Неоплатонизм во французской поэзии середины 1540 – начала 1550-х гг. (М. Сев, Ж. Дю Белле, П. Де Тиар) (1101127), страница 4
Текст из файла (страница 4)
Необходимым условием дляначала странствия поэтического «я» является осознание неполноты идеала,отсутствие другого. В заглавии и первых сонетах сборника поэт задает системукоординат, в которой проходит любовное странствие лирического героя. Зарождениелюбви подразумевает две составляющих: взгляд приводит лирического героя кнепрерывному страданию и познанию. Если первое имеет более отношения к телу идуше, второе принадлежит области духа. Тиар опирается на средневековыепредставления о любовной физиологии, отраженные еще в куртуазной любовнойлирике (мотив образа дамы, запечатлевающегося в сердце). Эти представлениянакладываются на учение Леона Эбрео о любви как желании. Желание вскорезаполняет собой все пространство блуждания, оно объемлет все существо любящего,становится тождественно мысли (сонет 48) и самой жизни (сонет 22) любящего.
В тоже время любовь не обретает полноты, прежде чем не узнает своего подлинного8 Комментарий на «Пир» Платона. // Эстетика Ренессанса, под ред. В. П. Шестакова. М., 1981. В 2‐х т. Т. 1. С. 163. 14предмета.Духспособен«созерцать»идеальную,божественнуюкрасоту,находящуюся за пределами отдельного тела или отдельной души (сонет 7). Душачеловека после его воплощения хранит образ идеальной красоты. Любовь рождаетсяблагодаря «узнаванию» - соответствию предмета любви этому образу (сонет 5).Идеал любви подразумевает, что дама не слышит жалоб любящего, так что онпостоянно оказывается лицом к лицу с одиночеством. Земная любовь внеоплатоническом понимании должна быть взаимной и предлагать духовноепространство, разделяемое любящими. В первой книге «Любовных заблуждений» одостижении взаимности мы узнаем из завершающей поэму «О целомудреннойлюбви».Третья глава «Неоплатонизм и преодоление мифа».
Ренессансные поэтывоспринимали мифологию как живую и вечную «плоть», в которую облекается «дух».Следовательно, мифология была нужна им не сама по себе, но как язык образов,необходимая форма выражения поэтического смысла. Источниками мифов и ихтолкований служили многочисленные монографии и книги эмблем. В любовнойлирике лионской школы и Плеяды поэтическое я нередко отождествляет себя смифологическим персонажем (Иксионом, Сизифом, Танталом и др.). Дю Беллеобнажает этот прием в антипетраркистской поэме «Одной даме» как один из приемов,характерныхдля«искусстваподражатьПетрарке»(«pétrarquiser»).Средимифологических персонажей поэт упоминает Сизифа, Иксиона, Прометея, возможно,имея в виду сочинения своих современников – Сева и Тиара.
Вводное восьмистишиеи первые дизены «Делии» содержат скрытые мифологические аллюзии. Во вводномвосьмистишии Сев объявляет предметом «Делии» не земную любовь, нопричиняемыеДелиейстрадания.Страдания,обозначенныеметафоройповторяющейся смерти любящего, с одной стороны, отсылают к представлениюФичино о любви как смерти в себе и жизни в другом, с другой, напоминают онаказании, наложенном Юпитером на Прометея. Мифологическую аллюзиюподкрепляет сравнение дамы с Пандорой (дизен 2). Жерар Дефо приводитнепосредственный источник Сева – аллегорическую поэму лионского клирика ЖанаОливье «Пандора», изданную Этьеном Доле в 1541 году в Лионе, в которой15обобщаются ключевые моменты мифа 9 .
Оливье опирается на изложение мифа уГесиода.Сев отклоняется от гесиодовского изложения мифа: если Пандора у Гесиодаявляет собой прекрасное зло, Сев наделяет даму полнотой внутреннего и внешнегосовершенства, и его лирический герой вынужден взять на себя вину в своемзаблуждении. Мифологические аллюзии в начальных дизенах «Делии» сочетаются сбиблейскими. В первом дизене лирический герой нарушает одну из десятиветхозаветных заповедей о несотворении кумира (дизен 1). «Божественный образ»дамы (дизен 3) напоминает о сотворении человека в начале книги Бытия,заблуждение лирического героя (дизен 3) отсылает к заблуждению первых людей.
Вмифе женщина становится проводницей бед и несчастий на земле, что придает ейсходство с Евой. Аналогия объединяет зарождение страсти и осознание еще необретенного, но уже потерянного рая (дизен 3). С перечисленными библейскимиаллюзиями соотнесены ключевые моменты мифа (рождение Пандоры - ошибкаЭпиметея - наказание Прометея). Подобно Прометею, лирический герой Сева несетнаказание за то, что он приносит жертву творению, а не Творцу. Дизены Севапотенциально заключают в себе несколько прочтений, соответствующих буквальномуи аллегорическому толкованиям христианской экзегезы.
