Смысл философии в контексте общей ситуации современности

ТЕМА ПЕРВАЯ

     Смысл философии в контексте общей ситуации современности

      Проблематика и основной вопрос современной  философии. Философский дискурс современности.  Философия как раз-мышление. Методы философского размышления: критический метод философии и критическая природа мышления;  диалектический метод;  герменевтика мысли; феноменологические основания философского метода. Модусы философии  (Философия как/и ...): Мудрость;  Aletheia; Теория; Искусство; Вера; Философия как поиск смысла бытия, единства и   целостности мира; Философия как проявление чистого сознания,   как духовная работа; Философия как рефлексия; Философия как призвание и профессия.

 ПРОБЛЕМАТИКА И ОСНОВНОЙ ВОПРОС

 СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФИИ

У человека, призванного к интеллектуальному труду нет выбора: философствовать или нет, – он может только критически или нет отнестись к опыту собственной мысли, т.е. своему интеллектуальному опыту. Задача философии, поэтому состоит только в том, чтобы поднять этот спонтанный опыт мысли на уровень критического осмысления (рефлексии). При этом в область рефлексии попадают как формы (категории) мышления, так и основные проблемы той эпохи, которой принадлежит данная мыслящая личность.   

Со времен немецкой классики философия полагает себя  в  качестве  «духовной  квинтэссенции  эпохи» или как «современная ей эпоха, постигнутая в мышлении» (Гегель).  Эту позицию  философия сохранила до сегодняшнего дня и отсюда понятно,  что вопрос (или вопросы) действительно  волнующий  все  интеллектуально  передовое, современное  человечество  это  и  есть основной философский вопрос эпохи.  Будет излишним самомнением считать,  будто  «наши» вопросы являются  обязательными  для всех времен и народов.  Да, существуют «вечные» философские темы и проблемы:  что есть истина,  добро,  красота и др., но,  во-первых, в строгом смысле эти проблемы не являются общими и обязательными для всех (в  истории легко обнаружить  философов,  которые  данных проблем как раз не касаются) и, во-вторых, чрезвычайно важна постановка (формулировка)  вопроса.  И именно формулировка основного вопроса меняется от эпохи к эпохе.

Почему у философии обязательно должен быть «основной вопрос»? Многие, в том числе и сами философы, оспорили бы его необходимость, имея в виду опыт несистематического и антииерархического философствования, достаточно характерного для современности[1].

Рекомендуемые материалы

Но даже при отсутствии системы и иерархии постановки вопросов любой мыслитель[2] имеет единое (хочет он того или нет) поле мысли. Основной вопрос или идея это и есть то, что образует единое эпистемологическое поле [3] данной философии.

Основной философский вопрос является предельным основанием мышления, откуда и вырастает неопределенность его формулировки. Ибо предельное  остается  законченно  невыразимым  – невыразимым пределом стремления человеческой мысли. Возможны приближенные и неопределенные формулировки. Такой формулировкой, например, будет вопрос: «Что есть Бытие?»  Но в действительности мы спрашиваем о тайне бытия и именно эта «онтология тайны»  дает направление мысли, но не указывает на её предмет. Вот почему философские вопросы только внешне напоминают обычные  или те, которые ставит наука.

Тайна философского вопрошания – двустороння:  это тайна того,  о чем спрашивается и тайна того,  кто вынужден  спрашивать. Тайна позитивна. Это не черта нашего незнания, но свойство незавершенности, неопределенности как Бытия, так  и самого человека.

Можно, впрочем, указать на общую, но формальную особенность философского  вопрошания.  Главное  не то,  о чем спрашивается – важно КАК.

Во-первых, всякий  философский  вопрос  охватывает всю философскую проблематику в целом.  (Поэтому нельзя рассмотреть  одну философскую проблему,  а философские вопросы, посвященные отдельным проблемам всегда имеют в виду другие и предполагают, что  спрашивающий ориентируется в «других».) В силу этой особенности, философия является как гарантом единства как культуры, так  и целостности  рефлексивной (мыслящей) личности.

Во-вторых, всякий философский вопрос может быть задан только так, что  спрашивающий сам подпадает под него.  С этим связано то обстоятельство, что философия всегда теснейшим образом была связана с проблемой человека[4].

Данным формальным  условиям: исходить из целого и вовлекать в это целое человека, –  отвечает идущая от Канта традиция ставить философские вопросы в виде: «Как это возможно?» или («Каковы  условия  возможности?»:  как возможно познание,  как возможно добро, как возможна мысль и пр.) Эта форма вопрошания опять-таки  исходит из основного кантовского допущения,  что условия возможности того,  о чем спрашивается  те же самые, что и условия возможности спрашивания (спрашивающего).

О возможности чего вопрошает современность?

*  Специфика   современной практической и духовной ситуации человечества состоит в том, что оно (мы) находится в ситуации творения и интенсивного преобразования мира. При этом независимо от того, насколько отдельный индивид приобщен к творческой деятельности – изменения в социальной,  культурной, технической среде  настолько опережают темп физической жизни, что каждого ставит перед необходимостью самоопределения в условиях своего собственного или чужого новаторства. В этом  динамическом разрыве жизни и оформляется  основная область рефлексии современного человечества – проблема возможности творчества, его необходимости и риска, в который оно вовлекает человека. Этот  вопрос  задает  особую остроту и вопросу о природе философствования, совершенно иначе, чем в классическую эпоху,  определяет тематическую  структуру  философского знания.

*  Ситуация непрерывных инноваций в науке, искусстве, технике  составляет основную проблему современной культуры,  которая, можно сказать,  сосредоточена на новизне и,  как таковая, задает каждому человеку более высокую «планку» жизни. Как никогда раньше о человеке можно сказать, что это есть «зверь, алчущий нового» (по выражению М. Шелера). Вот почему основной вопрос современной философии является  и  основным  вопросом философии культуры.

*  Как должен быть устроен мир, чтобы в нем могло иметь место  человеческое  произведение (творение)?  В чем онтологический смысл творчества?  Эти вопросы составляют сердцевину современной философской  онтологии (учения о бытии),  превращают онтологию в основу всей  тематической  структуры  философской  проблематики.

*  Предположение  о том, что Мир допускает творение (или более нейтрально – конструктивное преобразование) – вносит существенные  изменения  в  научную картину мира и в характер самих научных теорий:  такова идея историзма в физической картине мира, антропный принцип в современной космологии (астрофизике),  с этим же связана научная проблематика, касающаяся  понятия информации и её роли как составляющей мироздания и др.

*  Идея жизни как творчества переносит акцент в проблематике человека с вопросов о  наличном бытии («Что есть человек?» «Что есть долг,  сознание, разум?» – именно в такой форме ставились вопросы в классической философии) на динамический  континуум  жизнедеятельности,  как последовательности событий (произведений). Эта переориентация делает возможным  появление  философской  антропологии как целостного учения о человеке.  Позиция  жизни  единственная,  которая  позволяет  тематически оформить проблему человека, увидеть его во всем многообразии проявлений.

*  Современное  понимание социальной жизни проникнуто идеями динамизма и отсюда острота проблематики прогресса,  заботы о будущем  человечества.  Этим же пониманием определяется внимание к кризисным явлениям цивилизации.  Исследование смысловых, динамических разрывов социального бытия, таким образом, образует главное содержание современной социальной философии, фундаментализирует  историческое  видение  социальных событий (отсюда значение философии истории в тематической структуре философского знания).

*  Нигде человек и человечество не выступают столь своевольно,  как в ситуации,  когда он преследует свои новаторские цели. Типичность ситуации «навязывания воли» (будь то другому человеку или природе) обуславливает тематическое звучание философии власти.  И в свете этих же новаторских устремлений совершенно иначе, чем для традиционного общества,  предстает вся метафизика (философия) труда и хозяйства.  Это раньше человек мог оправдать свой труд заботой о хлебе насущном – сегодня нужны иные  «оправдания» погоне человека за благами.

*  Это раньше можно было понимать научное познание как отражение (открытие) того, что есть. Сегодня научное познание видится, прежде всего, как культурно-историческая  конструктивная  деятельность, связанная с созданием теоретических моделей или конструктивных теоретических объектов.  Такова тематическая  область современной философии науки.

*  Наверное, самым существенным для современной философии является её внимание к Языку,  конструктивная природа которого служит для современных философов  путеводной нитью раскрытия, как тайны Бытия,  так  и созидательных способностей человека.  Герменевтика, аналитическая философия, структурализм, психоанализ – рассматривают  Язык (сопряженные с ним бытие смысла и значения) как центральную тему всей философии вообще.

В свете вышеобрисованной тематической структуры современного философского знания,  организованной основным вопросом, легче обнаружить инвариантную составляющую всякого философствования, коей является аналитика опыта сознательной жизни.

     ФИЛОСОФСКИЙ ДИСКУРС СОВРЕМЕННОСТИ

Когда человек оказался в ситуации творения, когда новаторство стало необходимым условием человеческого бытия, то первое, что обнаруживается – отсутствие ясного основания (сущности) для его жизни. Человек обнаруживает свою заброшенность (по выражению  экзистенциализма). На это и возможны  две интеллектуальные реакции: либо развернутая критика традиционных основ человеческого бытия, либо поиск и анализ новых возможных оснований жизни.

Дело философии как культуры критического разума всегда состояло и состоит в решении этих двух задач (критика своих собственных оснований и поиск новых возможностей), но своеобразие современной эпохи порождает особенный философский дискурс[5], т.е. особенный философский язык, соответствующий способ развертывания мысли и способ аргументации.

Принципиальной особенностью классической метафизики является явное или неявное удвоение мира на мир вещей и «поту-сторонний» мир идей.  Такое видение мира восходит к  платоновской парадигме, и в явной форме было присуще  идеалистической  линии в европейской философии.  В неявной форме подобное удвоение мира было характерно и для материализма, для которого идеальный мир сознания также оказывался «по ту сторону вещей», хотя нельзя не признать, что материализм всегда питался пафосом преодолении антиномии двух миров.

