Основные виды пастырских искушений

Основные виды пастырских искушений.

По выражению епископа Феофана Затворника, "последование Господу не по цветам есть ступание, а по терниям.., не пря­мо в рай вхождение, а прежде на крест восхождение, чтобы с него уже ступить в рай"1.

Искушению подвергаются после посвящения не только пас­тыри, но подвергался им, как видим, и Пастыреначальник. Искуситель в самом начале Его общественного служения отчаян­но пытался разрушить все Его пастырское дело2.

Формально-логически пасторология отмечает три вида пастырских искушений:

1) чрез самого пастыря -похоть плоти;

2) чрез внешнюю окружающую его среду - похоть очес;

чрез диавола - гордость житейская (I Ин.  2,16).

Согласие на каждое диавольское внушение нарушает всю настроенность пастыря и переводит его на сторону противни­ка, сознательно подчиняя ему. Опытно дознаие о нападении диавола на пастыря особенно после хороших минут его благо­честивой настроенности и при воздаянии должного земным по­требностям. Скрытно и как бы из засады нападая, враг спасе­ния устрашает его, когда ему следует надеяться, и делает беззаботным его, когда ему надобно бояться и бодрствовать.

Рекомендуемые материалы

Непосредственно после посвящения каждому пастырю предстоит огненное крещение от диавола в его искушениях (I Петр. 4,12). Ни один из них не свободен от искушений, так как нравственность ни в ком не слагается без борьбы с искусительными влияниями. Духовным возвышениям предшествуют обычно испытания, опасности. С юности человека, когда  зарождаются идеалы его жизни, уже начинается борьба злого  духа против сознательного подчинения искушаемого воли Божией. Под влиянием врага иногда иные юноши не выдерживают и от возвышенно-религиозного идеала служения Церкви Христовой переходят к жизненно-эгоистическому  идеалу, предпочитая последний первому. Ставши пастырями, они уже этим сами в себе создают почву для искушений. Им мысленно всегда слышны  вражии предложения для верного хода дела искать жизненно удобства, внешнего авторитета, жаждать чуда и ложно идти этим путем.

а)  Искушения на почве корысти -"похоть плоти".

"Хлебы..." (Мф. 4,3).

Первое искушение пастыря - найти хороший приход. После хиротонии его окружают материальные искушения - культ земного благополучия, вознаграждения. Пользование вознаграждением, по-видимому, не греховно и маловажно, но может стать причиной большого раздора с паствой и изменить пастырское настроение к худшему. Поэтому пастырь, слыша вражий совет исключительно заботиться о потребностях плоти, должен отогнать его словом Божиим, как раз повелевающим не связывать себя в конец материальными выгодами. В сознании пастыря первенствовать должна забота о Царствии Божием,  о удовлетворении духовных нужд  пасомых, а не о личных телесных нуждах. Материальное он должен приносить добровольно  в жертву духовному и быть довольным самым наименьшим в бытовом отношении.

В притче о неверной управителе (Лк. 16,1-13) Господь навеки предостерег всех пастырей от абсолютного пристрастия к материальным благам: "Если вы, - говорит Он, - в неправед­ном богатстве не были верны, кто даст вам ваше?" (Лк.16).

Иногда пастыри, увлекаясь работой, связанной косвенно с пастырством, могут оправдывать многие крупные свои ошиб­ки пред Господом. Например, есть такие, которые ставши у кормила душепопечения, начинают осуществлять свои давние мечты о церковно-административной деятельности. Этим они наносят  серьезный ущерб духовно-нравственной .жизни пасомых, корыстно интересуясь и озабочиваясь всякими экономическими предприятиями, а нравственное возрождение пасомых ставят на втором плане.

