Апологетика
Апологетика.
Краткий конспект лекций
Свящ. Кирилл Копейкин
В курсе подробно рассматриваются традиционный для апологетики вопрос о предназначении человека и его месте во Вселенной. В исторической перспективе прослеживаются предпосылки возникновения объективирующего подхода к миру и дается анализ современной научной картины мира. Показывается методологическая ограниченность объективных методов познания и демонстрируется неполнота одной лишь рационалистической парадигмы.
Краткое историческое введение
Apologiva - “защита”, “оправдание”, речь, сказанная и написанная в защиту кого-либо, apo-logevomai - защищаться, оправдываться Первая известная апологетика - речь ап. Павла в афинском ареопаге: “в Афинах Павел возмутился духом при виде этого города, полного идолов. Итак он рассуждал в синагоге с Иудеями и с чтущими [Бога], и ежедневно на площади со встречающимися. Некоторые из эпикурейских и стоических философов стали спорить с ним; и одни говорили: “что хочет сказать этот суеслов?”, а другие: “кажется, он проповедует о чужих божествах”, потому что он благовествовал им Иисуса и воскресение. И, взяв его, привели в ареопаг и говорили: можем ли мы знать, что это за новое учение, проповедуемое тобою? Ибо что-то странное ты влагаешь в уши наши. Посему хотим знать, что это такое? Афиняне же все и живущие [у них] иностранцы ни в чем охотнее не проводили время, как в том, чтобы говорить или слушать что-нибудь новое. И, став Павел среди ареопага, сказал: Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано `неведомому Богу'. Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам. Бог, сотворивший мир и все, что в нем, Он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живет и не требует служения рук человеческих, [как бы] имеющий в чем-либо нужду, Сам дая всему жизнь и дыхание и все. От одной крови Он произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пределы их обитанию, дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждого из нас: ибо мы Им живем и движемся и существуем, как и некоторые из ваших стихотворцев говорили: “мы Его и род”. Итак мы, будучи родом Божиим, не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого. Итак, оставляя времена неведения, Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться, ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную, посредством предопределенного Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых” (Деян. 17, 16-31) В этой речи мы уже находим ряд характерных для апологий черт:
· возражение против изображений богов
· стремление установить связь между древней и новой религией
· новое возвышенное понятие о Боге
Рекомендуемые материалы
· утверждение единства человеческого рода
· цитата из стоического поэта
· краткое предупреждение против обычного возражения язычников, почему Бог только теперь даровал спасение.
II в. - время расцвета христианской апологетики. Разумеется, апологетические произведения писались и раньше, и позднее, но именно в это время жанр апологии был преобладающим. Причина этого заключается в том, что к II в. христианское благовестие распространилось практически на весь тогдашний обитаемый “мир” - ойкумену (греч. oikoumevnh - “обитаемая земля”), - что по-славянски называлось словом въселеннаiа - svet. Так исполнились слова Господа, сказанные Им своим апостолам: вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый, и будете Мне свидетелями (mavrtureÇ) в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли (kaiv evwÇ escavtou thÇ ghÇ) (Дн. 1, 8) - даже до последнихъ земли.
Почему же распространение христианства вызывало реакцию отторжения со стороны языческого мира. Причин тому - множество, и мы можем перечислить лишь наиболее значимые из них:
Ø Прежде всего, христианство не принималось языческим государством; причины этого были следующие:
а) христиане отказываются приносить жертвы императору, следовательно они повинны в измене,
б) христиане отвергают почитание всех признанных богов и издеваются над ними, следовательно, они повинны в оскорблении святыни,
в) голод, войны, землетрясения, - проявление божьего гнева на человечество, которое терпит в своей среде нечестивцев - христиан.
Ø Христианство не признавалось образованными язычниками, ибо
а) евангельская история полна противоречий,
б) христианское учение не может быть признано и оправдано разумом, особенно несостоятельно учение о божественности Христа, о совершенном им спасении, о воскресении мертвых,
в) христиане - народ темный и невежественный.
Ø Наконец, отторгалось христианство и пролетариями (ст. лат. proles - “потомство”, proletarius- гражданин, не плативший подати, но обязанный нести рекрутские повинности), или, как мы сейчас говорим, простолюдинами, обвинявшими христиан в
а) безбожии: христиане не имеют храмов и изображений своих богов,
б) безнравственности: христиане устраивают “вечери любви”, на которых вкушают “тело и кровь”, никто из посторонних на эти вечера не допускается,
в) христианство - религия новая, и, следовательно, неистинная.