Классическая (новоевропейская) философская традиция, родоначальником которой можно считать Декарта, исходила из допущения наличия Высшего Закона, Принципа или Порядка (в данном случае не важно, является ли этот Закон божественным или законом природы), которому человеческий разум может только соответствовать или не соответствовать в зависимости от рационалистических или иррационалистических ориентаций мыслителя. Высший объективный закон выполнял роль устойчивого основания человеческого бытия. На апелляции к этому основанию строилась как философская аргументация, так и соответствующие социальные и культурные проекты. Логическое движение от общего к частному вместе с полаганием иерархической смысловой непрерывности такого движения определяли ясность философского языка. Формула классического мышления (философии): «частное (индивидуальное) есть явление или выражение общего (сущности или закона)».

Современная пост-классическая философия сняла запрет на «философствование примерами», придавая им аргументативную силу феноменологических образцов, в которых символически представлена целостность всего мира. Таким образцом может выступать человек (человеческая жизнь),  язык,  слово или художественный образ.  

Важно иметь в виду, что классическая философская проблематика, как и ее язык, были теснейшим образом связаны с проблематикой и языком классической науки – естествознанием. Как правило, выдающиеся  ученые были и выдающимися философами, а философы имели непосредственное отношение к научным исследования в области естествознания. Опыт ученого естествоиспытателя (именно с точки зрения его собственного понимания) трудно назвать творческим[6]. Это опыт постижения или отражения объективных законов природы.

Положение начинает меняться после того, как в поле внимания философии попадает гуманитарное знание (научное знание о человеке – психология и научно-историческое, индивидуализирущее знание), затем литературно-поэтический опыт и даже духовно значимый опыт безумия[7]. По мере освоения этих духовных регионов менялась и философская проблематика и способ выражения мыслей (дискурс). И до сегодняшнего дня философия продолжает осваивать новаторский опыт мысли – вплоть до выхода за ее пределы[8].

Таким образом, в тот момент, когда человечество обнаружило себя в состоянии творческой заброшенности, все изменилось. Для разума возникла неклассическая ситуация[9].

Предметом философского анализа эта ситуация стала сравнительно недавно. Хотя косвенным образом она с необходимостью затрагивалась каждым современным мыслителем (начиная с конца Х1Х века), но непосредственно открывает тему «условий познания в наиболее развитых обществах» Ж.-Ф. Лиотар в своей работе «Постсовременное состояние» (1979). Понимая и показывая, что современное общество не может базироваться на прежних основаниях (на классическом способе легитимизации идей), Лиотар поднимает главный вопрос: «Каковы могут быть законные основания (легитимность) тех или иных  идей и основанных на них социальных практик в постсовременном обществе?» Ответ автора состоит в том, что необходимо покровительствовать временному договору разноголосия (паралогии) тех языковых игр, из ткани которых состоит постсовременное общество.

После выхода работы Лиотара, то направление современной философии, которые пытается схватить разум или со-знание на его границах, а то и постигнуть «мысль за пределами самой мысли» (Ж. Батай) обозначают как философию постмодерна. Своими корнями эта философия уходит в психоаналитическую проблематику бессознательного и в сферу Желания («философия жизни»), где и пытается найти парадоксальные основания творческой  деятельности разума.

Другое направление современного философского дискурса можно обозначить как «постметафизическое». Его представители (Ю. Хабермас, К.-О. Апель и др.), равно как и постмодернизм, критически относятся  к  культуре модерна и парадигме новоевропейской философии, отвергают, характерное для последней, жесткое расчленение мира на объект и субъект, душу и тело, бытие и мышление, внутреннее и внешнее; раскрывают кризис пафоса субъективности и опасности, связанные с тотализирующими тенденциями идеи закона, знания и опредмечивающей логики. Они, однако, не склонны отказываться от идеи Разума, видя основания его деятельности в коммуникативной рациональности.

Защита идеи разума и критика такого философского дискурса, который в качестве стиля избрал «стремление выговорить Другого посредством изнурения смысла», развернута в работе Ю. Хабермаса «Философский дискурс современности» (1985).

В целом для постметафизической линии в философии характерен такой способ категориального расчленения мира, чтобы не нарушалось первичное онтологическое единство бытия и мышления. Каждая категория при этом не является объективной или субъективной в классическом смысле, но представляет собой форму тождества того и другого. Например: понимание, в отличие от прежней субъективистской трактовки, это не столько форма субъективного состояния, сколько способ человеческого бытия (Хайдеггер).

Именно Хайдеггера можно считать родоначальником постметафизической парадигмы в философии. И хотя он сам еще не полагал коммуникативность «ускользающим» основанием разума, но его идея понимающего бытия человека целиком лежит в этом русле. С другой стороны, коммуникативную трактовку человеческой экзистенции дал К. Ясперс, хотя и он еще не осмысливал основополагающий характер идеи коммуникации для крушения новоевропейской метафизики.

Наличие двух направлений в философском дискурсе современности, их взаимокритика есть важное условие того, «чтобы мобилизовать и повысить нашу критическую способность» [10]. Нам нет необходимости делать абсолютный выбор между ними и, прежде всего, потому, что у каждого направления имеется своё поле мысли, на которое, как правило, не претендует другое.

ФИЛОСОФИЯ КАК РАЗ-МЫШЛЕНИЕ

В древней  и классической философии основной акцент делался на ее самоопределении как особого рода познании: познании Всеобщего, Единого, Абсолютного. Современная философия (в горизонте своих задач) делает ударение на самом процессе философствования, рассматривая этот процесс как собственную черту человеческого разума или сознания, соответствующую трансцендентной[11] (выходящей за пределы наличного бытия) природе человека. Поэтому вопрос о сущности философии совпадает с вопросом о сущности человека. В хайдеггеровской формулировке - философия это есть основное со-бытие человеческого при-сутствия [12], т.е. философствуя человек находится при сути Бытия, «отбрасывается к самому себе» (К. Ясперс)[13]

Философствует всякий нормальный человек[14], но в отличие от профессионального философа, он не философствует в «чистом виде». Вот почему обучение философии, помимо прочего, призвано и способствует умению философствовать более последовательно,  что означает, по словам Гегеля, научиться находиться в  сфере «чистого мышления».

Как заметил еще Аристотель: «философия начинается с удивления». Полагание «дивности » мира выражается в задавании особых «детских» вопросов типа: «почему светит солнце?» Такого рода вопросы это только наивная форма предельного философского вопроса: «Почему нечто есть, а не наоборот не есть?» (Легко уловить, что детский вопрос о солнце отсылает нас к миру в целом. По кантовски он бы звучал так: «Как должен быть устроен мир, чтобы в нем были условия возможности для светящегося солнца?»)

Понимание философии как всеобщей модальности (т.е.способности) мышления в общем и целом соответствует креативному[15] (т.е.творческому) опыту (опыту порождения собственных мыслей) каждого человека и опыту современной профессиональной философии. Дальнейшая задача определения будет состоять в том, чтобы раскрыть содержание этой модальности.

Вот несколько типичных для современности «определений» философии и ее задач, в которых характерно то, что они порывают с классическим пониманием философии как рода познания (или как рода науки).

Философия есть:

*  вопрошание (М. Хайдеггер)

*  сам процесс философствования (К. Ясперс)

*  сознание «вслух» (М. Мамардашвили)

*  поиск единства и целостности Мира (Х. Ортега-и-Гассет)

*  тоска повсюду быть дома (Новалис)

*  конкретная рефлексия, опосредованная всем универсумом                знаков (П. Рикер)

*  философия не является одной из наук, ее цель – логическое          прояснение мыслей  (Л. Витгенштейн)  и т.д.

А в целом – сколько философов – столько и формулировок. В круге ограниченных и специфичных задач пропедевтики можно осуществить условный выбор, что мы будем далее понимать под философией. Этот выбор диктуется тем, насколько данное определение позволяет эксплицировать (развернуть, логически последовательно вывести) всю философскую проблематику.

В этом курсе мы опробуем на возможность экспликации понимание  философии  как РАЗ-МЫШЛЕНИЯ («дефицированнное размышление»: дефис, который часто встречается в современных философских текстах, выступает как оператор, указывающий на необходимость вникнуть в смысловую структуру слова в противопоставлении той предметности или вещности, которую оно обозначает). Иными словами идея «размышления» обозначает развертывание мысли из себя самой.

Если позволительно говорить о новации, которую автор хочет больше методически подчеркнуть, чем внести в «определение» философии (последнее уже сделано и без него), то оно состоит в систематическом обосновании того, что вся философская культура состоит в развитии изначальной способности каждого человека.  Как бы сверхзадача курса – не ввести новое знание, а дать возможность узнать или открыть в себе данную черту его разума. «Я стремился не к тому, чтобы изложить свои мысли, а помочь тебе высвободить из тумана неопределенности  то, что думаешь ты сам» .[1]

Итак, каждый человек обладает в большей или меньшей степени способностью к  раз-мышлению. Вопрос теперь состоит в следующем. Существует ли логика развертывания мысли из себя самой? И поскольку положительный ответ предполагается, то эта логика и есть основание философской культуры мышления.

Способность к развертыванию мысли из себя самой есть только выраженная способность человеческого сознания. Эта способность может быть отчетливо выражена, но в поле сознания никогда отдельно от других способностей не существует. Мысль всегда существует  вместе с чувством, волей и верой (состоянием причастности чему-либо). Всякий акт мысли как таковой разворачивает себя в отношении к этим другим инстанциям сознания. По отношению к чувству, воле и вере мысль выполняет конструктивную роль. Она конструирует сознание себя в отношении веры как части какой-либо целостности (это и есть понимание); вычленяет субъекта сознания (инстанцию Эго) в отношении к чувству; конструктивно разделяет целостность мира на составные части (вещи) в отношении к воле.