Выходит, что носители высших идей и служители свободы духа подавляют идеальное настроение духом промышленным, от­рываются от святой простоты жизни, заветных обычаев своих отцов, а овцы разбегаются и своего пастыря знать не хотят. Такие руководители словесного стада ошибочно начинают пас­тырское дело не с исправления жизни руководимых, а с чрез­мерных забот о хлебе насущном. Между тем, идейный пастырь Христов верит, что Бог не оставит его и его семью без не­обходимого и сверх телесного насыщения оживотворит его сло­вом Своим, светом Лица Своего, благодатию обетований. И бес­спорно то, что Бог силен изменить в пастыре даже желание известного рода удовольствий, уменьшив требование их в нем посредством потока благодатных чувств.

Из всего сказанного следует, что истинный пастырь материальное благосостояние свое и паствы должен больше всего ставить в зависимость от нравственного улучшения, счастья сердца, удовлетворения совести, поскольку жизненные блага подчинены благу спасения, и последние должны господствовать над первыми.

б) Искушение тщеславием -"похоть очес".

"Чудеса..." (Мф.4,6).

Значительно опаснее описанного искушения возникает у пастырей желание чудес от Бога в доказательство целесооб­разности собственного пастырского подвита.

Подобные мысли и желания равносильны сатанинскому предложению "броситься вниз" (Мф. 4,6). Само по себе чудо еще не просветляет человеческой души нравственно. Душу тро­гает скорее незримое, тихое, подобно росе, снисхождение Божией благодати.

По мысли митрополита Антония, "тщеславие, поставленное как цель пастырской деятельности, делает пастыря врагом паствы" 1.

В пастырском служении чудеса иногда могут подавлять человеческую личность внешним принудительным воздействием. Значительно важнее пастырю предварительно поддерживать внутреннее святое настроение пасомых медленным введением их в круг евангельских идеалов и убеждений. Чудо же за­ставляет временно отказаться многих скорее от дурного действия, чем от дурной воли и скрытой греховной жизни сердца. Пастырю полезнее действовать на окружающую его среду не внешними мерами, (хотя бы и чудесными, все же тщеславными),  а носимым внутри себя тихим веянием благодати Божией и святого теснейшего единения с Богом.

Не менее вредно, чем желание чуда, и вражее внушение, побуждающее пастыря сводить свою деятельность к внешней культуре, изяществу, одежде (истоки тщеславия), чиновничеству.

По этому поводу замечательно выразил свою мысль Святейший  Патриарх Московский и всея Руси Алексий в слове при  вручении архипастырского жезла новопоставленному епископу Иннокентию Смоленскому (10 мая 1959 года).

"Епископу, - сказал Святейший, - следует с кротостию ж долготерпением врачевать господствующие в мире сем не­дуги, заражающие многих чад Церкви Христовой: холодность в вере, полное неведение святейших истин Божией Церкви, рав­нодушие к делу спасения, пристрастие к духу времени и суетным обычаям мира, врачевать не только словом увещания, которое часто, подобно дыму, рассеивается в воздухе, но, прежде всего, примером личной безукоризненной жизни, примером ревности по вере, крепкою, как смерть, любовью к Богу, само­пожертвованием до готовности положить душу свою за овцы вверенного стада Христова"2.

В словах Святейшего Патриарха с  особой силой выражается важность доброго пастырского примера, красота его лич­ного подвига и влияния на пасомых не мишурным блеском своего внешнего авторитета, а внутренним смиренным подвигом личной жизни.

в. Самочиние и сектантство.

(Мф. 4.7).

Как продолжение тщеславного самосознания, но более утонченного и скрытного, возникает у пастыря склонность к самочинию и самоволию. Во всех искушениях диавод обычно побуждает пастыря уступить ему лишь раз и пойти путем лжи, потворства страстям, путем оамочиния и раскольнического разделения. Бедокриницкая иерархия сетью опутала всю Россию из-за одной уступки греху митрополита Амвросия, без патри­аршего разрежения перешедшего к раскольникам. Одна уступка ради личного благополучия, безопасности ведет за собой другие компромиссы без конца, прикрывая обман обманом.

Диавол всегда тонко влечет пастыря ко злу, прикрывая зло видом добра. Он предлагает ему много неверных, но лег­ких путей к достижению будто благородных земных целей, вроде «чечевичной похлебки» (Быт. 25,34), "сенпярской одежды" (4 Цар. 5,23), (слуга пророка Елисея - Гиезий-Нееман), обмена двух одежд (Иис. Нав. 7,21) и тридцати сребренников (Мф. 26,15).

