.
Macr. Somn. Scip. 1.9.8 и Serv. in Aen. 1.382; Serv. in Aen. 6praef.). В принципе возможно, что они стояли в одном ряду уже впредставлениях Лукана; тогда и идея сопоставить «Фарсалию» конкретно сфилософией оказывается особенно уместна.ВТОРАЯ ГЛАВА(«История интерпретации “Фарсалии”иэволюция подходов к тексту») посвящена истории общей интерпретациипоэмы и сопоставления поэмы со стоической философией.Восходящие еще к позднеантичным схолиям попытки реконструкцииактуального политического содержания поэмы (какое отношение автора ксвоему сначала покровителю, а потом гонителю Нерону выражено в поэме:критика, поддержка, или же Лукан говорит о Нероне с намереннойдвусмысленностью?)6 отвергаются нами как непродуктивные (данных длясуждения явно недостаточно), так же как и попытки указать, опираясь набиографическую традицию, место поэмы, в котором отношение Лукана кНерону меняется с положительного на отрицательное.Рассмотрение общих интерпретаций поэмы в терминах отношенияавтора к персонажам начинается со средневековых accessus ad auctores.Средневековые соотнесения героев Лукана с «философией» специфичны тем,что речь там идет не о какой-то конкретной философии и даже не оподразумеваемойЛуканомфилософии,ао«философиивообще»,тождественной истине; поэтому в тексте Лукана можно видеть дажехристианские аллегории (как делает Данте).
Авторы эпохи Возрождения ужесоотносят взгляды Лукана с античными учениями, но, конечно, теми,которые и сами разделяли (Лоренцо Валла – с эпикурейством, Помпоний Лет– с республиканской идеологией). Увлечение Луканом в Англии XVII в. неоставляет, насколько нам известно, теоретических высказываний о Лукане,но в написанных под влиянием Лукана текстах хорошо видно впечатление отлукановского парадоксализма. Критика XVIII и XIX вв. преимущественновоспроизводит в разных комбинациях одни и те же мысли о Лукане, взятые в6См., напр., обзор в O’Hara J.
J. Inconsistency in Roman Epic. Cambridge, 2007. P. 132–136.11основном из «Поэтики» Юлия Цезаря Скалигера (1561) и из предисловияПитера Бурмана Старшего к его изданию «Фарсалии» (1740): Луканнеудачно выбрал героем негероического Помпея и антигероем героическогоЦезаря; в результате поэт пытается сделать Помпея привлекательным, аЦезаря очернить, но вопреки воле автора привлекательным оказываетсяЦезарь, а в Помпее просвечивают недостатки. Таким образом, была выявленапротиворечивость лукановской трактовки персонажей, но не делалосьпопыток объяснить эту противоречивость иначе как неудачей поэта.На рубеже XIX и XX вв. ученые начинают обсуждать, чемопределяется единство «Фарсалии» и насколько Лукан является стоиком. Входе XX в.
постепенно возобладает мнение, что в технических вопросах (вфизике, космологии, в отвлеченных утверждениях об этике) Лукан в общемстоик, хотя не очень «правоверный»7; споры об общей стоическойнаправленности замысла поэмы, однако, окажутся более запутанными.Теория об общем стоическом смысле поэмы впервые была высказанаБ. Марти в 1945 г.8 на основании сопоставления текста Лукана с Sen. Ep.75.8–14: Помпей, согласно Марти, проходит те же три стадии на пути кстоической мудрости, которые описаны у Сенеки. Хотя эта идея, повидимому, основывается на неправильном понимании текста Сенеки ипредполагает упрощенную трактовку многих мест поэмы Лукана, в разныхадаптированных вариантах она получила большое распространение в наукевторой половины XX–XXI вв.
Если с 1950-х по 1980-е гг. альтернативу«школе Марти» представляли «беспартийные» исследователи, пришедшие комногим интересным результатам, то начиная с середины 1980-х гг. в рядеработ формируются общие места традиционной для сегодняшней англоамериканской науки критики стоической интерпретации «Фарсалии». Джон7См. Schotes H. A. Stoische Physik, Psychologie und Theologie bei Lucan. Bonn, 1969;Due O.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