Таким образом, акт сознания (мысль) представляет собой единство рассуждения, переживания (воображения), понимания и размышления. Каждый из этих модусов мысли имеет свой закономерный порядок: порядок суждения определяется устройством вещей (это наглядно видно, когда мы стоим перед необходимостью описать какую-либо вещь); на страже этого порядка находится такая дисциплина как формальная логика, а позитивная наука есть институализированное выражение человеческой способности к суждению (обратим внимание на то, что «суждение» от слова «судить»). Порядок переживания имеет свою собственную логику – логику чувства, которая институционально представлена в сфере искусства (мы наглядно сталкиваемся с этой логикой, когда вынуждены выразить словами или другими символами свое переживание – именно выразить, а не описать). Понимание – составляет внутреннее условие любого общения, представляет собой интуитивное сознание причастности чему-либо. Логика размышления – это собственная внутренняя логика мысли или разума.

В зрелой античной философии уже была установлена иерархия познавательных способностей. Платон и Аристотель различали способность познания умопостигаемых предметов – ум (греч. Нус. Стоит обратить внимание, что слова «разУм», «наУка», «Учение» имеют тот же корень «У»);  рассудок  (греч. Дианойа) – дискурсивная способность связывать образы-эйдосы по логическим правилам. Рассудок выражается в способности суждения. Кроме того, следует выделить смутное постижение преходящих вещей мнением  (греч. Докса) и «уподобление» - представление. В целом различение разума и рассудка является обязательной для всей европейской философской традиции. Это различение в особенности укрепил Кант («Критика чистого разума», «Критика способности суждения»).

Логика развертывания мысли из себя самой (из смысла) опирается на особенность разумного видения всякой вещи. Эта особенность (особенность относительно нерефлексивного психического видения[17]) состоит в том, что мы видим не только вещную ткань предмета (говоря словами Хайдеггера, «вещность вещи»), но мы одновременно понимаем поле возможностей вещи, её принадлежность какому-то целому. Иными словами, разумно (осознанно) мы видим тогда и только тогда, когда видим не только то, что есть, но и то, что может быть (то, чем эта вещь может быть, как её еще можно использовать). Так, мы наверняка знаем, созерцая «этот стол», что он есть нечто большее чем «этот»: он и представитель класса столов (соответствует определенному понятию) и может быть использован самым различным образом.

Способность видеть вещь в поле её возможностей (которые предоставлены ей принадлежностью к какому-то целостному  континууму бытия) определяет и нашу свободу от вещи. Ведь если вещь воспринимается только так как она есть (на уровне чувственного восприятия и только), то индивид оказывается в зависимости от своей вещной среды, он сравнивается с животным, которое не знает, ни что оно знает, ни что оно знает.

В то же время мы понимаем различие, которое имеется между вещью (сущим) и её возможностями, и именно это понимание, сосредоточенность на данном различии как проблеме, составляют особенность современной эпистемы (т.е. способа категориального расчленения мира, который исторически меняется). В предшествующих эпистемах различие между сущим и сферой его возможностей не имело четкого рефлексивного выражения, иными словами, было слабо тематизировано. Основное категориальное расчленение проходило в других «местах»: между вещью и идеей, между вещью и сущностью, между природой и духом. Другими словами, там, где ранее виделась непрерывность, мы видим разрыв. А видим  мы  эти  разрывы, прежде всего, потому, что вынуждены жить в них.

Мы живем в разрыве между тем,  что есть в природе и изменениями, которые можем в неё внести (путем инноваций и вовлечения в хозяйственный оборот) - такова суть экологической  проблематики; мы живем в перспективе вариантов собственной жизни и необходимости собственного выбора - чего почти не допускало традиционное общество. В целом, мы находимся в ситуации, когда не столько нужда принуждает к действиям, сколько будущее (во всей своей виртуальности) влечет нас.

В неявной форме разумное видение вещи есть подведение её под вопрос: как она возможна? Вопрошание действительно есть исходная и главная форма раз-мышления. Никакая другая форма выражения мысли столь явно не опирается на себя самое, не вырастает из своего собственного содержания (смысла). Действительный вопрос есть парадоксальное знание о незнании и вырастает из этого рефлексивного незнания[18]. В вопрошании мысль самым наглядным образом разворачивается из себя самой. Это означает, что своим рождением мысль обязана не воспринимаемому предмету, а субъекту как носителю смысла.

Вопрос – главная, но не единственная фигура раз-мышления. Более общей формой является внутренняя логика Языка. Многие философы отмечали, что философия есть особая языковая практика, где высказывания направлены на самих себя. Этим философия подобна поэзии, которая использует особые приемы (ритмику и рифму - например) концентрирует внимание на смысловой структуре слова, на игре его значений.

Разного рода формы переноса смысла (что есть формальное условие раз-мышления) происходят путем использования риторических фигур или тропов: метафор, синекдох, катахрез и др.

Таким образом, использование языка, вопрошания и тропов является общим, но формальным условием раз-мышления.  Содержательная сторона развития смысла обусловлена бытийной природой самого Разума, теми методами, которые он использует.

         МЕТОДЫ ФИЛОСОФСКОГО РАЗМЫШЛЕНИЯ

Хотим мы того или нет, но как только наше сознание теряет почву непосредственного восприятия, лишается возможности говорить о том, что видит или помнит, оно приходит к необходимости философствования и, тем самым, к использованию классических философских методов:  диалектического, критического, феноменологического, герменевтического.

Еще раз подчеркнем, что философия, и, прежде всего, со своей методической стороны, а только потом со стороны проблематики, укоренена в рациональной практике мышления (сознательной деятельности). Конечно, «диалектический», «критический» и пр. это не самоназвания путей размышления, но терминология профессиональной философии. Важно лишь заметить, что методы философии есть культурно-исторические, институализированные и рефлексивно используемые формы бытийного сознания. Этим методам в «практике» обыденного мышления соотвествуют: анализ, синтез, рефлексия и интерпретация.

   А). Критический метод философии и критическая

         природа мышления

В философии критика понимается как метод и стремление установить категориальные границы для какого-то явления, в том числе и для самого мышления (разума). Вершиной развития философской критической традиции считается И.Кант, со своими знаменитыми «Критиками»[19].

Мышление со своей критической стороны нацелено на то, чтобы отличать одно от другого, вводить смысл сущего в отведенные ему границы. Тем самым критическое мышление стремится к установлению различий и, тем самым, является основой определенности мышления.

 Определить - это значит ограничить. Любое суждение устанавливает границы для определяемого явления. «Яблоко – красное». Это значит: «Не зеленое, не коричневое» и т.д.

 Более того, мышление без такой определенности вообще невозможно. Как показано в современной лингвистике (Ф. де Соссюр), язык - основное средство мышления, начинается с Различения, а развитие или даже совершенство языка определяется его «разграничительной мощью». Именно необходимость различения стоит за появлением разных слов.

Можно поэтому сказать, что мышление начинается как критика сущего. Но в этой задаче сокрыта фундаментальная философская проблема, которую можно обозначить как критику самой критики. С того момента, когда критическая функция мысли оборачивается на себя саму – начинается становление критики как философского метода.

Критическая функция мышления и критический метод раз-мышления существенно различны по своей направленности. Для метода не столько важно определить границы какого-то явления, его отличие от другого,    сколько установить смысловую структуру пространства различия. Проще говоря – установить проблему. Заметим, что общая формула проблемы – «почему так, а не иначе».  Рискнем утверждать, что все когда-либо выявленные проблемы (проблемные области): как в философии, так и в науке, – являются результатом использования критического метода[20].

Итак, еще раз подчеркнем, что суть критического метода в философии состоит в том, чтобы установить и далее последовательно исходить из некоторого категориального различия, это требование – видеть различие там, где ранее виделось тождество. Каждая философская система (под которой мы будем понимать категориальную последовательность раз-мышления) всегда полагает некоторое категориальное различие в качестве исходного.

Некоторые  философские системы и традиции акцентирует внимание на своем критическом пафосе – тогда возникают критические системы философствования. Такова, например,  традиция философского скептицизма или современная аналитическая философия.

Но и сам критический метод может получить оформление в виде особой структуры критического анализа. В современной философии наиболее известны методы деструкции и деконструкции[21].

В самом широком историческом масштабе критический метод (со всеми его вариантами) представляет собой аналитику процесса смыслообразования. При этом острие критики может быть направлено в различные зоны этого процесса.

Так, античный скептицизм основные усилия направлял в зону различия разума и мнения, умопостигаемого и чувственного. Соответственно критика состояла в том, чтобы установить границы достоверности того и другого. Этот метод предлагает видеть относительное там, где вначале видится абсолютное, требовать обоснования тому, что кажется безусловным, выявлять кажимость на месте являющегося и пр.

Метод феноменологической редукции со своей критической стороны основан на различении данности сознанию предметного мира и чистых структур самого сознания.

Деструкция Хайдеггера фундирована радикальным различением сущего и бытия (условий его возможности) и, соответственно, критическим осмыслением различения бытия и мышления. Методически этот метод выглядит как аналитика способов высказывания о бытии, критика традиций таких высказываний, как анализ языка.

Деконструкция Деррида это радикальный перевод всей аналитики в сферу означающих. (Для Деррида характер нашего (европейского) мышления (процесс смыслообразования) определяется даже не тем, на каком языке мы говорим (как говорим), но именно тем, что говорим).

 

В рамках рассматриваемой функции мышления философия может быть обозначена как КУЛЬТУРА КРИТИЧЕСКОГО РАЗУМА. (И точно также она может быть обозначена через другие имманентные черты мышления). На наш взгляд, этот способ вписывания разума в культуру отвечает насущным (а потому и массовым) задачам современности.

Культуру критического разума следует рассматривать как «систему безопасности» для современного общества, которое увлечено перспективами творчества, новизны и преобразования. Вне критических границ созидательное творчество фанатично и разрушительно для Целого.