Но и единичная измена убеждениям, сознательное признание абсолютного господства плоти над духом погружает пастыря в тину житейскую, делает его наемником и даже волком Хри­стова стада. Ему открывается в таких случаях много поводов поступиться своими идейными убеждениями, замалчиванием их, соблазном со всеми поладить ценою человекоугодничества, попустительства.

Безусловно, это вредное и гибельное настроение. Оно нарушает правильное направление пастырской жизни как борьба добра и зла, и растлевает благодатную любовь к пастве. Во избежание подобных искушений пастырь непрерывно должен совершать внутрен­нее делание, ежеминутно должен быть на страже своей совес­ти и вое свои поступки отдавать на суд Христа. Нападения  вражий здесь неожиданны и, по-видимому, невинны, но ими не­редко в корне разрушается вся благодатная пастырская де­ятельность.

Иногда неверное понимание характера пастырского служения ведет пастыря к духовной прелести или подделке истинного пути мнимо-правильным. Вместо признания себя всецело орудием Христа, опирающимся на благодать Божию, у пастыря, таким образом, возможен уклон или в сторону чрезмерной самонадеянности и разделения, или в сторону апатии и малодушия.

г) Малодушие как результат личной самопереоценки

Малодушное мнение о своей малоспособности и посредственности прежде всего влечет за собой ослабление пастырской энергии. Пастыри, охваченные такой мнительностью, посте­пенно опускаются духовно, позволяют себе механическое требоисправление, утрачивают идеалы и переходят к несвойст- венным пастырству интересам. Малодушным служителям престола следует напоминать себе о главном Деятеле в пастырстве -Боге и Его благодати и о некоторых своих небесполезных дарованиях к церковному служению, хотя бы они  и не были велики. Пусть всеобъемлющие и даровитые натуры энергичнее других двигают жизнь вперед. Но в Церкви и работа зауряд­ных делателей безмерно важна по благодати Божией. Подвигом жизни они могут развивать свои нравственные качества и достичь громадных пастырских успехов в церковной деятель­ности.

Да ободрит же себя всякий "средний" пастырь твердой надеждой на благодатную помощь. Смиренный труд его на Христовой ниве, не претендующий на соревнование с другими (I Кор. 4,3) и чуждый унылого ропота на Бога  и маловерия, есть сам по себе залог незаурядного успеха. Погружение же в уныние обрекает малодушного священнослужителя на лишение Божией помощи и граничит с зарыванием таланта  (Мф. 25,28).

Малодушие очень часто возникает на почве нелегкой пастырской черновой работы над духовным воспитанием от­дельных пасомых. Труд здесь кажется чрезмерным и малоплод-ным.  В таких случаях много ободряет трудящегося пастыря мысль, что он лишь эконом Господень, и ему незаметен процесс благодатного обновления душ и постепенного перерождения их. Если он не массы, а отдельных лиц приведет ко Господу, уже и это многозначительно. Велика радость, по Евангелию, пас­туха, нашедшего заблудшую овцу, и женщины, нашедшей поте­рянную драхму (Мф. 18,13).

Еще более отрадно пастырю сознавать свое участие в спасении даже одного грешника. Ставшие хорошими членами семьи, в свою очередь, благотворно влияют на других, явля­ясь своего рода благодатной закваской общества. Поэтому и апостол Павел, по словам Златоуста, заботился не только о целых народах, но и об одном человеке, и посылал послания то об Онисиме, то о прелюбодее Коринфском. Он смотрел не на то, что был грешник, но на то, что был человек.., за которого распался Христос"1.