Ø Наконец, ко всему перечисленному добавлялось и отторжение со стороны иудаизма, отказывавшегося признать притязания христиан на то, чтобы быть истинным народом Божиим, “новым Израилем”.
Задачу защиты христианства от всех этих обвинений и преследовали апологеты. Наиболее известные из них - св. Иустин Философ, Афинагор Афинянин, св. Феофил Антиохийский, св. Мелитон Сардийский, менее известны - Кодрат, Аристид, Татиан, Ермий Философ, Мальтиад, Аполлинарий Иерапольский и др.[1]
Казалось бы, какой интерес, помимо исторического имеют для нас произведения апологетов - предлагаемая ими аргументация сегодня кажется устаревшей - ведь с той поры прошло уже почти 2000 лет. Проблематика, ставшая перед ними тогда. тоже представляется канувшей в прошлое - мир чрезвычайно изменился за эти два тысячелетия. Но в том то все и дело, что все это - лишь на первый взгляд. Актуальность христианской апологетики сегодня обусловлена тем, что мир, в котором мы живем - в значительной степени языческий. Разумеется, языческим он является не в обыденном понимании - не в том смысле. что наши современники поклоняются языческим идолам. Он является языческим в том смысле, как понимает это ап. Павел: язычники - это те, кто “поклоняются и служат твари вместо Творца” (Рим. 1, 25). По меткому замечанию о. Иоанна Мейендорфа, “сегодня все христиане стоят перед вызовом единого и в корне расцерковленного мира. Этому вызову нужно смотреть в лицо, как таковому, как проблеме, нуждающейся в богословском и духовном ответе... Эти явственные факты нашего современного положения совсем не означают, что мы нуждаемся в том, что обычно именуется “новым богословием”, которое порывает с Преданием и преемственностью; но Церкви неоспоримо необходимо, чтобы богословие разрешало сегодняшние вопросы, а не повторяло старые решения старых вопросов. Отцы Каппадокийцы были великими богословами потому, что они сумели сохранить содержание христианского благовестия, когда ему был брошен вызов эллинистическим философским мировоззрением. Без их частичного приятия и частичного отвержения этого мировоззрения - и прежде всего без их понимания его - богословие их было бы бессмысленным. В настоящее время задача состоит не только в том, чтобы остаться верными их мысли, но и в том, чтобы им подражать в их открытости проблемам своего времени”[2]. Поэтому для нас сегодня представляется в высшей степени актуальным понять суть космологических воззрений, христианский апологетов. их отношение к твари, тварному бытию.
Слово тварный в контексте христианской традиции означает “не самобытный”. Сейчас мы порой воспринимаем “тварное” и “материальное” как синонимы, но изначально было не так: само греч. слово “тварь” - ktivsma - происходит от kti?siÇ - “основывание”, “созидание”, “владычествование”. Сотворенный “из ничего” (т. е. не имеющий опоры в самом себе, - см.: 2 Макк. 5, 28) творческим Словом Божиим, мир как бы зажат между двумя безднами, - бездной небытия и бездной божественного бытия[3]. И в пространстве меж этими безднами зияет тот “просвет”, в котором сбывается бытие[4]. Способ бытийствования всей твари обусловлен характером ее отношения к Источнику бытия, к Творцу, - отношением, осуществляемым чрез человека, являющегося как бы посредником между тварным миром и Богом, “ипостасью всего космоса”[5], персонифицирующим мир чрез личное а, значит, - этическое – отношение к личному Богу, изменяющее способ бытия – hqoЗ – всей твари.
Христианские писатели, защищая библейский взгляд на мир, пытались сделать это раскрывая следующие положения[6]:
1. Мир не само-бытен.
2. Мир сотворен Богом во времени из ничего, а не из предсуществующей материи.
3. Будучи целесообразным, мир не может не иметь Устроителя, не может образоваться “случайно”.
Церковные писатели указывают на изменяемость мира как на лучшее свидетельство его сотворенности. “Все, что приведено к бытию из небытия,— говорит св. Кирилл Александрийский,— необходимо подлежит изменениям, а потому имеет начало и устремляется к концу”. По словам св. Иоанна Дамаскина “все созданное — изменчиво, неизменно же — одно только несотворенное”,— “все, существующее по причине рождения, подлежит уничтожению, сообразно с последовательностью, принадлежащею природе... Одно только Божество по своей природе безначально и бесконечно” и, как несотворенное, неизменно. Впрочем, эту мысль против самобытности или безначальности мира в таких же почти выражениях высказывал еще св. Иустин Философ, а также многие церковные писатели IV в.