Философия современности должна поэтому выступать в качестве оппонента массовым интеллектуальным настроениям человечества. Если современную персону заботит социальное признание, новаторство, господство, творческая самореализация, то интеллектуальная привычка к критической оценке  персональных устремлений должна быть воистину "забита" в культуру. В противном случае «естественными вооруженными» границами для каждого станет другой, для человечества – природа, для этноса – этнос, для государства – другое государство.

Философия как культура критического разума – достояние интеллектуала, т.е. широкого круга образованных людей. Профессиональная философия выполняет другую задачу – задачу на перспективу. Как таковая, она делает акцент на герменевтической функции разума и создает духовную почву для новой эпохи.

Б). Диалектический метод

Гегель – такая же вершина диалектического метода в истории философии как Кант – вершина критического. Гегель полагал  диалектику универсальным методом (и называл просто «Метод») и с этой точки зрения критиковал ограниченность кантовской позиции. Если критический метод ограничивает себя установлением различия, противоречия, фиксированием антиномий и проблем, то диалектический путь мысли – усматривает тождество в различии и предполагает возможность перехода противоположностей  друг в друга (в синтез противоположностей). Тезис – антитезис – синтез – таков ход диалектической мысли по Гегелю.

В самом общем смысле диалектика есть мышление противоположностей (противоречия) и мышление противоположностью с последующим переходом в иное состояние.  Необходимость (аподиктичность) диалектики связана с необходимостью помыслить некоторое различие как единство противоположностей.  Ничто так энергетически не способно подтолкнуть мысль как  установленное противоречие[22].  Именно поэтому философия всегда относилась к диалектике (к противоречию) как самому эффективному орудию мысли, но, как оказалось, и чрезвычайно рискованному.

Диалектика рождает мысль – именно это бытийное обстоятельство начинает сознательно использовать греческая философия (прежде всего - сократовская майевтика). Далее почти все известные в философии диалектические ходы мысли имеют протообразцы в бытийном мышлении. Известно это стало сравнительно  недавно – после исследования мышления первобытных народов в рамках культурной и структурной антропологии (К.Леви-Строс и др.). Так, например, показано, что мифологические структуры мышления всегда осуществляются в рамках бинарных оппозиций и сам миф представляет собой  медиатор, т.е. некоторую форму разрешения противоречия, что прямо согласуется с «развернутой» диалектической фигурой – снятием (диалектическим отрицанием).

С другой стороны, исследование онтогенеза человеческого мышления  открыло, что становление интеллекта идет «по ступеням», тождественным ступеням развития Духа в «Логике» Гегеля[23].

Почему сегодня «не следует рекомендовать» вписывать разум в культуру преимущественно и единственно посредством диалектики? Требует объяснение одно очень странное фактическое обстоятельство: метаморфоза диалектики, когда она становится в окультуренной форме массовым достоянием. Почему-то диалектика становится «революционной» и превращается в оружие  практической борьбы за преодоление противоречий.

Дело в том, что между метафизикой и диалектикой как методами мышления существует глубокое семейное родство: оба метода «вгоняют» предметы в бинарные оппозиции. Пусть метафизика только устанавливала оппозиции (противоположности, антиномии и пр.), а диалектика стремилась установить взаимопереходы и достичь синтеза – конечный результат оказывался близким.

Своеобразную роль в насыщении социального бытия противоречиями сыграл диалектический материализм. Он культурно спровоцировал установку всякое различие мыслить как противоположность и противоречие (обязательно ли «правое и левое», «мужское и женское», «систему и элемент» и т.п. трактовать как противоположности?). Ирония диалектики состоит в том, что как только она становится орудием практического дела, то как бы изменяет себе самой, стремясь многообразное привести к единству в рамках некоторой системы.

Постклассическая (постметафизическая) мысль включает противоречие как момент в более сложную структуру, которая в общем случае обозначается как «множественность». Вещи при этом мыслятся как события, возникающие на перекрестке множества бинарных отношений. В поле постметафизической мысли попадают процессы, которые диалектически не схватываются: переплетения, взаимные проекции, «прививки», консенсусы и пр.

На сегодняшний день представляется, что философия как «культура диалектического разума» требует своей критики и эта задача вполне осознанна в современной философии[24].

В). Герменевтика мысли

Герменевтический метод есть движение мысли по пути возможного понимания (мира, другого человека и самого себя), на котором всегда находится человек. С точки зрения современной  онтологической герменевтики (Хайдеггер, Гадамер) способность к пониманию есть фундаментальное онтологическое  качество человеческого бытия.   Человек это и есть «понимающее бытие». Мы понимаем потому и постольку, поскольку причастны понимаемому, открыты для него. В акте понимания мы как бы ставим себя на место другого, в некотором отношении становимся тождественны ему.

Например, понятность таких качеств вещей как плотность, влажность и пр. происходит от того, что мы сами располагаем этими качествами. С формальной стороны понимание довольно часто реализуется через мышление по аналогии.

В силу фундаментальности данного качества ему невозможно дать однозначного определения (лучше признать его интуитивно ясным),  и все же укажем на ряд признаков «понимающего бытия»  (см. «Бытие и время» Хайдеггера § 31)

Понимание есть одна из экзистенциальных структур,  состоящее в способности (возможности) или умении быть-в-мире.

Сущее понято в своем бытии, если развернуто в направлении своих возможностей.  Это касается и самого человеческого бытия, которое понимает себя из своих возможностей или наброска.

Формирование понимания есть истолкование.

В методологическом смысле герменевтика есть теория и метод интерпретации («система последовательных интерпретаций» по П.Рикёру). Это различие онтологии и методологии понимания чрезвычайно важно для самой герменевтики: оно образует её собственный круг. И только в силу собственного круга герменевтики обнаруживается, что всякая мысль движется «по герменевтическому кругу».

Суть герменевтики как метода понимания знакома каждому. Каждый человек обладает способностью понимания и способностью иметь понятие. ЧТО открывается человеку в понятии (в понимании) и КАК он достигает понимания (понятия)? Таков основной (и двусмысленный) вопрос герменевтики.

Иметь понятие о вещи (что это?) означает выйти за границу её вещности во временную систему целого, где эта вещь возникает и существует, где раскрываются её возможности. Иными словами – это значит раскрыть  смысл вещи.

Соответственно понять другого человека (то что он делает, говорит) - означает установить общий смысловой контекст общения, в котором Другой предстает как «моя собственная возможность»[25].

Понятие и понимание относятся друг к другу как онтологический порядок мира к жизненному миру человека, как результат к процессу, как смысловая структура к способу ее формирования. Какое начало имеет приоритет? Понятие опосредует понимание или понимание – понятие?

Обозначенный круг имеет «центр», которым является Язык (слово, текст). Именно феномен языка делает вразумительным герменевтическое круговращение мысли (от вещи к её смысловому контексту и обратно). Все дело в том, что аподиктичность (логическая необходимость) герменевтического хода мысли обнаруживается в том наглядном различии, которое имеется для человека между вещами и словами. В словах главное не то, что они каким-то образом чувственно воспринимаются, но то, что они предназначены к пониманию. Имея же дело с вещами, мы можем остаться в иллюзии  чувственного восприятия, т.е. того, что мы их просто видим.

Именно слова (язык) научают нас видеть вещи согласно их понятиям (по смыслу).  Восприятие вещей структурируется формулой именования: Это есть ... (стол, яблоко и проч.). Возможность вещей быть поименованными входит в условия бытия сущего. Именование вещи обнаруживает способность иметь значение. «Иметь значение» – это главное свойство слов переносится на мир вещей.  

Феномен языка стал отправным для возникновения онтологической герменевтики. Но чем больше мы будем акцентировать внимание на онтологическом статусе языка, тем острее встанут проблемы языка как средства общения и взаимопонимания. То, что онтологический вариант герменевтики оставляет в стороне насущные проблемы современного жизненного мира (как мира, в котором возможно взаимопонимание между людьми) вызвало снижение интереса к ней со стороны философской мысли. Возрождение философской герменевтики как культуры взаимопонимания происходит через отработку теории и методологии интерпретации[26].  Этот ход вбирает в себя достижения лингвистики, семиотики, структурализма, психоанализа, литературоведения и др. философских и научных дисциплин.

Задача герменевтики становится более прозаичной. Она устанавливает, что человек, находясь в языковом общении с другими людьми и даже с самим собой стоит перед необходимостью интерпретации (самоинтерпретации). Вопрос интерпретации состоит в следующем: в каком смысле употреблено некоторое слово, выражение, символ? Другими словами, задача интерпретации – установить контекст, в котором находится данное человеческое произведение.

Герменевтический путь мышления это путь в сфере понимания, в сфере принадлежности Смыслу. Сказать: «Я пониманию», – означает утверждать, что я произвел интерпретацию: из всего смыслового континуума выбрал контекстуальное значение и тем самым перевел смысловое содержание из статуса Бытия в статус Сущего.

В какой то мере герменевтический путь есть путь обратный критическому. Критика устанавливает границы, интерпретация их переходит. Мы предпринимаем мысленное усилие, чтобы перевести мысль другого человека через нас разделяющие границы: статусные, ситуационные, культурные. Такое же усилие мы совершаем, переправляя смысл во времени от одного события к другому в рамках собственной биографии.

       

Г). Феноменологические основания философского метода

Оправдано считается, что феноменология есть необходимый момент всякого философствования[27].  Этот «момент» и есть метод, который  наиболее ярко и полно выражает суть философствования вообще.  Это метод феноменологической редукции (создатель современного варианта феноменологии Э. Гуссерль называл также эту редукцию греч. словом - эпохе -  которое означает “воздержание от суждения”).  Основная задача феноменологической редукции – радикальное сведение сознания к самому себе, путем отвлечения от всех внешних, естественных обстоятельств мышления и сознания. (Такое отвлечение называется в феноменологии - “заключение мира в скобки”).  Гуссерль считал редукцию “наиболее трудной задачей философии”,  в силу того, что она, по его мнению, имеет противоестественный характер относительно естественной установки сознания. Естественная установка сознания состоит в том, что сознание всегда направленно на внешний мир, на предметы – есть “сознание чего-то”. (Эта черта сознания в феноменологии называется интенциональностью.)

