Пределы, количественные ограничения

Лекция 14. Пределы: количественные ограничения. Моносиллабическая поэзия. Двустопные и одностопные стихи.  Брахиколон. Эпиграммы. Двустишия, одностишия, нулестишия. «Отсечение лишнего». Ограничения словаря.

Далее мы будем рассматривать литературные произведения, построенные на количественных ограничениях более крупных текстовых единиц – слогов. К таким ограничениям мы отнесем, в первую очередь, моносиллабическую поэзию.

Моносиллабическим мы назовем стихотворение, в котором формообразующим элементом являются односложные слова, то есть стихотворение, автор которого целенаправленно сочиняет целиком или частично из односложных слов.

В случае, если односложные слова составляют лишь часть стихотворения, они расположены в наиболее выиграшных частях – последним слогом стиха. Правилами античного стихосложения поэзии не приветствовалось использования односложных слов в конце строки, однако в единичных случаях для достижения особой выразительности это позволялось. У Вергилия находят гекзаметрический стих: «…вздыбилась вслед крутая гора вод», оканчивающийся односложным словом. Последователь Вергилия, римско-галльский поэт и ритор Авсоний написал целое стихотворение на этом ограничении, усложнив ограничение наличием односложного слова и в начале строки: «это стихи, которые  начинаются односложными и кончаются односложным словами», а также, в целях связности стихотворения, совпадением конечных и начальных слов стихов: «каким словом кончался предыдущий стих, таким начинался бы и следующий» (Авсоний. Стихотворения. М., Наука, 1993. С.117). Первое и последнее слово стихотворения также совпадают – Res.

На русский язык это стихотворение перевел В.Брюсов, включив его в книгу «Опыты» под названием «Рок (Гексаметры Авсония)»:

ВСЕ непрочное в мире родит и ведет, и крушит                       Рок,

РОК, неверный и зыбкий; но манит нас льстивых надежд          рой,

РОЙ, что с нами всю жизнь и с кем разлучит нас одна смерть,

СМЕРТЬ ненасытная, кою адская кроет в свой мрак     ночь.

Рекомендуемые материалы

НОЧЬ в свой черед умирает. Едва воссияет златой       свет,

СВЕТ, этот дар богов, пред кем впереди предлетит      Феб,

ФЕБ, от кого не укрылся с Венерой одетый в доспех    Марс,

МАРС, что рожден без отца; его чтит фракийцев слепой         род,

РОД проклятых мужей, что свой в преступлениях зрит           долг,

ДОЛГ убивать, как жертву, людей: таков той страны   нрав –

НРАВ свирепых времен, что законов признать не хотят          власть,

ВЛАСТЬ, что в мире возникла из вечных природы людской  прав,

ПРАВ, благочестия дщерей, прав, где сказался богов   ум.

УМ этот чувством небесным кропит достойный того   дух,

ДУХ, подобие мира, всей жизни начало, упор,              мощь,

МОЩЬ, бессильная, впрочем, затем, что все – шутка, ничто – все!

Интерес к моносиллабическим экспериментам привел Авсония к сочинению целой книги стихотворений «Технопегний», (от tecnh paignion, шутки ремесла), в которой он допускает только такие моносиллабические окончания стихов. Даже без дополнительных условий это достаточно жесткое ограничение для латинской поэзии, ибо односложных существительных в латинском языке совсем немного, и Авсоний перебрал их почти  все:

res (вещь), fors (случай), spes (надежда), mors (смерть), nox (ночь), lux (свет), sol (солнце), Mars (Марс), gens (народ), fas (естественный закон), mos (обычай), lex (закон), ius (право), mens (разум), сor (сердце), vis (сила), ars (ремесло), dux (вождь), dens (зуб), vox (речь), frons (лоб), os (рот), crus (нога), pes (стопа), dos (приданое), rex (царь), lis (тяжба), par (равный), laus (похвала), urbs (город), arx (крепость), aes (медь), ops (могущество), vos (вы), pax (мир), Pan (Пан), Styx (Стикс), spes (надежда), sal (шутка), plebs (простой народ), mel (мед), flos (цветок), fons (источник), sus (свинья), sors (участь), bos (бык), falx (серп), nex (убийство), fraus (обман), Sphynx (сфинкс), ver (весна), rus (деревня), vas (сосуд), fur (вор), grex (толпа), mons (гора), as (мелкая монета), lac (молоко), calx (пятка), vir (человек).