Хотя пастырям и незаметен рост паствы в духовном отношении, но уже одно очищение грехов пасомых в таинствах весьма важно. Скорее более бесплодна и даже вредна мечта­тельность о влиянии на массы человеческой силы, чем скром­ный труд над возрождением паствы с верой в силу благодати Божией. Некоторые пастыри флегматичного темперамента или меланхолики готовы опускаться в бездействие по причине тех или иных неудач пастырской работы. Вместо напряжения энергии они вносят в свое служение апатичность, механич­ность, мертвенность и сокращенный вид отправления обязан­ностей. Такая небрежность есть презрение к Домовладыке Господу, подлежащее небесному суду виновных, которым гро­зит "изблевание из уст Божиих" (Апок. 3,15).

Но самое страшное и непростительное для малодушного пастыря  - идейное шатание. Малодушный способен стушеваться и навсегда уронить себя пред порывами ветра иных искушений. Он чувствует себя совершенно беспомощным и бессильным ид­ти вперед. Его устрашают самые ничтожные призраки опас­ностей. Он теряется при малейших трудностях и неприятностях. Подавленный камнем малодушия, маловерия и уныния  пастырь теряет радость своего служения. В нем умаляется вера в Бога до минимума. Умственно он шатается, как пьяный, как потерявший опору в жизни. Подобное страшное искушение постигает тех пастырей, которые недостаточно глубоко живут внутренней духовной жизнью, не имеют живого религиозного опыта. Не связаны тесно со Словом Божиим и со своей паст­вой. Идейное шатание, (т.е. сомнение в Боге  и истинности пастырства) постигает людей и довольно умных и талантли­вых. Они невольно теряют  прелесть простоты святой веры и становятся в ряды колеблющихся, подвергая себя многим бедам и напастям. При малодушии следует чаще исповедоваться и читать Слово Божие.

д)  Искушение гордостью и властолюбием

"...гордость житейская" (I Ис.  2,16), "диаволослужение" (Мф. 4,9).

Наряду с крайностью апатии и унынием пастырская энергия может ложно направляться в сторону тайной или явной гор­дости вследствие исключительного положения пастырей как духовных руководителей паствы.

"Дущу священника обуревают волны, - замечает Златоуст,

- и во-первых, является  тщеславие, гордость, как бы  скала, гораздо опаснейшая скалы Сирен"1.

Тщеславие может расти при наличии у пастыря энергичной воли, ума, дара речи, доброго сердца, подвижничества и даже смирения. Искушение это грозит всем иереям, как свя­щенникам, так (еще более) и епископам. Гордость обнаружива­ется у пастырей в походке, тоне голосов, жестах, обращении с людьми, в одежде (то слишком изысканной, то намеренно-небрежной)2 , в искании наград и повышений, в безмерном властвовании. Она даже откровенно требует почета   и уваже­ния на основании особо выдающихся у пастыря дарований. Отсюда понятно, как смиренно и благоговейно надлежит вся­кому пастырю пользоваться своим пастырским достоинством и авторитетом и как чутко следует прислушиваться к голосу совести.

Гордый и властолюбивый пастырь восхищает славу Божию себе и фактически курит фимиам диаволосдужеиия. Благодати Божией он препятствует действовать чрез него. Он заполняет собою, своим культом собственное сердце.

"Поистине бедственно домогаться чести," - восклицает Златоуст3. А Григорий Богослов, дополняя его, говорит: "Самомнение отнимает у человека большую часть того, что он есть"4.

Искушающему тщеславию и властолюбию пастырь всегда может противопоставить несогласие на греховные помыслы и думу о том, что он - только представитель славы Божией и не имеет права искать своей славы. Тщеславный, ставя себя в зависимость от мнения других, роняет свой авторитет и делается незаметно ниже их. Слава, наоборот, бежит за бе­гущим от неё и следует за ним даже по смерти.

Чем меньше пастырь будет заботиться о своем прослав­лении здесь на земле, тем больше просияет слава его по смерти. Он и мертвый будет заставлять говорить о себе. Тако­ва слава трудящемуся во славу Божию и на пользу народную.

е) Душевное пастырство.

Описанная нами картина проявления пастырской гордости и властности, всем заметной и поверхностной, иногда вырож­дается в скрытую и глубокую самонадеянность, в подмену бдагодатного и духовного пастырства пастырством естественным и душевным. Нет никаких плодов от подобной подмены Божьего человеческим, она страшна и опасна. Мечты с помощью широ­кого гуманитарного образования и веры в себя зажечь свет в сердцах пасомых - ошибочны.