Та радикальность, с которой феноменология сводит сознание к его изначальным данностям, действительно представляет специфическую и сложную философскую задачу (заметим - что этот путь редукции фактически тождественен способности “развертывать мысль из себя самой, не опираясь на внешние обстоятельства”, т.е. раз-мышлению), но основа редукции в совершенно обычной способности человека к о-сознаванию собственного знания, чувствования, восприятия. Сознание всегда направлено не только на внешний мир, но и на самого себя. (Я не только знаю, но и знаю о том, что знаю).  Эта необходимая черта сознания есть способность к рефлексии.

Следовательно, можно  феноменологическую редукцию обозначить как метод   философской рефлексии.  В свете рефлексивной установки сознания редукция уже не видится столь уж неестественной процедурой. Другое дело, что обычная рефлексия никогда не бывает последовательной и методичной, в обыденном сознании его предметная направленность преобладает над само-сознанием, исходные данности сознания где-то мерцают за плотной картиной  предметных образов.

Пафос феноменологии в том, чтобы очистить сознание от стереотипов, догм, шаблонов восприятия и мышления. В силу того, что обыденное сознание не различает своих исходных данностей (например, оно не осознает априорный характер восприятия времени и пространства, трансцендентность категорий восприятия мира) , оно не способно и сам предмет, на который направлено внимание, воспринять в его самоданности. К этому восприятию всегда примешаны навязанные субъекту установки от других людей, социума, культуры. Отсюда понятен прямо противоположный исходному призыв феноменологии: ”Назад, к самим предметам!”  Предмет или вещь, которая самообнаруживает (самообнажает) свой смысл в потоке сознательных переживаний это и есть феномен. 

Э. Гуссерль выделяет три типа  (или этапа ) редукции: психологическую, эйдетическую и трансцендентальную. На первом этапе мир (или предмет) заключается в скобки и субъект остается наедине со своим опытом мира (предмета).  На втором этапе схватываются сущностные формы (эйдосы) этого опыта.  На третьей - обнаруживается самоданность чистой субъективности (Я).[28].

Эти типы редукции также хорошо знакомы обычному сознанию: они представляют уровни самоопределения человека в мире. Представим себе крайний вариант: субъект вообще не рефлексирует над своими действиями и чувствами. В этом случае он будет полностью привязан к предмету своего желания, будет составлять с ним одно целое[29]. Каким образом во всех обычных ситуациях человек отвязывается от себя как “желающего данный предмет”?  Первый шаг всегда состоит в том, чтобы обратиться своему собственному опыту желания (к “горизонту желаний”). В этом психологическом контексте множества желаний человек способен разорвать свою связь с каждым из них в отдельности.

Еще лучше, если он займет позицию демиурга (мастера, творца) относительно данной вещи. Фактически владения эйдосом вещи (т.е. зная как ее сотворить), субъект совершает следующий шаг редукции.

Если, наконец, человек прейдет к идее того, что его собственная реальность бесконечно выше окружающей его предметности, то он совершит подобие третьего шага. 

Классическая феноменология Э. Гуссерля принадлежит еще классической философской парадигме, поскольку продолжает мыслить мир в дихотомии объективного и субъективного, сущности - существования и пр., но она оказала на современную философию радикальное воздействия - прежде всего потому, что обрисовала для философии ее собственную проблематику, на которую не может претендовать ни наука, ни искусство, ни религия.  

                                                            * * *

Рассмотренные четыре метода – тот минимум, который всегда присутствует в любом философском дискурсе.  В «чистом виде» их встретить сложно, как правило, они используются мыслителем в той или иной комбинации. Кроме того метод всегда погружен в определенную категориальную систему, специфичную для своего времени, традиции и автора.

Вместе с тем общенаучные методы укоренены в вышеназванных.

Критическому методу мысли соответствуют общенаучные аналитические методы классификации и систематизации;

Диалектическому – методы синтеза данных: типологический и таксономический;

Герменевтическому – методы интерпретации;

Феноменологическому – методы рефлексии. 

Основания некоторых категориальных систем раз-мышления, мы рассмотрим далее.

            МОДУСЫ   ФИЛОСОФИИ

Ни один реальный философский текст не представляет собой раз-мышления в чистом виде: он всегда содержит суждения о вещах, данные науки, эмпирические наблюдения, поэтические формы и чувственные переживания. Равным образом редко можно встретить научное или литературное произведение, в которых не было бы типичных раз-мышлений.

В каждую эпоху интеллектуальное сообщество предлагает свою меру - какое произведение следует считать философским, а его автора философом, но не ученым и не писателем. Эти меры измеряются образцами: классическими философскими произведениями. Так, с современной точки зрения, произведения Гегеля или Хайдеггера представляют наиболее чистые образцы философского размышления (вопрошания).

В зависимости от того в какой «пропорции» соединены в философском произведении раз-мышления с рас-суждениями и переживаниями, мы получим разные типы философствования. Так, существует научная философия (Койре, Поппер, Башляр и т.д., произведения которых тематически ориентированы на философию науки. Такой же характер носят философские произведения великих ученых: Эйнштейна, Бора, Шредингера и др.); есть философы, произведения которых глубоко продвинуты в поэтическую (литературную) область: таковы работы Кьеркегора, Ницше, Сартра, Камю и др. С другой стороны этому соответствуют великие писатели, значимость мыслей которых позволяет сегодня говорить о них как о философах. Таковы, например, фигуры Достоевского или Толстого.

Учитывая эти неразрывные связи, которые делают всякое истинное человеческое произведением актом единого сознания, произведением Духа, будет точнее говорить о различных обликах или модусах философии. Именно модус философствования оправдывает различные определения философии. Этот модус, подчеркнем еще раз, зависит от двух обстоятельств раз-мышления. Во-первых, от соотношения с другими чертами человеческого духа и, во-вторых, от тематической направленности раз-мышления, т.е. от того какая область жизненного мира подвергается философской рефлексии.

А) Философия как поиск мудрости

Не то важно, что европейский духовный опыт раз-мышления избрал для себя такое самоназвание как “философия”, но то, что это имя сохраняется уже в течении двух с половиной тысяч лет.

Интеллектуальное предприятие, называемое "философия", не является принадлежностью всех культур и времен: в основном, как доказывает Хайдеггер, оно сохраняет свое происхождение как способ раз-мышления греческого мира (и индоевропейского языка)[30].

Самая фундаментальная особенность классической философской традиции состоит в отсутствии претензии на мудрость, в понимании раз-мышления только как поиска мудрости. Отсюда идеал философского знания как "ученного незнания", значение традиции скептицизма, философского сомнения и, в целом, - критического духа философии.  Эта же особенность выражает себя в том, что философия всегда существовала в неразрывной связи с опытом научного познания.

Этот способ развертывания мысли - исторически и культурно уникален. В строгом смысле понятия восточный опыт размышления не знает фигуры философа. Этот опыт порождает фигуру мудреца, учителя, которые осуществляют "мировоззренческую проповедь", но не философствуют.

Сохранила ли современная европейская "философия" свой философский статус? В той мере и постольку, поскольку философия сохранила свою связь с научным познанием, продолжает заниматься критическим осмыслением позитивного знания [31].

В то же время границы современной философии раздвинуты - раздвинуты за счет "медитативного опыта" (столь характерного для восточных учений) и литературной стилистики (экзистенциализм).

Новые горизонты мысли отнюдь не ощущаются как совсем чужеродные для философии, но именно их наличие и заставляет сегодня задаваться вопросом: что же есть философия? (Если не только "любовь к мудрости".)

Определение философии как "раз-мышления" соответствует "раздвинутому интеллектуальному опыту". Оно включает в себя не только классическое философствование, но и тот способ раз-мышления, который характерен для других культур.

Б)  Aletheia

Aletheia -"истина, снимающая покровы" - таково одно из названий, которые давали философии древние греки, противопоставляя ее мифологии и обыденному мнению (доксе). Об этом наименовании стоит  вспомнить, поскольку в современной ситуации такая функция раз-мышления (философии) является едва ли не самой важной. Это значение связано с тем, что отношение человека в миру подлинных вещей (т.е. тех, которые на уровне явления показывают свою суть, т.е. феноменов) сегодня принципиально опосредованно сферами вторичных и третичных смыслов. Человек живет в мире социальных мифов, фетишей, симулякров, в ситуации разного рода подстановок ("симуляции присутствия или отсутствия"). Снять покровы с вещей посредством их размысливания - такова принципиальная задача философии (и как образовательной дисциплины и как профессиональной деятельности).

Раз-мыслить вещь, раз-облачить её - значит мысленным усилием (актом умо-зрения) разорвать чувственные, наглядные связи с другими вещами и раскрыть ее Смысл, т.е. то целое, которому эта вещь принадлежит.

В). Философия как/и теория (умо-зрение)

Философия с самого начала понималась как теория [32], т.е. как такая система знания, которая способна преодолеть наивность непосредственного чувственного восприятия мира, опираясь на умозаключения, на закон и слово (Логос). Вот почему первоначально философское и научное знание было по сути тождественным. Науку и философию объединяет Метод добывания знания. Они едины в стремлении подвести наблюдаемые явления под какую-то общую идею, принцип, закон, т.е. увидеть Единое во многом. В дальнейшем, по мере развития экспериментальных методов, пути философии и науки несколько расходятся: за наукой закрепляется познание таких фрагментов мира, которые могут быть в принципе наблюдаемы (принцип наблюдаемости), за философией остается чистое умозрение - т.е. познание таких сущностей, которые, как таковые, в принципе не наблюдаемы и тем не менее познаваемые (требующие познания) - такого познания, например, требуют Свобода, Истина, Красота и пр. В рамках этого расхождения теория перестала пониматься как умозрительное познание, за этим понятием закрепился более узкий смысл: как системы логически связанных утверждений. С точки зрения идеала научного знания утверждения философии недоказуемы. (На этом основана позитивистская критика философии, которая безусловна права в том, что далеко не все философские утверждения "научны"). Философия сохранила в качестве одного из своих модусов образ теоретического (научного) познания, но для неё сегодня "ближе" сфера "алогичных" творческих актов и решений (изобретательство - в частности), чем область логических (алгоритмизируемых) доказательств.