Авсоний предваряет «Технопегнии» посланием к другу, извиняясь (или рассчитывая на похвалу) за сверхмерную формальную сложность стихотворений: «я старался по мере сил сделать в них для снисходительного слуха бессмысленное согласованным, безвкусное разумным, бессвязное последовательным, чтобы горечь была послаще, неуклюжесть поизящнее, а шероховатость поглаже» (Авсоний. Стихотворения. М., Наука, 1993. С.118).

В английском языке односложные слова очень распространены, на что указывал еще Свифт. Также часты моносиллабические стихотворения, причем не только оканчивающиеся на односложные слова, но и целиком состоящие из таковых. Краткость в таких стихотворениях идет рука об руку с выразительностью, концентрированностью звучания и значения.

Много односложных слов находят в молитвах, в гимнах. Подсчитано, что «Отче наш» на английском языке состоит из треста четырех слов, из них двести сорок восемь – односложных. Библейские изречения на английском языке, начиная с самого начала, насыщены моносиллабическими стихами: «AndGodsaid, Lettherebelight: andtherewaslight. And God saw the light, that it was good» (И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош. Бытие, 1: 1-8).

Стихи, состоящие из односложных слов, находят в письме Элоизы к Абеляру.

У Шекспира также много моносиллабических пассажей, особенно в «Короле Лире»:

KING LEAR

If thou wilt weep my fortunes, take my eyes.
I know thee well enough; thy name is Gloucester:
Thou must be patient; we came crying hither:
Thou know'st, the first time that we smell the air,
We wawl and cry. I will preach to thee: mark.

GLOUCESTER

Alack, alack the day!

KING LEAR

When we are born, we cry that we are come
To this great stage of fools: this a good block…

(actIV, sceneVI)

(Лир

Чтоб плакать обо мне, дам я глаза.

Тебя я знаю хорошо: ты - Глостер.

Будь терпелив. На свет приходим с криком;

Понюхав воздух, тотчас начинаем

Кричать и плакать. Проповедь послушай.

Глостер

Увы, увы, увы!

Лир

Когда родимся мы, кричим, вступая

На сцену глупости. - А! Вот так шляпа!

                          (пер. М.Кузмин)

В русской поэзии моносиллабические стихотворения появились уже в середине XVIII века у А.А.Ржевского:

ОДА, СОБРАННАЯ ИЗ ОДНОСЛОЖНЫХ СЛОВ

Как я стал знать взор твой,

С тех пор мой дух рвет страсть;

С тех пор весь сгиб сон мой;

Стал знать с тех пор я власть.

Хоть сплю, твой взор зрю в сне,

И в сне он дух мой рвет;

О коль, ах, мил он мне!

Но что мне в том, мой свет?

Он мил, но я лишь рвусь:

Как рвусь я, ты то знай.

Всяк час я мил быть тщусь;

Ты ж мне хоть вздох в мзду дай.

Затем его опыт повторяют В.Брюсов, («Верь в звук слов: Смысл тайн в них, Тех дней зов, Где взник стих…»,1921), В.Иванов в переводе гимна греческого поэта Терпандера (VII в. до н.э.) «К Зевсу»:

                               «Из Терпандера»

Зевс, ты всех дел верх,

Зевс, ты всех дел вождь!

Ты будь сих слов царь;

Ты правь мой гимн, Зевс.

                                                             (1914)

Здесь поэт пытался передать квантитативное строение греческого гимна, где подряд следуют несколько долгих слогов, что традиционно переводится на русский язык как ударные слоги.

В некоторых стихотворениях к минимальному приделу стремится число стоп в стихе – таковы двух- и одностопные стихи, практиковавшиеся уже в XV  веке. Так, в книге «Искусство риторики», приписываемой Жану Молине, находим «Четырехслоговое рондо»:

Tant que je vive.

Son serf seray,

Autre n’aray.

Je l’aimeray,

Soit morte ou vive.

Autre n’aray

Tant que je vive.

(Другой не получит / Пока я жив. / Слугою ей стану, / Другой не получит. / Я буду ее любить, / Живой или мертвый. / Другой не получит, / Пока я жив).

Позже такие стихи во французской традиции переходят в разряд шуточной, и легкомысленной поэзии.