Культурные воздействия на почве драматически-вырази­тельного служения, торжественной обстановки Богослужений и проч. неглубоко и ненадолго действуют на верующих. Самый внутренний мотив спасать кого бы то ни было влиянием своей личности и удерживание других в своей подчиняющей власти уже глубоко греховны. Здесь и вырастает в пастырской душе увлекательная, заинтересовывающая страсть тонкого властолюбия над душами путем культурного воздействия.

Результаты отмеченного типа пастырствования часто неожиданны для действующего. Они плохи, плачевны и кончают­ся разочарованием. Некоторое время тщеславный пастырь зара­жает окружающих своей энергичностью. С течением времени этот энтузиазм верующих остывает, и они оставляют своего руководителя одиноким. Ему остается растерянно жаловаться на бесплодность своей работы. Внешнее влияние тогда только прочно и действенно, когда к нему присоединяется подкреп­ление, идущее изнутри, от благодатной веры и любви пастыря,  от борьбы и победы его над страстями. Культурному влиянию в пастырской работе должны предшествовать воздействие та­инств, молитвы и личного подвижничества пасомых, их мистик-аскетическая жизнь. Тогда и культура вносит свою долю пользы в нравственное воспитание душ. Иначе душевное пас­тырство кончается разочарованием и бесплодием.

Некоторые пастыри, руководя паствою, стремятся привя­зать к своей личности с помощью возбуждения в ней религиозного сентиментализма. Такой род воздействия присущ священ­нослужителям, зараженным фанатизмом и прелестным самомне­нием. К ним охотно примыкает интеллигенция, утратившая духовный вкус и живую связь с Церковью, так как они не тре­буют от паствы глубокого смиренно-молитвенного подвига, по­стоянной самособранности и духовной борьбы с собой. Себя же они воочию всех показывают проповедниками, аскетами и ревнителями Церкви, интересуются беседами с пасомыми и великолепием Богослужения с чудным хором и кратким уставом службы. Все это душевному человеку сродно, легко и привле­кательно. При описанных условиях образовалась не так давно секта иоаннитов.

Внешностью пастырей и исканием таинственного чаще прельщаются слабые и сентиментальные по природе женщины. От ненормального выпуклого выдвижения личности пастыря общество может страстно привлекаться к ней и благодатию слабеть воем своим существом.

«Сердце ваше, - пишет епископ Игнатий Брянчанинов, -да принадлежит единому Господу, а в Господе - ближнему. Без этого условия принадлежать (привязываться) к человеку страшно»1.   «Пристрастие делает любимого человека кумиром, приводит к вере в него... и исступленному фанатизму»2. Из фанатической веры привязанный решительно готов делать все угодное его кумиру: идти за ним даже по еретическому и сектантскому пути. При догматической нетвердости пастырь, влекущий к себе, может впасть в самомнение и искание славы. С её ослаблением он мучится. Привязанность к кумиру затем­няет Христа.

Психологически процесс возрастания человеческого при­страстия можно изобразить так. Сначала пасомые в пастыре видят воодушевитедя к духовной жизни. После своей без­нравственной иди тепдохладной жизни они охотно слушаются советов любимого руководителя. Но постепенно из любви к нему авторитет его становится для них выше авторитета Церкви, и они из-за излишней привязанности к своему кумиру начинают мало-по-малу остывать к Богу и Церкви. Проповеди и беседы дорогого "батюшки" становятся им важнее молитвы, особенно, если служит, исповедует и причащает их "любимый наставник". Сравнительно с ним они критикуют всех прочих пастырей. На  почве такой привязанности происходят в прихо­дах организации особых кружков, сектантство, ссоры и враж­да неумеренных поклонников за степень близости к обожа­емому священнику3.