Кстати сказать, именно технические возможности моделирования системы логического вывода и математических доказательств наглядно (феноменально) разводят человеческие способности к суждению и размышлению. До появления компьютерных возможностей еще можно было питать иллюзии о единстве теоретического разума и серьезно относится к позитивистской критике философии. Техническое развитие цивилизации, помимо всего прочего, дает тот положительный урок, что все более в чистом виде показывает собственно человеческое дело относительно всех его предпосылок и подготовительных операций.

Г). Философия как/и искусство

Обращенность философии к человеку во всей целостности его существования, стремление связать реальную жизнь с идеалами, использование силы воздействия Слова (причем именно поэтического слова) сближает философию и искусство.

В некотором приближении философию можно назвать формой интеллектуального переживания, для которого, в отличие от того, что мы привычно называем искусством (поэзией), характерно переживание таких чувств как удивление, радость творчества, гармонии и т.п. - А это такого рода "предметы", которые вызывают слабый отклик переживания у повседневного сознания. Для философа по призванию (и по образованию) эстетический критерий оценки философского произведения является едва ли не исходным. (Это будет ясно в дальнейшем из анализа природы эстетического переживания).

Таким образом, особенность "предметов переживания" позволяют выявить как содержательное единство, так и различие философии и искусства (поэзии).

Со стороны способа выражения (формы) у философии и искусства так же есть точка принципиального единства. Из структуралистских исследований поэтического творчества известно[33], что обычное речевое высказывание становится поэтическим, когда оно меняет свою направленность от предмета высказывания, на себя самоё, на свою собственную смысловую структуру. "По определению" этой же особенностью “дистанцирования от обыденной речи”[34] обладает философское высказывание. Другое дело, что из всего многообразия смыслов (значений) слова поэзия выбирает те, которые могут получить живой непосредственный отклик человеческого переживания, а философия, как правило, ищет упорядочивающие, культурно-опосредованные смыслы.

Для многих современных философов и философских произведений характерны особый художественный стиль и литературная форма: ”Философия вторглась в пограничную область поэтического языка”[35].  В основном это свойственно экзистенциалистской линии в философии. Принимая этот модус раз-мышления как законный (установив, как возможно единство раз-мышления и пере-живания), мы, однако, должны помнить о сохранении  прямо противоположной философской стилистики - стилистики аналитической философии. Образ современной европейской философии, можно сказать, конституирован полярным отношением экзистенциалистской и аналитической традиций.

Д)  Философия как/и вера (Философская вера)

Вера одно из проявлений трансцендентности человеческого бытия (т.е. одно из выражений того обстоятельства, что человек как человек принадлежит какому-то Целому и выходит за пределы своего наличного бытия - бытия как вещи среди других вещей). Человек трансцендентно принадлежит своему культурному прошлому (традиции), он принадлежит через свои замыслы, проекты будущему и принадлежит некоторому Высшему порядку, частью которого он является. Совокупность "принадлежностей" образует Смысл человеческого бытия. Соответственно этот Смысл допускает три главных модуса интерпретации: археологический, телеологический и эсхатологический (П.Рикёр)[36]. В зависимости от того, какой модус толкования философия избирает в качестве отправного возникнут существенно различные категориальные системы. Так, психоаналитическая традиция в философии оправдано считается "археологией субъекта", феноменологическая - в большей степени является "телеологией" субъекта, религиозная философия - есть один из вариантов "эсхатологии субъекта". Феномен Веры принадлежит именно эсхатологическому измерению человеческого бытия.

Вера не обязательно носит религиозный характер. В общем плане под верой следует понимать установку человеческого сознания на принадлежность (укорененность) последнему или предельному порядку Мира. Далее, в зависимости от рефлексивной обработки этого "онтологического чувства", идея Высшего порядка может принять форму идеи Абсолютного Духа, Вселенной, Дао или Бога. Само по себе утверждение: "Человек принадлежит или является особой частью Высшего порядка", - является аподиктическим ("аподиктическими " в логике называются суждения необходимости), т.е. без этого допущения невозможно мыслить ни что другое.

Какое-то онтологическое (эсхатологическое) допущение это и есть акт Веры, лежащий в основании любой философской системы. Потому-то любую философию можно трактовать как особую систему веры[37]. Акт философской Веры непроизволен. Он выполняет такую же роль как исходные принципы в любой научной теории, т.е., являясь предельным в данной теоретической системе, он доказывается через свои следствия, через способность стать основанием непротиворечивой системы знания. В той мере, в которой нарисованная нами картина мира является целостной, в такой и лежащий в основании акт веры является справедливым. Но если научный постулат может быть в варианте "игры  ума": "что будет если мы допустим ...",- то постулат Веры, как правило, рождается вне теоретической игры ума, является серьезной квинтэссенцией жизненной практики и духовного опыта личности.

По своей структуре религиозная система верований и их обоснований (теология) достаточно близка философской: та и другая имеет эсхатологический постулат, та и другая пытается создать систему утверждений, соответствующую жизненному миру человека. Можно просто сказать, что философия и религия дают разные ответы на один и тот же вопрос о трансцендентной природе человека[38].

Можно указать на одну логическую особенность, которая разделяет суждение веры и философское суждение. Суждение веры имеет выражено утвердительный ("положительный") характер: "Бог есть Любовь", "Человеческая душа бессмертна", "Я знаю, что рожден не зря", и т.д.

Философское суждение имеет установку сомнения или отрицания, т.е. философия может прийти к тем же самым положениям, что и акт веры, но через обоснование невозможности мыслить обратное: "Человеческая душа бессмертна, поскольку НЕвозможно мыслить "Я" как состоящее из частей и, следовательно, как разрушаемое на части", "Мир основан на Любви, поскольку это состояние выражает принадлежность единству или целостности и, следовательно, мир как целое не мог бы существовать вне этого состояния".

Развертывание мысли "от обратного" в самих истоках философии как её саморазличения от мифологии и фактически представляет иное выражение критического духа философии.

Вера и сомнение являются границами другу друга. Вера без границ это просто религия. Сомнение в границах веры - один из модусов философствования, стремящегося всегда выйти за эти установленные границы к новым рубежам и так без конца.

Еще ближе к философии, чем теология стоит теософия. Теософия тоже представляет собой способ развертывания мысли, но в определенном отношении прямо обратный философскому.  Если философское размышление движется от материального к духовному, от видимого к невидимому - имеет восходящий характер (эволюция), то теософская доктрина идет в нисходящем порядке от Духа к природе, от Бога к человеку (инволюция).

Е)  Философия как поиск смысла бытия

        единства и целостности мира

Философская работа есть работа со смыслом. Эта работа задает особую перспективу видения, не совпадающую ни с той, которую дает наука, ни с той, которую дает искусство и ни с той, которую дает религия. Перспективы последних более близки повседневному сознанию, более укоренены в жизненных практиках человека. Так, если мы смотрим на мир в перспективе объекта, в перспективе объектного знания, знания о вещах, то получаем именно научную перспективу; Если мы смотрим на жизненный мир в перспективе субъекта, с позиции человеческих чувств, влечений, эмоций - то входим в измерение искусства ... Однако каждая из этих перспектив, в свою очередь, лишь часть общего смыслового континуума Бытия.

Не следует думать, что человек своей мыслью придает смысл или значение вещам (значение - есть элемент смысловой структуры) - он раскрывает (о-смысливает) смысл вещи своим реальным бытием (экзистенцией). Экзистенция обнаруживает Смысл Бытия: "Мир приходит в человеке  к концентрированному выражению своего единства"(М.Шелер).

Сам смысл не существует как вещь, им поэтому нельзя обладать: способ приобщения человека к смыслу состоит в Понимании. Стремление к пониманию и есть работа со смыслом. Поскольку же смысл есть принадлежность целому, то работа со смыслом и стремление к пониманию есть то же самое, что поиск единства и целостности мира и человек может обнаружить себя лишь на пути этого поиска.

Такое раскрытие природы философствования также принадлежит современной эпистеме. Суть этой эпистемы, что человеческое сознательное бытие есть прежде всего БЫТИЕ-В-МИРЕ, т.е. что человек не противостоит в своей познавательной деятельности как субъект объекту, а живет вместе с этим объектом в Мире [39].

Классическая западноевропейская философская парадигма, основоположником которой считается Декарт, исходила с позиции COGITO (“я мыслю”). Эта позиция подвергнута в современной философии всесторонней критике (т.е. ей установлены более узкие категориальные рамки приложимости), которая показывает, что позиция cogito исходит из несостоятельного допущения об обособленности мысли (сознания) от мира. Ведь всякий акт мысли по своему существу интенционален, т.е. имеет какой-то предмет в качестве своего содержания, изначально íàïðàâëåí на предметный мир. Если, поэтому, классическая философия ставила в качестве одного из главных вопрос, как возможно познание, то современная эпистема ставит на его место другой: как возможно человеческое бытие, бытие, которое вопрошает о себе самом(Хайдеггер). В этой парадигме "вопрошать о себе" и значит находится в поиске Единства и Целостности мира (Ортега-и-Гассет), ибо суть предданного нам единства выражается в самом факте бытия человека в мире, в феномене бытия, в факте наличия сознания.

Таким образом, формула философии как познания и философии как поиска смысла имеют существенно различные основания (онтологические или эсхатологические допущения).

