Концептуализм
Третья разновидность поэтических текстов постмодерна – концептуалистские. Концептуализм имеет дело с концептами, общими идеями как материалом искусства, и ставит вопрос о равноправии или даже приоритете концепции перед реализацией. Концептуалист стремится раздвинуть границы искусства и приходит к выводу, что произведением искусства может быть не обязательно материальный объект, но и жест, поступок, деяние. Художественное поведение, сравнительно с текстом, выходит в концептуализме на первый план. Если использовать выражение Пригова, «нынче текст умирает в художнике». Применительно к литературному концептуализму, это предполагает выход за пределы текста в сферу его функционирования, где на основе разыгрывания текста, его представления, комментирования создаётся концептуалистское произведение. В русской литературе концептуалистские произведения создаются обычно на основе децентрированных художественных и чаще всего, как показала практика, на основе соц-артовских. Последние, то есть соц-арт, рассматриваются как своеобразные либретто концептуалистских постановок, как записи проектов. Лев Рубинштейн говорит: «Мне кажется, что аутентичный, то есть объёмный вариант моего текста примерно так же соотносится с плоским вариантом, как оркестровая партитура с переложением для двух инструментов». Пригов отмечает растворение текста в ситуации и жесте. Основные типы концептуалистских игр – акции, перформансы, хэппенинги.
Акция в данном значении, по Максу Фраю, – это художественное действие, направленное на художественные же цели. У Айзенберга акция – не обязательно действие («может быть, я сон хочу изобразить»), а создаваемая ситуация, реализация определённого проекта. Адекватное восприятие этого проекта в силу его новизны порою требует его комментирования, что и осуществляет автор во время акции. Многие незнакомые с теорией постмодернизма читают «Советские тексты» Пригова впрямую, не учитывая их пародийного характера. С другой стороны, по голосу Пригова, когда он читал свои тексты, было понятно, что он иронизирует. Стоит отметить, что в разных ситуациях один и тот же текст может получать совершенно различное воплощение. Одна из причин – настроение автора, может быть подавлен чем-то или взбудоражен, от реакции аудитории. Концептуалистское произведение никогда не является стабильным и статичным, оно всегда процессуально, в отличие от соц-артовского текста, на котором оно основано. Отсюда и характеристика Некрасовым концептуализма как «искусства ситуации».
Перформанс: Айзенберг характеризует перформанс как акцию-постановку с участием зрителей, имеющую цель создания атмосферы сопереживания у участников. У Макса Фрая перформанс – это представление с более-менее чётким сценарием, и хотя это не театр в полном смысле слова, участники перформанса, как и драматические актёры, заранее знают, с чего начнут и, хотя бы примерно, в какой последовательности будут осуществлять игру со зрителем.
Хэппенинг, в определении Галковского, – бесфабульная импровизация, носящая театрализованный характер и вовлекающая в своё действо окружающих зрителей. У Макса Фрая хэппенинг – это художественное событие, лишённое и драматургии, и даже цели. «Здесь о сценарии и речи не идёт, никто из участников не может знать заранее... всё абсолютно непредсказуемо».
В момент зарождения концептуализма, в 1970-е, наиболее популярным были акции, в которых может быть заимствовано небольшое количество людей, такое, как маленькая литературная группа. В годы гласности акции по-прежнему проводятся, не она первый план выходят постановочные акции – перформансы. По разным причинам хэппенинги в России по-настоящему не прижились.
Если говорить о художественной стороне, можно вести речь об акциях и перформансах. «Как начнёшь бесфабульно и неорганизованно проводить... Не совсем публика готова». В США популярны, напротив, хэппенинги.
Первым получил известность так называемый московский концептуализм. Совпадение таково, что зачинателями русского концептуализма выступили те же авторы, у которых впервые встречаем децентрированные тексты: Всеволод Некрасов, Лев Рубинштейн, Дмитрий Александрович Пригов. В дальнейшем с ходом времени к ним прибавились Арабов, Друк, Искренко, Кибиров, Сухотин и некоторые другие.
Вот как описывает одну из акций, проведённых им ещё в 1970-е годы, художник и поэт Андрей Монастырский. Он пригласил к себе домой группу художников, 8 человек, и зачитал им 8 стихотворений по одному. Своеобразное задание было таково: он читает, а каждый создаёт на основании своих ассоциаций визуальный образ. После акции сразу выясняется, как многогранно можно трактовать произведение. Это тренировка воображения для художников и отклик для создателя.
Акция Всеволода Некрасова в 2002 в Тюменском художественном музее во время проведения конференции «Постмодернизм: Pro et Contra». C собой Некрасов привёз множество картин андеграундных художников, в основном лианозовцев. (У них принято было на день рождения каждому дарить стихи и картины, так что образовывались личные коллекции. Эти картины сейчас стоят значительных денег.) Картины заняли три зала, что было заранее согласовано с администрацией музея. Между картинами были развешаны его стихи, каждое – в отдельной рамке и под стеклом. Были подобраны стихи нетрадиционного типа, со сносками, в нетрадиционой графической форме. С одной стороны, они уравнивались в правах с картинами, с другой стороны, возвращались в родной художественный контекст. Люди проникались атмосферой, в которой жил и творил Некрасов.