Далее, против древнеплатонического мнения о том, что Бог образовал мир из вечной, предсуществовавшей. готовой, хотя и бескачественной, материи, церковные писатели в большинстве случаев категорически утверждают и обстоятельно доказывают, что Бог создал из ничего весь мир в его целом, не только по форме, но и по материи,— что метафизически невозможно признавать два начала бытия (Бога и материю),— что существует одно только начало — Бог, приведший мир в бытие из абсолютного небытия. Так, св. Феофил Антиохийский упрекает в самопротиворечии Платона и его последователей, допускающих “безначальность материи, совечной Богу”.
Св. Иустин Мученик, опровергая мысль Платона о безначальности материи, приходит к решительному заключению, что высочайшее начало бытия должно быть единым. Климент Александрийский следуя отчасти платоно-филоновской космологии, говорит. что творение есть “приведение в порядок изначального беспорядка”. Здесь под беспорядком разумеется первобытная материя, созданная из ничего, в ее первоначальном “неустроенном” состоянии (ср. Быт 1, 2). Св. Ириней Лионский ясно выражает общецерковное учение о том, что Бог сотворил все de nihilo, не исключая и материи (ipsam materiam... Deus creavit), так как всемогущество Божие не нуждалось в “подлежащей материи”. У Климента Александрийского находим довольное ясное учение о сотворении мира из ничего, не по форме только, но и по материи, которая, поэтому, не может быть признаваема самобытным началом зла: считать материю и тело злом, это значит, говорит Климент, “поносить все творение Божие” и тайну воплощения от Пресвятой Девы Божественного Логоса.
Из западных церковных писателей первых веков у Тертуллиана, например, учение о творении мира из ничего формулировано не менее ясно и определенно, чем у восточных богословов. В своей полемике против Гермогена Тертуллиан обстоятельно опровергает дуалистическую точку зрения на происхождение мира, доказывая и детально выясняя метафизическую и этическую несообразность признания самобытности материи, хотя бы и нейтральной. На вопрос же о природе и происхождении зла карфагенский богослов, подобно другим христианским писателям, отвечает, что зло не субстанциально, что оно имеет нравственный, а не космический характер, что источник его коренится в свободной воле (libertas voluntatis) и самоопределении (potestas sui arbitrii) разумных существ, в частности — в падении человека per liberum arbitrium. Вообще, сущность своей космологии сам Тертуллиан выражает в следующих словах: “Opera Creatoris utrumque testantur, et bonitatem Ejus, qua bona... et potentiam, qua tanta, et quidem ex nihilo”.
По словам бл. Феодорита, “представлять Бога только образователем мира из готового вещества — это значило бы приравнивать Его творчество к человеческому искусству, которое всегда нуждается в каком-либо материале (веществе)... и не понимать того различия, которое существует между человеком и Богом”. Подобным образом и бл. Августин, прп. Максим Исповедник и св. Иоанн Дамаскин вполне ясно учили, что Бог привел мир в бытие из небытия (“из несущего”) и что в этом, между прочим, состоит бесконечное превосходство Бога-Творца над человеком, который может сделать что-либо только из готового материала, после предварительного обсуждения, напряжения и усилия. В частности, св. Иоанн Дамаскин в своих писаниях повсюду говорит о Едином Начале или Причине всего существующего и о творении мира “из несущего”. “Бог, сотворивший все без изъятия, существует прежде веков и один есть Творец всех веков”; “Он приводит из несущего в бытие и творит все без изъятия, как невидимое, так и видимое... Творит же Он, мысля, а мысль эта, дополняемая Словом и завершаемая Духом, становится делом”. Материю нельзя считать вторым самостоятельным началом бытия, ибо она тоже сотворена Богом, Который и самые первые элементы вещей — стихии — создал “из вещества, прежде не существовавшего”. Эта точка зрения особенно ясно раскрывается св. Иоанн Дамаскиным в "Диалоге против манихеев"; из области космологии она переходит в теологию, сказываясь с одинаковой силой влияния как на первой, так и на последней. На ответ Манихея, что он признает 2 начала бытия — доброе и злое, Православный замечает, что его 2 начала будут безначальны: “Манихей — Каким образом? Православный: — Говоря о 2-х началах, ты начал с числа; но двоица не есть начало; двоица имеет иное начало, именно — единицу, единство. Посему, говоря о начале, ты должен назвать одно начало, чтобы оно (начало) было действительным (совершенным), потому что единица естественно есть начало двоицы. Ведь если 2 начала, то где (будет) первейшее по природе начало, т. е. единица?. Манихей: — Но если ты говоришь о 3-х лицах, то каким образом утверждаешь, что они должны иметь начало от единства? Православный; — Хотя я говорю о 3-х ипостасях, но признаю одно начало. Ведь Отец есть начало Сына и Духа Св.,— не в смысле (не по) времени, но в смысле причины. Хотя Слово и Дух Св.