 Ж) Философия как проявление чистого сознания,

        как духовная работа (как "сознание вслух")

Там, где человеческому сознанию удается выразить себя в чистом виде (проявить свое духовное начало), там мы и обнаружим философию как она есть. Именно этот смысл вкладывает М.К.Мамардашвили в свое замечательное по феноменологичности "определение" философии как "сознания вслух" [40]. В этом "определении" есть особая интрига и состоит она в следующем.

Человека можно рассматривать как арену борьбы многих инстанций. В нас живут бессознательные инстинкты и влечения, стихийно выработанные установки и стереотипы восприятия - всем им противостоит наше духовное начало или разум.  При этом нам всегда приходится  предпринимать духовное усилие, чтобы защитить свое осознанное бытие от экспансии всего того, что является исторической предпосылкой и условием самого сознания. Эта экспансия всегда чревата превращением человека в "машину желания" . Довольно часто в плен "желанию" попадает искусство (будучи само по себе духовной сферой бытия) и тогда оно становится на службу бессознательного. В такой же ситуации наука становится средством удовлетворения утилитарных потребностей человечества (тем самым как бы изменяет своей духовной природе)[41].

Философия, по-видимому, самый бескорыстный вид духовной деятельности и, более того, именно связь науки и искусства с философией фактически является гарантом их суверенности от "низменной" природы человека. Это буквально следует из определенности раз-мышления как способности разума опираться в своем развитии на себя самого.

Каким же способом сознательное (разумное,  духовное) может себя фактически отстоять от "машины желания"? Только будучи произнесенным вслух, реализованным в вещности слова. Сознательное не столь уж беззащитно перед экспансией желания, как это иногда может показаться обыденному сознанию. Дело в том, что у человека есть тотальная потребность в сознательном бытии (В.Франкл называет эту потребность потребностью в смысле)[42]. Человек может изменить этой потребности, но только ценой душевного дискомфорта, невроза, душевного заболевания. Что существенно, человек видит себя как сознательное существо лишь в зеркале своего собственного произведения или творения: в общем и наиболее доступном случае - в форме речевого высказывания. Но высказаться сознанию самому по себе, в чистом виде, трудно, а без особой культуры и вообще невозможно. Вот почему в повседневном бытии человеческие произведения не только "мои", но "наши" или вообще произведения "Другого", "невидимого господина". Философский метод или философская техника (которые могут усваиваться только через культурные механизмы - прежде всего через образование) единственное, что позволяет сознанию высказать себя.

Подобным методом является культура диалога, имеющая чисто философское (сократовское) происхождение, представляющая собой, говоря словами современного философа, "любящий спор самого существа дела". Точно так же раз-мышление может осуществиться, когда опорой моей мысли становится не столько предмет высказывания, сколько ранее высказанная мысль. Вот почему любой философский дискурс есть всегда культурно-исторически развернутый диалог.

Из вышеизложенного может быть ясно, что философия есть способ поддержания духовных основ всякой культуры, её духовная квинтэссенция. Показательно, что общество и культура, которые не доросли до философии, питаются лишь из мифологических источников, являются крайне уязвимыми для любого воздействия извне, утрачивают при таком воздействии свою культурную идентичность.

Вот почему как отдельный человек, так и отдельное сообщество жизненно заинтересованы в том, чтобы поддерживать "культуру чистого сознания".

З). Философия как рефлексия

Понимание философии как рефлексивной мыслительной процедуры достаточно типично для многих философов. Тем более это понимание "пересекает" базовые философские методы раз-мышления, вбирая  их содержание. (Наиболее близким рефлексии является метод феноменологической редукции, который уже был рассмотрен.) Вместе с тем важно определить рефлексию как категориальную систему  мышления.

Рефлексия (от лат. reflexio - обращение назад) непременное свойство (атрибут) раз-мышления. Только благодаря постоянному обращению на сам акт мышления мы можем удержать себя в сфере мысли, не выпасть в сферу представлений, стереотипов, вожделений.

В то же время рефлексивный акт есть нечто большее, чем размышление, поскольку является чертой сознания вообще: человек не только видит, знает, чувствует, но и знает о том, что видит, знает, чувствует. Вот это удержание самого себя в поле своей жизнедеятельности и есть рефлексия. Иными словами, любое сознательное действие имеет двойную направленность: на предмет деятельности (что свойственно и животным) и на само действие. Чем же отличается философская рефлексия (рефлексия размышления) от спонтанной или естественной?

Фундаментальный "недостаток" естественной рефлексивной установки в том, что субъект сознательной жизнедеятельности оказывается в "нулевой точке системы координат" (Ж.Пиаже): он знает, что действует, видит, говорит и т.п., но не фиксирует того КАК он это делает. Скажем так: спонтанная рефлексия не методологична. Сдвиг рефлексии в позицию КАК всегда является следствием культурного воздействия: путем смещения точки зрения происходит, например, обучение любому практическому навыку (как правильно бежать, как резать, колоть и пр.). Если таким же образом мы зафиксируем внимание на том, КАК человек говорит и мыслит, то по существу переведем рефлексию в поле философии.

Заметная особенность философских понятий, наиболее эффективно проявляющая себя в системе категорий, в их способности рефлексивно отбрасывать человека к самому себе.  Философию как рефлексивную систему можно рассматривать как методическую систему препятствий привычного словоупотребления. Слова должны утратить предметную “прозрачность”.  Особую роль в “рефлексивном отбрасывании” принадлежит словам, которые вообще не имеют определенного предметного значения: справедливость, идея, сущность, мера и пр.

Основной методический прием сдвига рефлексии на акт мысли состоит в навязывании индивиду схемы диалога. Только в рамках диалога индивид, усваивая точку зрения Другого, способен затем обратить внимание на смысл своей собственной позиции. Таким образом, философская рефлексия опосредованна: опосредованна пониманием позиции Другого или взглядом на себя со стороны.

Философия как рефлексия оказывается завершающим этапом становления сознания как рефлексии, а движущей силой этого становления является не способность говорить, но слушать.  С этой точки зрения рефлексивность философии противостоит (ограничивает) философию как речевой дискурс.

Е).Философия как призвание и профессия

Если у философии и есть предметная область, то её можно обозначить как область "парадоксальных объектов". Это такие объекты, которые имеют свойство меняться в процессе их познания, превращается в иное и противоположное. По сути любое явление, любая вещь обнаруживают свою парадоксальность, поскольку мы пытаемся схватить их как целое, уловить их смысл. Задача философа - удержать данное явление в максимальной полноте его смысла в поле сознания. Это совсем не просто. Свидетельством этому служит ситуация в любой научной области: ни одному ученому эта область не представлена как целое, но либо своим фрагментом, либо деталью, либо стороной. Фактически ни один специалист-ученый не знает, что же изучает его наука (Но он может обманывать себя тавтологиями типа: "физика изучает физическое"), а если пытается узнать, то выходит за рамки своей профессиональной области в сферу парадоксальных объектов.

Пространство, время, жизнь, человек, общество, свобода, справедливость - типичные парадоксальные объекты, если рассматривать каждый в их смысловой полноте. Они содержат такие характеристики, которые формально исключают друг друга (конечность-бесконечность, дискретность-континуальность, жизнь-смерть и пр.)

Профессиональный философ работает со смыслом [43]. Смысл - это такой "предмет" (см. вторую тему), для работы с которым нужны специфические способности (особое призвание) и знания. В этом пункте мы хотим развести два аспекта философии современности: (1) философию как достояние общей интеллектуальной культуры и (2) философию как профессиональное дело.

Если для первой принципиально важна критическая функция разума, то для второй - герменевтическая.

П.Рикер ["Конфликт интерпретаций"] определяет философа  как арбитра в споре различных интерпретаций. Этот спор есть столкновение различных взаимокритических позиций, и необходимость "вмешательства" в него представляется достаточно очевидной. Это вмешательство не может идти со стороны предмета спора, но только со стороны логики смысла. Спорящие являются специалистами в предмете, философ - "специалист по спорам".

В п.3-в  говорилось о соотношении критики и герменевтики: критика устанавливает границы, герменевтика их переходит. Взаимозависимость очевидна, и, вместе с тем "специализация" не только возможна, но и необходима. Важно подчеркнуть, что профессиональное дело современного философа приобретает смысл при условии, если культура критического разума интеллектуала имеет в виду взаимопонимание, а профессиональная философская работа установления единства смысла в качестве необходимого средства имеет в виду  критику.

ДОБАВЛЕНИЯ, ССЫЛКИ И ПРИМЕЧАНИЯ

1. Примером может служить философия экзистенциализма или современный постструктурализм. Для первого характерна поэтическая стилистика мысли, которая отвергает какое-либо систематическое основание в привычном для науки смысле,  особенность второго - фрагментарность или множественность текста, выраженные в том, что множество разделов кажутся не связанными друг с другом.

2. Русское слово “мыслитель” достаточно точно передает общий смысл понятия “философ”.  Надо отметить, что в других европейских языках нет столь же органичного эквивалента для этого слова.

3. Греческое слово “эпистема” означает  “знание” в противоположность   “мнению” (докса).  Почти вся греческая философия исходила из этой противоположности.  Этот оттенок смысла сохранился в современном философском термине “эпистемология “- под которой понимается теория научного познания как раздела “гносеологии” - философской теории познания в целом. В рамках современного философского употребления -“эпистема” (или эпистемологическое поле) означает исторически установленную область, в которой движется и развивается познание.  Эпистема это не столько само знание, сколько априорная (сверх-опытная) структура, где это знание существует.  Примерно так это понятие использует в своих работах М.Фуко.

 

4.   На эти две особенности философского вопрошания указывает

М.Хайдеггер  в работе"Что такое метафизика?"