Представленное выше влияние как искусственно навеянное совне - безблагодатно, внешне и поверхностно.  Едва только у страстно любящих открываются глаэа на призрачное досто­инство руководителя, как их душевно-плотская любовь к нему переходит в разочарование.

Таков результат подмены внутреннего внешним и духовно-благодатного душевно-человеческим.

Спаситель, Апостолы и святые Отцы решительно восста­вали против душевного влияния и чрезмерной человеческой привязанности, как подменяющей Бога человеком и похищающей славу Божию. Некогда Господь  запрещал исцеленным расска­зывать об Его чудесах, уклонялся от народной привязанности после насыщения пятью хлебами пяти тысяч человек (Ин. 6,15). Причиной того была душевная привязанность к Нему народа, как к Источнику плотского наслаждения и Чудотвор­цу, а не как к Лицу Божественного достоинства.

Анализируя психологию современного человека, следует решительно сказать, что она сложна, как никогда. Отсюда и искушения пастыря ныне с каждым часом увеличиваются. На почве привязанности к личности пастыря, особенно, если он молод, добр, сердечен, красив, искушения самые сложные и, надо сказать, самые сильные и чреваты огромными неприят­ностями. Бывает немало случаев, когда сам пастырь увлека­ется какой-либо "особой", если он одинокий, монах или живет не в ладу с своей матушкой. Здесь процесс развития травмы греховной чрезвычайно стремительный, особенно, если молодой священник не огражден страхом Божиим и живет неглубокой духовной жизнью.

Но в большинстве случаев пастырь является объектом нападения, особенно от женщин психически нездоровых (дев, монахинь средних лет, инокинь). Они имеют несчастие осо­бенно привязываться к священнику и своим крайне навязчивым сентиментализмом причиняют ему массу огорчений и неприят­ностей.

Молодые девицы исключаются из этого класса людей, так как они имеют, в большинстве случаев, страх к священни­ку как служителю Божию, который не позволяет им многое. Если учесть современное положение пастыря, что ему приходится работать преимущественно с женским персоналом, то опасность указанного типа искушений самоочевидна и вряд ли требует дальнейшего раскрытия. Опытные пастыри единодушно  утверждают, что во избежание «кляузных женских вопросов» пастырю следует вести себя с ними сдержанно-суховато, начальственно-официально и не вдаваться в сентиментализм отношений. Это устрашит их и поставит на свое подчиненное место, подавляя душевность духовностью.

Пастырь заведомо неправильно действующий на пасомых, обязан сознательно отречься от неверного направления в сваей работе. При этой следует заметить, что "душевно-че­ловеческими" средствами влияния пользуются преимущественно начинающие пастыри. Они, или не отдавая себе в том ясного отчета, или увлекаясь внешностью по своей «душевно-духовности», поступают так.

Под понятием "душевно-духовности" следует мыслить постепенно прогрессирующую склонность к бытовой стороне жиз­ни.  Главный источник пастырского настроения епископ Феофан

полагает в благодати, дающей человеку правильное направ­ление 1. В силу  этого пастырю необходимо все делать во славу Божию, во всем руководствоваться любовью к Богу и надеждой на благодать. Тогда он не переоценит душенных свойств самих по себе и постоянно будет смирять себя, помня об истинной решающей силе благодатных воздействий.

Смиренно-благоговейное пастырское самосознание, осве­щая действия и средства руководителя, выведет пастыря неминуемо на борьбу с чувствами самонадеянности, самомне­ния и тщеславия. При главенстве в нем истинного мотива деятельности ему можно не бояться борьбы  с собой.  Господь непременно исправит его.

С пристрастной привязанностью пасомых к пастырю сле­дует бороться решительно и умело. Их любовь, важную в деле спасения, он должен искусно "отрегулировать", направить от себя и Богу и Церкви и преобразовать в форму расположе­нии к молитве, Богослужению и таинствам. Постоянно отстра­няясь от пристрастия к себе некоторых верующих, он должен держать себя веред ними без всякой чрезмерной фамильярности и ласки2. Подобная тактика со временем сменит их душев­ную  привязанность к нему на истинное отношение к Богу.