Рекомендуемые материалы
Некрасовские стихи без чтения глазами понять невозможно, так как он экспериментировал с графикой.
После того как всё было осмотрено, посетители собрались в центре одного из залов, и Некрасов, как бы затерявшись в толпе, в непритязательной одежде, начал свои стихи читать. И именно авторское чтение много прояснило в развешанных по залу стихах. По окончании авторского чтения было предложено опять вернуться к картинам. И получилось так, что человек мог синтезировать услышанное от автора и видимое глазами. Такая форма акции была организована поэтом, чтобы помочь потенциальному читателю лучше разобраться в его поэзии.
Как перформер больше всех прославился Пригов, может быть, потому, что проведение перформансов требует чисто актёрского дарования, которое у Пригова, несомненно, было (более 10 лет главный режиссёр студенческого театра МГУ). В частности, в апреле 2001 Пригов приезжал в Минск и давал перформанс в университете. Суть его перформанса в БГУ, в который он пытался вовлечь присутствующих, была в знакомстве аудитории с его стихами. С одной стороны, он читал, играл свои стихи, и, с другой стороны, параллельно, комментировал, прояснял, чем он занимается в литературе, какова его цель. Он рассказал о том, что выступает с индивидуальными авторскими перформансами и с саунд-перформансами (совместными с музыкантами). «Я всегда писал от лица имиджа». Он подчеркнул, что наибольшую известность приобрёл его имидж гиперсоветского поэта, тогда как у него есть книги стихов от лица китайского поэта, поэта-гомосексуалиста, женщины-поэта и др. Различные имиджи выступают у Пригова в роли актёров, а сам он – режиссёра. Рассказывая об имидже гиперсоветского поэта, он читал «Апофеоз милицанера».
Объединяет все без исключения имиджи образ самого автора, главная цель смены этих имиджей и пародирования их – развенчание самого культа писателя-идеолога, которым, как правило, выступал официальный советский автор. Писатель-дидактор, писатель – учитель жизни, который будто бы обладает истиной в последней инстанции. У Пригова, несомненно, есть и певческие способности и дарования, которые он тоже продемонстрировал.
Когда Пригов рассказывал, как проводится операция «конвертации», то обратился к тексту «Евгения Онегина»:
«На машинке я сделал распечатку ЕО, но лермонтизировал её, то есть заменил все эпитеты на безумный и неземной. Потом компьютерным переводом перевёл на английский, с английского на французский, с французского на русский. От текста ничего не осталось».
Обратите внимание на лекцию "6. Развитие библиотековедения".
Тем самым Пригов показал, как сильно меняет произведение неадекватный перевод и неадекватная интерпретация. Он раскрыл версионный характер любого, даже качественного перевода. Поскольку он вовлекал людей в перформанс, то поступало много вопросов.
«Чем занимается литература помимо эстетических устремлений?» – «Сначала литература – составная часть ритуальных действий. Её функция магическая. Следующая функция литературы – мифологическая. Её цель – воспроизведение норм социума, живущего по цикличному времени. Следующая – эстетическая. Это время развитого буржуазного общества, функция социальной стратификации общества: каждый слой имеет свою эстетику. Эти функции встраивались друг в друга... Для нашего времени характерна мультикультурность, в которой все дискурсы равны...»
«Только в условиях глобализма мир может быть мультикультурным, в отсутствие больших утопий, в отсутствие больших империй. Цель литературы – освоение всё время меняющегося мира, это как бы пособие по овладению миром».
Создаются и коллективные концептуалистские произведения. Наибольшую известность в этом отношении получила ленинградская группа митьков – последователей Мити Шагина. Из числа литераторов в неё входил Владимир Шинкарёв, автор книги «Митьки». Коллективное концептуалистское творение «Сообщество юродивых». Стандартизированные формы существования митьки заменяют своеобразным карнавалом, в который превращают и собственную жизнь. Они создавали и бумажные тексты в традиции соц-арта, а в концептуалистской деятельности переносили их в жизнь. Архетип митька восходит к образам фольклорного Емели, лежащего на печи и мечтающего, чтобы всё произошло само собой, а также к образу щедринских глуповцев. Этот архетип получает современное наполнение. Клоунские маски митьков пародируют образ простого советского человека, созданный официальным искусством. Благодаря осуществляемому пародированию высмеивается социальный идиотизм и разные национальные пороки, укрепившиеся за годы советской власти. Этой цели служит, во-первых, внешний вид митьков (ватники, тельняшки, патриархальные бороды лопатой), во-вторых, особый ритуал определяет отношения митьков между собой и с другими людьми. Чаще всего это гротескная буффонада. «При встрече даже с малознакомыми людьми для митька обязателен троекратный поцелуй». Таким образом пародируется показная русскость, скомпрометированная показными любызаниями по телевизору. Один митёк, войдя к другому, изображает изумление и радость, от которой буквально падает в обморок.
Много сленга. Словарь митьков нарочито убог, сокращён.
Митьки получили известность с большим опозданием, в 1990-е годы.