5. Термин “дискурс” одно из самых распространенных слов в современном социогуманитарном знании.  Формально оно характеризует порядок речи и означает - “высказывание” или “рассуждение”.  Однако сегодня понятие дискурса используется в принципиально более широком контексте: для анализа властных отношений (“дискурс власти”), в художественной практике (“дискурс постановки спектакля”) ,  для характеристики систем знания (“дискурсивные формации”) и т.д.  Как  таковое это понятие приобрело категориальный (философский) статус и означает структуру мысленного, речевого или практического расчленения некоторого объекта (образа, предмета познания или действия) на составные части или свойства.

6. “Классический” ученый-естествоиспытатель всегда противопоставлял себя художнику (еще до сих пор последнюю категорию людей называют “творческой интеллигенцией”) и изобретателю.  Он полагал, как например Ньютон, что “никаких гипотез не измышляет” (теорий не изобретает) , но только “скромно собирает камешки фактов на берегу огромного океана знаний”. Сегодня стало ясно, что теория это такое же изобретение как и проект какого-либо механизма.

7. Ярким примером может служить шизоанализ - одно из направлений современного постструктурализма.  Его авторы  Ж.Делез и Ф.Гваттари (“Капитализм и шизофрения” 1972 - первый том, 1980 - второй. Русск. сокращ. пер. 1 т. : М.:ИФАН,1991)прямо исходят из позитивной необходимости освоения опыта безумного сознания.  Позитивность этого опыта, по их мнению, заключается в  том, что безумие взламывает репрессивные рамки социальных норм, нормативного языка и проявляет подлинность человека.   

8.  П.Клоссовски - известный французский философ и писатель пишет по поводу творчества не менее известного писателя и философа Ж.Батая (“Симулякры Жоржа Батая”) , что “язык не оправдал наших надежд” своей неспособностью выразить даже простейшие понятия.  Поэтому “мы вынуждены тогда раскрыть понятия по ту сторону их самих”.  См.: Танатография эроса: Ж.Батай и французская мысль середины ХХ века.  Спб.1994. С.84.

9. См. М.К.Мамардашвили "Классический и неклассический идеал рациональности". Тбилиси,1984.

10.  См. Ж.-М.Хаймоне Ж.-М. Хабермас и Батай/ Танатография эроса. С.220

11. Как правило, термин “трансцендентный” сегодня употребляется в рамках того категориального различия, которое ему придал Кант (“Критика чистого разума”)  и означает “выходящий за пределы возможного опыта” (близкое по смыслу понятие - априорный ).  Термин с противоположным значением - “находящийся в пределах возможного опыта” - имманентный .  Принято в  кантовской традиции отличать бином “трансцендентный - имманентный” от “трансцендентальный - эмпирический”: первая оппозиция характеризует сам опыт, а вторая - познание этого опыта (ср. “трансцендентальное и эмпирическое знание”, но “трансцендентные и имманентные силы”).

12. См. Хайдеггер М. Основные понятия метафизики/ Хайдеггер М. Время и бытие.  М.,1993. С. 344 и др.

      Я подчеркиваю эту формулу, поскольку она, на мой взгляд, представляет квинтэссенцию всей современной философии, подразумевая радикальное тождество философского познания, атропологии и онтологии.

13. См. Ясперс К. Философская вера/ Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.,1991.

14. Таково мнение  известного представителя “гуманистической психиатрии” Г.Олпорта. И наоборот - отсутствие интереса к “метафизическим проблемам” есть выражение отклоняющегося развития.

15. Стоит обратить внимание на тот многозначительный оттенок смысла, которое имеет слово create (англ.) и которого нет у русского “творить” - “делать из ничего” (making of nothing).

16. Мысль разворачивается в рамках какого-либо образа, ткань образа - чувства,  начиная от осознанных ощущений (цвета, запаха, формы и т.д.) и заканчивая значимостью (ценностью) “ткани” для субъекта. Образ - во-ображаем и поэтому всегда пере-живаем. Искусство это есть культурное воплощение способности “воображения-переживания” в наиболее “чистом виде”.  

 

17. Принципиально важно отличать ощущения от осознанных ощущений, переживания от осознанных переживаний, действия от осознанных действия.  Главная проблема человеческого бытия в том, каким образом осознается то, что происходит в его внутреннем (субъективном) мире, т.е. это проблема о-сознавания.  Вплоть до сегодняшнего дня философия и психология вопроизводит “классическую путаницу”, не проводя категориального различия между психическими функциями человека (в основе теми же, что и у высших животных) и логикой о-сознавания - собственно человеческим достоянием . (См. Ячин С.Е. Феноменология сознательной жизни. Вл-к: Дальнаука, 1992)

18. Возведение “знания о незнании” в образец философского познания принадлежит Сократу (“Я знаю, что ничего не знаю” - в наиболее парадоксальной формулировке).  В дальней философской традиции наиболее отчетливую акцентировку на понимании философии как “ученого незнания” дал Николай Кузанский.

19. Характерны названия работ Канта:”Критика чистого разума”, “Критика практического разума”, “Критика способности суждения” и пр. Влияние Канта на дальнейшее развитие европейской философии чрезвычайно велико и именно со стороны возможностей используемого им метода.  По сути все неокантианство основано на образовании  поля размышления посредством категориального разведения  некоторой реальности .  Так, например,  в заслугу неокантианству  (Г.Риккерт и др.) можно отнести то, что они задали новое пространство мысли, поставив вопрос о принципиальном различии естественных  (устанавливающих законы) и исторических (описывающих индивидуальные объекты) наук.  Эту заслугу не отменяет и современное понимание относительности данного различия. Но именно критическая категоричность неокантианства , получившая завершенный образ в т.н. “спиритуализме” (размежевании духа и материи), привела к его кризису в начале ХХ века.

20. Выдающимися умами человечества оправданно считаются те, кто открыл или поставил проблему. Способность к видению проблем есть собственно философская способность.  Не удивительно поэтому, что выдающиеся ученые, как правило, известны и как выдающиеся философы.  Эти две ипостаси мыслителя взаимодополняют друг друга: философская ставит проблему, а научная - ее решает. Вообще критический метод наиболее важен для интеллектуала - относительно других методов мысли. 

 

21.  Деструкция - одна из центральных аналитических (критических) структур фундаментальной онтологии М.Хайдеггера. Этот путь предполагает: критическое отношение к классической философской традиции (метафизике), категориальное различение бытия и сущего (см. вторую тему), реконструкцию бытия на новых основаниях. 

  Понятие деконструкции предложено Ж.Деррида в прямой преемственности с методом Хайдеггера  как более радикальное решение задачи критики европейской метафизики  посредством выхода за пределы исходных метафизических оппозиций: внутреннее - внешнее, объект - субъект, душа - тело, сущность - существование и т.д. ,- в непроблемизируемое самой метафизикой пространство формальных структур мышления (грамматики и риторики - например) и базовых метафор или образов. (О содержании метода см. тему IV).

22. В этом легко убедиться. Попытайтесь для начала обдумать вопрос: Что такое добро?  Мысль застревает на вопросе, поскольку непонятно куда идти дальше. Но если вопрос поставить в форме: Что есть добро и зло? - то движение мысли будет энергетически инициировано столкновением противоположностей.  Ленивое мышление всегда то, которое по каким-то причинам научилось избегать противоречий.

23. Основная заслуга принадлежит Ж.Пиаже (теория генетической эпистемологии), который экспериментально показал, что существует строгая последовательность, в которой детское мышление овладевает категориями описания мира.  Эти категории предстают в форме последовательности категориальных вопросов:  где?,какой?, что?, почему? и т.д.  (Пиаже Ж. Психология интеллекта/ Пиаже Ж. Избр. психолог. труды. М.,1994.)

24.  Характерным примером может служить работа “переболевшего марксизмом” Ж.П.Сартра "Критика диалектического разума", - которая написана в 1960 г.

25. По словам В.Дильтея, одного из основоположников философской герменевтики, “понять другого это значит представить его как свою собственную возможность”.

 

26.  См. Рикер П. Конфликт интерпретаций.  Очерки о герменевтике. М.,1995.

27. Cм. Мамардашвили Ì.Ê.  Как я  понимаю философию. М.,1992.

28. Для краткого изложения феноменологического метода мы воспользовались “Справочником феноменолога”- в книге К.А.Свасьяна “Феноменологическое познание” (С.52-96)

29. Тождественность со своей предметной средой -  определяющая черта животного, признак,  отделяющий его от человека.

30. См. Хайдеггер М. Что это такое - философия?//Вопросы философии.1993. № 8

31. Не случайно неотомизм, одной из главных забот которого является сохранение единства религиозной веры и научного знания, традиционно трактует философа как "человека, ищущего мудрость." См.Маритен Ж. Философ в мире. М.,1994.

32. Греч. слово “теория” -  означает умозрение.

33.  См. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика// Структурализм: за и против. М.,1975.

34.  Гадамер Г. Философия и поэзия/Гадамер Г. Актуальность прекрасного. М.,1991.  С.123.  И там же: “Любая речь действительно обладает способностью обращаться как к образу, так и мысли. ... В отличие от обыденной речи, поэтическая речь, равно как и философская, напротив, обладают способностью замыкаться на себя и, материализуясь в отвлеченном “тексте”, быть тем не менее высказыванием как бы автономно, “собственной властью”.  С. 117. 

35. Там же. С.116.

36.  См. Рикёр П. Конфликт интерпретаций.

37. См. Ясперс К. Философская вера//Ясперс К. Смысл и назначение истории.

38. См. Джеймс У.  Многообразие религиозного опыта. М.,1993.

Бесплатная лекция: "27 Список литературы" также доступна.

39. См. Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия? М.,1991.

40. См.  Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. М., 1992.

41. Еще Руссо считал, что источником научного интереса является корысть, а искусства - праздность и жажда развлечений.

42.  Франкл В. Человек в поисках смысла. М.,1990.

43. Одной из ярких демонстраций такой работы может служить стилистика работы Ж.Делёза “Логика смысла” (М.,1995)

---

[1] Батай Ж. Теория религии. Минск, 2000. С. 109.