Перемена центра тяжести в отношениях паствы к пастырю часто болезненна, совершается медленно и не терпит резкого перелома. Замечательно искусно в свое время св. Иоанн Пред­теча отстранился от пристрастной любви к себе учеников ввиду пришедшего Мессии. Он назвал себя при них, как и следовало, лишь "другом Жениха", стоящим и внимающим Ему. "Ему должно расти, а мне умаляться" (Ин. 3,29-30).

Так и всякий духовный наставник, по словам епископа Игнатия Брянчанинова, должен быть только слугою Жениха Небесного, должен приводить души к Нему, а не к себе привя­зывать3 .

Всех искушений пастыря возможно ли перечесть? Как волны, поднимаемые бурей, пенящиеся и ревущие на морских просторах, набрасываются на пастыря огненные искушения, особенно в первых шагах его деятельности1.  И как он будет счастлив и высок, если сумеет отразить от себя все эти козни  вражии.

ж) Способы отражения искушений.

Скажем кратко, что основными способами в отражении вражеских искушений являются: молитва и пост (Мф. 17,21), исповедь (см. Богослужебные указания), чтение Слова Божия (Лк. 4,8) и пастырское терпение (Лк. 4,12).

В молитве пастырь соединяется с Богом и становится неуязвимым. Исповедь изобличает темные  замыслы демонов, последние же ничего так не страшатся, как света, отчего становятся крайне немощными и ничтожными. Слово Божие, как меч обоюдуострый, поражает супостатов в самое сердце. И терпение  как последнее пастырское средство увенчивает пастырскую главу венцом мученика и страдальца, а врагов злобы опаляет огнем нестерпимым.

Вообще нужно сказать, что искушения приносят пастырю великую пользу. Замечательны, по этому поведу слова Сера­фима Саровского, сказанные им на прощание своим почитателям. Всех благословил, поцеловал и сказал: "Спасайтесь, в иску­шениях не унывайте, бодрствуйте, в нынешний день нам венцы готовятся"2 .

А известный русский затворник епископ Феофан советует пастырю в искушениях иметь "два зерцала": Слово Божие и Творения святых отцов и, смотря в них, находить образы иереев Божиих, вольных мучеников ради Бога и ближних, по­беждавших диавола3.

1  Еп. Феофан. Письма к разным лицам. М., 1904, с. 175.

2  Митроп. Антоний. Полное собрание сочинений, т. 2. Казань, 1900, с. 222.

1  Митроп. Антоний. Полное собрание сочинений, т. 2. Казань, 1900, с. 228.

2  Свят. Патриарх Алексий. Слова и речи. М., 1963, т. 4, с. 64.

1  Св. Иоанн Златоуст. Творения, т. 3. СПб., 1897, с. 323.

1  Св. Иоанн Златоуст. Творения, т. 1. СПб., 1897, с. 429.

2  Там же, т. 1, с. 469; Св. Амвросий Медиоланский. Об обязанности священников.

3  Св. Иоанна Златоуст. Творения, т. 1, с. 431.

4  Св. Григорий Богослов. Творения, т. 1, с. 33.

1  Еп. Игнатий Брянчанинов.  Жизнеописание. СПб., 1881, с. 119.

2  Там же, с. 120.

3  Первое Послание к Коринфянам св. апостола Павла, гл. 1, ст. 11-14.

Вместе с этой лекцией читают "1.7 Типовые звенья обыкновенных линейных систем".

1  Епископ Феофан Затворник.

2  Руководственный образец поведения в данном случае мы имеем в Лице Самого Спасителя. Св. Евангелист Иоанн пишет: «Сам Иисус не вверял Себя им (сентиментально привязанным к Нему), потому что знал всех» (Ин. 2,24).

3  Еп. Игнатий Брянчанинов. Жизнеописание, т. 119.

1  Св. Иоанн Златоуст. Творения, т. 1, с. 453.

2  А.П. Денисов. Житие преподобного Серафима Саровского. М., 1884, с. 235.

3  Еп. Феофан Затворник. Сочинения, т. 1. СПб. 1880, с. 48.