— из Отца, но не после Отца. Подобно тому, как из огня происходит свет, но огонь не предшествует по времени свету,— так как не может быть огня без света, но (самый) огонь есть начало и причина происходящего из него света,— так же точно и Отец есть начало и причина Слова и Духа...— но не Предшествует по времени... Итак, я исповедую единое Начало — Отца, как естественную Слова и Духа. Между тем, ты не говоришь, что из доброго получилось начало злое, или, наоборот, доброе из злого...”. И в своем “Изложении веры” св. Иоанн Дамаскин обстоятельно опровергает древнее мнение платоников, гностиков (сирийских) и манихеев о существовании 2-х начал — доброго и злого — и путем различных диалектических соображений приходит к выводу, что существует “одно начало, свободное от всякого зла”. На естественно возникающий при этом вопрос — откуда же зло в мире? — Дамаскин, подобно другим своим современникам и предшественникам, отвечает, что зло имеет отрицательный характер и есть только отсутствие добра,— что “ничто не зло по природе”,— что зло “не есть сущность” и имеет нравственный, а не субстанциальный характер. Свт. Илья Критский также категорически отрицает вечность и самобытность материи: материя, по его словам, “есть то, что рождается и уничтожается, и образуется”, являясь субстратом вещей. Он опровергает онтологический и космологический дуализм платоников и манихеев: “Подобно Платону и его последователям, считавшим материю и идеи непроисшедшими, и манихеи, признавая 2 начала — доброе и злое, свет и тьму — считают тьму нерожденной, изначальной”. Но зло не имеет субстанциального характера: оно есть “отсутствие добра, подобно тому как тьма — отсутствие света”. Существует только одно начало бытия — Бог — “Творец... Промыслитель... первый Двигатель... и Виновник всего”.
Рекомендация для Вас - Тазовые предлежания плода.
Творение, по мысли церковных писателей, есть внешний и свободно-разумный акт всемогущества Божия и Его благости, а не какой-либо необходимый процесс внутренней эволюции Божества или саморазвития какого-то бессознательного слепого начала (против эманатизма гностиков и манихеев, пантеизма стоиков и проч.). Считать мир эманацией Божественной сущности, это значит — признавать его однородностъ с этой сущностью,— что невозможно. Совершенный и законосообразный Космос необходимо предполагает разумный план мироздания: Бог от вечности созерцал в Своем уме идеальные типы или образы всех существ и вещей, которые и привел, когда Сам восхотел, в бытие силою Своего Слова или мановением Своей всемогущей воли. По словам св. Иоанна Дамаскина, Бог “созерцал вся прежде бытия их, от века замыслив, и все в отдельности происходит в предопределенное время согласно с Его вечною, соединенною с волею, мыслию...”. Это значит, что Божественная воля и мысль, а равно план бытия или образы вещей, долженствовавших быть сотворенными, существуют нераздельно в одном акте Божественного предопределения и осуществляются реально (во времени) в процессе миротворения, согласно с Его Определением или повелением. Христианским писателям чуждо то древнее, усвояемое большей частью Платону, учение о божественных идеях, по которому Бог произвел идеи вне Себя и затем смотрит на них всякий раз, как только имеет намерение что-либо сотворить. Против такого учения об идеях и о миротворении высказываются, кроме св. Иоанна Дамаскина, многие другие писатели того времени. Так, например, свт. Илья Критский говорит о Платоне: “Он первый измыслил... идеи... называя их умопостигаемыми образами чувственных вещей; но мы их считаем и называем творческими логосами, по которым Бог установил все, у Него, а не привзошедшее позже из размышления. Ведь вместе Бог и вместе у Него (с Ним) основания всех вещей, . А Платон полагает их (идеи) вне Бога и говорит, что Бог, взирая на них, как на архетипы, сотворил чувственное бытие”.
Комментируя Слово 32 Григория Богослова, где св. отец особенно много распространяется о гармонии и строгом порядке, которые царят во всей природе, свт. Илья Критский и от себя замечает, что “Вселенная существует и составлена в порядке” и что “самый мир есть и называется космос”, благодаря этому порядку; неизменно и постоянно ночь и день “сменяются и уступают место друг другу...” Искони заложенные Творцом в природу основания пребывают неизменно, почему и называются законами. Существует также связь и гармония между чувственным и умопостигаемым миром.