Миф и Писание соотносятсядруг с другом. В «Трудах и днях» Гесиода миф о Прометее пересказывается в самомначале перед рассказом об окончании золотого века, за которым последовала чередадругих, ведущих к упадку человечества. Поэма Гесиода привлекала гуманистов имифографов, так как ее содержание перекликалось с книгой Бытия и историей первыхлюдей.Сонет 11 «Оливы» содержит повторяющуюся дважды анаграмму имени дамы(«olive» - «voile» («покров»)). Дю Белле использует тот же прием, о которомговорилось в связи с «innamoramento»: поэт выводит внутренний мир вовне.Любящий сравнивается с мореходом, попавшим в бурю, так что спасти его могутлишь появившиеся из-за туч звезды – глаза дамы.
Анаграмма имени дамы вводитпротивопоставление света и темноты, создает эффект дуализма мира, в которомпротивопоставлены хаос (смятение влюбленного) и гармония (упорядочивающееначало, воплощенное в даме). Лирический герой всматривается в горизонт, сокрытый9 См. предисловие Ж. Дефо к изданию: Scève M., Delie, object de plus haute vertu. Genève, Droz, 2004. P. lxii – cii. 16от него все застилающей темной пеленой («un voyle noir»), которая отделяеталлегорическое пространство бури от источника света. Если по одну сторону этойпелены морехода ждет неминуемая гибель, по другую находится источник егоспасения. «Темная пелена» в конце концов разрывается, и из-за нее показываетсяисточник света. Аллегория морской бури заимствована из сонета Ариосто,отсылающего к мифу о Леандре.
В первой редакции «Оливы» Э. Бюрон обнаруживаетсюжетные отголоски поэмы Мусея «История Леандра и Геро», переведеннойКлеманом Маро. Как и герой мифа, лирический герой Дю Белле должен преодолетьрасстояние, отделяющее его от возлюбленной (Леандр переплывает Геллеспонт), иеголюбовноестранствиезаканчиваетсясхожимобразом(огоньмаяка,поддерживаемый Геро, погас, и Леандр утонул)10. Миф о возлюбленном прекраснойГеро перекликается с мотивами и образами, возникающими в разных сонетахсборника: аллегорией плавания, лишенного ориентира, мотивом бесцельногоблуждания, образами путеводных звезд и солнца (метафорами глаз дамы).Мифологическая «нарративная канва» обрывается в последнем сонете первой«Оливы» (сонет 59 (50)): дама вовремя не спасает любящего, и он погибает.Во второй редакции «Оливы» поэт сталкивается с необходимостью возобновитьлюбовно-поэтическое странствие лирического героя.
Дю Белле уделяет внимание ужене описаниям дамы, но самой природе любви. Сонет 58 занимает центральноеположение в расширенной редакции и отмечает переход от воспевания дамы иописания страданий любящего к религиозным и неоплатоническим мотивам второйчастисборника.Всонетепоэтпредстаетодновременносторонникомнеоплатонического представления о любви, ведущей от земной красоты к еенебесному прообразу, и последователем Петрарки, в лирике которого любовь частопредстает как источник страданий.
Рифмы сонета связывают его одновременно сзаключительными сонетами второй редакции («guidées» - «Idées») и сонетами первогосборника («beauté» - «cruauté»). В последующих сонетах Дю Белле возвращается котправной точке любовно-поэтического странствия – зарождению любви. В сонете 63поэт заимствует аллегорическое описание «innamoramento» у Петрарки (сонет 2«Книги песен»). Амур завладевает добродетелью лирического героя, однако утрата10 Buron E., Cernogora N., Trotot C., Du Bellay : La Deffence et illustration de la langue françoyse. L’Olive. Paris, Atlande, 2007. P. 138 sq. 17приводит его к открытию небесной красоты и означает торжество не земного, анебесного Амура.
В сонете 69 Дю Белле вновь обращается к Петрарке: бог любвиукореняет в сердце лирического героя росток оливы, возносящий его к небу.Внутренние связи между сонетами сборника придают особое звучаниеотдельным стихотворениям. Связь внутреннего и внешнего мира возможна благодаряединству поэтического языка их описания. В «Оливе» находит отражениепредставление о любви как о всеобъемлющей силе, организующей и пронизывающеймироздание.
Это представление отражено в системе метафор, связанных сприродными стихиями. Ветер вздохов (сонет 42) оказывается родствен ветреной,неверной мысли (сонет 43), теплому Зефиру (сонет 9) и всепроникающему пламенилюбви (сонет 89). В поэтическом универсуме «Оливы» метафоры стихий создаютдвижение, которое в конце сборника приводит любящего на небо идей.Первая книга «Любовных заблуждений» открывается фигурой мифологическогострадальца – Иксиона (сонет 2). Следующие друг за другом глаголы («craindre»,«esperer», «croistre», «empirer») передают движение мысли лирического героя покругу. Внутренняя форма глагола «empirer», упоминание любовного жара («ardeur»,«peine ardente») подготавливают переход к центральному образу сонета –эмблематическому образу огненного колеса Иксиона.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
