Отзыв официального оппонента И. В. Кабановой (1098182), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Как представляется, в постмодернизме утвердилось представлениео том, что внутренне противоречивые процессы самоидентификациизавершаются только с концом физического существования человека, а такжеэпистемологическое сомнения относительно референтной функции языка и5нарратива. Можно ли тогда говорить о каком-то «пределе незавершенностинарративной конструкции «я»», который выделял бы исповедальнофилософский роман из общего русла поисков художественного воплощенияпостмодернистского «я» – фрагментированного, текучего, осознающего своеэкзистенциальное одиночество?Аналогичные соображения возникают и по поводу жанровой формы.Высокая мера саморефлексии повествователя, его «игра в откровенность»при одновременном признании невозможности полного самовыражения,проблематизация содержания памяти, наконец, эпистемологическоенеуверенность, прежде всего при ответе на вопрос о смысле жизни какстрадания – в разной мере подобная конфигурация жанровых критериев тожеобнаруживается во многих постмодернистских текстах.Первая глава «Исповедальность и постмодернизм» состоит из введенияи шести разделов.
Вступление к главе открывается сводкой мненийединомышленников диссертантки, немногочисленных голосов техисследователей (Р.Олтер, Д.Хигдон, К. Бернард), кто, начиная с 1970-х гг.,подчеркивал этическую составляющую в британском постмодернизме. Напримере «Земли воды» Г.Свифта рассматривается концептуальноепротивостояние реального опыта и текста в постмодернизме, признанияавторами неадекватности слова, наррации реальному опыту страдания, чтоотражается прежде всего в саморефлексивном элементе романной структуры.Эта мысль становится объединяющей для шести разделов главы,посвященных анализу произведений таких писателей, как Исигуро, Барнс,Д.М.Томас, Макьюэн. Каждый из этих разделов берет крупным планом одиниз романов писателя, вписывая анализ романных репрезентаций последствийтравмы в общий контекст творчества авторов.
Особо удачными показалисьдва заключительных раздела первой главы. В 5-м разделе речь идет обэкзистенциалистском наследии в британском постмодернизме, что,разумеется, имеет самое непосредственное отношение к проблематикетравмы и страдания, и выявляется органическая связь этого этапа санглийским экзистенциалистским романом 1950-60-х гг. В 6-м разделе ОльгаАнатольевна первой у нас пишет о предпоследнем романе М.Эмиса«Беременная вдова» (2010). Фокусируясь на проблеме исповедальнойсаморефлексии в романе, она проводит сопоставление героя с автором, ведетанализ проницательно и глубоко.Вторая глава посвящена рассмотрению репрезентации культурноисторического опыта в исповедально-философском романе 1980-2000 гг.Естественно, коллективный опыт и историческая память являются частьюличностной идентичности, как справедливо подчеркивается во вступлении кглаве, поэтому органичным следует признать обращение диссертантки к пятитемам, которые много обсуждались в конце ХХ в.
и стали, можно сказать,определяющими для общественного сознания Англии. Это, прежде всего,память о Холокосте, отобразившаяся в романе Эмиса «Стрела времени»,который всесторонне проанализирован в первом разделе главы. Это отзвуки6дискуссий об «английскости» (теоретическая база – концепция национальнойидентичности), или, может быть, произведения, отобранные О.А. Джумайло.сами способствовали формированию дискурса национальной идентичности –романы «Остаток дня» Исигуро и «Англия, Англия» Барнса.
В разделе оромане Барнса диссертантка находит удачное новое выражение для анализаэтого хорошо изученного произведения, соединяя воедино две основные еготемы: «симуляции личной и национальной идентичности». Реакцияпоколения на «суровое материнство» М.Тэтчер в исповедальном романерассматривается на примере романов Макьюэна и Эмиса, и особеннопристально – на примере романа Коу «Какое надувательство!», чтообъясняется относительно слабой степенью изученности у нас этого весьмапримечательного сатирического романа.
Завершает вторую главулюбопытный раздел «Апокалипсические откровения и их культурноисторические истоки». Основные страхи описываемого периода основаны наугрозе либо уничтожения планеты в результате ядерной войны, либо наугрозе манипуляций генной инженерии, то есть они реально привязаны кисторическому периоду, и раздел указывает на фабуляцию как нахарактерный для литературы эпохи способ овладения этими угрозами –овладения хотя бы на уровне нарратива.Шесть разделов третьей главы исследуют поэтику постмодернистскойисповедальности: многоуровневое функционирование в жанре такихприемов, как использование двойников, ненадежного рассказчика, парадокса,монтажа, «рассказа в рассказе», или mys-an-abyme, и лейтмотива.Диссертантка вновь обнаруживает прекрасный теоретический кругозор вплане современной нарратологии, а материалом здесь становятся конкретныенаблюдения как над текстами как уже проанализированных романов, так иранее не привлекавшихся романов Исигуро («Там, где в дымке холмы», «Неотпускай меня») и Фаулза («Дэниэл Мартин»).Заключение подводит основные итоги исследования.Библиография к диссертации содержит 412 позиций.Таким образом, О.А.
Джумайло выступила автором разностороннего,синтетического исследования, впервые у нас представившего в подобномобъеме панораму английского романа последнего двадцатилетия ХХ века.Проанализированы основные темы и характерная проблематикапостмодернистского романа с неизменным вниманием к его философскойстороне, выстроена его поэтологическая система. Изложение ведется всоответствии с логикой доказываемой концепции: первая глава диссертациипо сути исследует концепцию личности, или идентичности, впостмодернистском романе, вторая – взаимодействие этой личностнойидентичности в разных конкретных вариантах с окружающим миром, систорией и современным социумом; третья глава углубляется в вопросылитературных форм и приемов изложения, наиболее востребованных привоплощении выявленного содержательного комплекса.
Основной тезис.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