Для св. Иринея Лионского видимая природа “есть арфа, различные звуки которой производят чудную гармонию: кто очарован прелестью этой гармонии, тот не скажет, что каждый из сих звуков был произведен совокупными силами многих музыкантов, так как... одна и та же рука... играет как на нижних аккордах, так и на самых высоких... Мы тщательно рассматриваем основание и различие вещей и, оставаясь верными закону разума и истины, твердо пребываем в вере в Единого Бога, Который сотворил все вещи”.
Тертуллиан часто повторяет, что мир создан Богом из ничего добрым, что самые свойства Творца (премудрость, благость), как равно и свойства мирового бытия (красота, гармония и проч.), ручаются за то, что физический мир есть “opus bonum”. В 12-й главе своего трактата “О воскресении плоти” Тертуллиан поэтически изображает гармонию и целесообразность мира, вдохновенно рисуя величественную картину последовательной смены дней и ночей, времен года, происхождения и разрушения в природе,— смены, которая в результате ведет все “от смерти к жизни...” Наблюдение явлений в природе не только привело Тертуллиана к мысли о Провидении и дало ему идею для космологического доказательства существования Божественного Промысла, но и позволило сделать отсюда вывод о том, что эти явления (природы) есть “свидетельство воскресения мертвых”: Бог “открыл пред тобою книгу природы... чтобы ты, видя восстановление всех существ, не сомневался в воскресении мертвых...”.
Против идеи о самобытности мира и эпикурейского мнения о случайном его происхождении из сцепления атомов отцы и учители Церкви всегда обычно указывали на гармонию, красоту, целесообразность и строгую закономерности” господствующие в мире и необходимо предполагающие разумную зиждущую и мирообразующую Причину. По учению св. Иоанна Дамаскина, должен существовать художник, все устрояющий и располагающий в порядок, все “создавший и приведший в бытие”. “Небеса” своим величественным видом “поведают славу Божию: замечая их красоту, мы прославляем Творца как прекрасного Художника”. Вообще, Вселенная сотворена изначала прекрасной, “доброй зело”; зло привзошло в мир впоследствии, благодаря свободной воле человека, и потому оно не имеет космического или субстанциального характера.
Однако, сегодня все эти высказывания способны произвести впечатление лишь на людей верующих, люди же неверующие скажут - есть лишь материя и законы, управляющие движением этой материи, а все остальное - пустопорожние рассуждения. И вот для того, чтобы аргументировано ответить таким скептикам, для того. чтобы защитить истинность христианского воззрения на мир, следует во-первых, понять, что же такое та материя и те законы, о которых говорит нам современная наука, и во-вторых, понять, как эта материя и ее законы соотносятся с библейским воззрением на мир[7]. Итак, первый апологетический вопрос - вопрос о природе мира, - и тесно связанный с ним вопрос о месте человека в мире. По словам свт. Ильи Критского подобно тому, “как больные глазами видят солнце в воде, так и мы, не будучи в состоянии непосредственно смотреть в лицо Бога … как в некотором зеркале усматриваем Его в творениях”[8]. Как подчеркивает известный современный католический богослов Стенли Яки, “нет ничего более решающего по своему значению, чем книга Бытия и ее первая глава. Четыреста лет назад кардинал Беллармин сделал тонкое замечание в своей известной книге De conlroversiis, что временная последовательность ересей повторяет тематическую последовательность догм, формулируемых в символах веры. Цитируя это замечание Беллармина в своем очерке, посвященном толкованиям св. Отцов на Шестоднев, о. Конгар обратил внимание на решающий пункт: на сегодняшний день главная ересь - это практическое отрицание вечной жизни, к которой секуляризованный мир в его решимости не видеть ничего сверхъестественного, совершенно равнодушен. О. Конгар также заметил, что нельзя защищать веру в вечную жизнь, центром которой является вера в бессмертие души, не защищая веру в то, что все сотворено. Это последнее утверждение тоже звучит как вызов в наш век поклонения природе. Однако никакое богословское обоснование сотворенности всего невозможно без защиты Шестоднева. В свою очередь, его ни при каких обстоятельствах нельзя защищать как космогенезис, с какими бы то ни было ссылками, прямыми или косвенными, на науку. Его подлинный библейский смысл может быть полностью раскрыт человеческим разумом, ибо, как говорит нам Шестоднев, человек сотворен по образу Всемогущего Бога”[9].