В начале XIX века они приживаются и в России в цикле «элегий» 1823-1825 гг Языкова («Ах, как мила // Моя Милета! // Она пришла, // Полуодета…»), у Жуковского:

Двустопные ямбы находят и у Пушкина в стихотворениях «Пробуждение» и «Адели»:

«Юнкерская баллада»  М.Лермонтова, сочиненная девятнадцатилетним поэтом как парафраз-пародия (см.ниже раздел, посвященный парафразам) на «Боже, царя храни», также написана двустопным ямбом:

Двустопные стихи-шутки пишет в том же 1833 году и И.Мятлев:

ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ВЫСКАЗКА

и Баратынсксй:

А в стихотворениях Полежаева краткие размеры звучат с трагической звучностью:

ПЕСНЬ ПОГИБАЮЩЕГО ПЛОВЦА

Как и в случае тавтограмм, при осознанном намерении создать произведение на основе ограничения числа стоп, поэт стремится максимально увеличить его длину, показывая виртуозное владение приемом.

В начале ХХ века двустопные ямбы возникают у В.Иванова и М.Волошина.

Усиление приема приводит к созданию одностопных стихотворений, как в «Сонете» В.Брюсова:

Зигзаги

Волны

Отваги

Полны,

И саги

Луны

Во влаге

Слышны.

Запрета

В искусстве

Мне нет.

И это –

Предчувствий

Сонет.

(1894)

В нем соблюдено разбиение на строфы, характерное для сонета, рифмовка, правило альтернанса. Не соблюдена только традиционная метрическая структура – вместо шестистопного ямба стихотворение написано одностопным.

А в стихотворении М.Цветаевой двустопный стих состоит из двух ударных односложных слов:

ВОЗВРАЩЕНИЕ ВОЖДЯ

Конь - хром,

Меч - ржав.

Кто - сей?

Вождь толп.

Шаг - час,

Вздох-век,

Взор - вниз.

Все - там.

Враг. - Друг.

Терн. - Лавр.

Всё - сон...

–  Он. - Конь.

Конь - хром.

Меч - ржав.

Плащ - стар.

Стан - прям.         (16 июля 1921)

В этих двух стихотворении мы уже приближаемся к следующему ограничению – одностопным стихам из односложных слов, или брахиколону.

Стихотворения или части стихотворений, строки которых состоят из одной  односложной стопы, получило греческое название брахиколон (гр. короткий член, Квятковский А. Поэтический словарь. М.: Сов. Энциклопедия, 1966. С.63-65).

В начале ХХ века такая форма появляется в односложном сонете В.Ходасевича и стихотворении И.Сельвинского, а затем повторяется у Н.Асеева и А.Безымянского:

Следующей по величине стихотворной единицей за стихотворной строкой будет уже строфа, или в случае стремления к минимальному пределу, собственно стихотворение. При желании минимизировать количество элементов стихотворения можно пойти двумя путями – минимизировать число строк, и так мы приходим к двустишиям и одностишиям, или моностихам; а также минимизировать общее число печатных знаков. Так появляются минималистские стихотворения.

Стихотворениями, форма которых определяется стремлением к краткости, являются древнегреческие и наследующие им латинские эпиграммы.

Первые эпиграммы, существовавшие, насколько нам известно, с VIII века до нашей эры, были написаны по строгому канону и являлись произведениями возвышенного стиля, обращениями к божеству, а со второй половины VII в. до н.э. и посвящениями памяти умерших родственников или сограждан – эпитафиями.

Первым приводит имя автора эпиграммы Геродот в «Истории» (V, 59-61), приписывая Симониду Кеосскому (V в. до н.э.) фермопильские надписи, посвященные греческим воинам, погибшим в греко-персидских войнах:

            Некогда против трехсот мириад здесь сражались четыре

               Тысячи ратных мужей Пелопонесской земли.

                                                                            (Пер. Л.В.Блуменау)          

Войны, подвиги героев проявили самосознание греков, и были увековечаны в эпиграммах:

Мужествен был Тимокрит, схороненный под той плитою,

               Видно, не храбрых Арес, а малодушных щадит.         

                                                             (Анакреонт,VI-V в до н.э., пер. Л.В.Блуменау)

Одной из разновидностью эпиграммы были эпитафии, надписи на могильных камнях. Древнейшую известную нам эпитафию приписывают поэту VII века до нашей эры, Архилоху:

Наксоса два величайших столпа – Аристофоонта

                                   И Мегатима собой ты покрываешь, земля.

                                                                                  (Пер. Л.В.Блуменау)

В эпитафии также важно было уложить наиболее полную информацию в краткую форму, не нарушая размера стиха, передать имя, степень родства, род занятий умершего, его достоинства и совершенные деяния, как в стихах Симонида:

Был Диофонт, сын Филона, победен на Истме и в Дельфах

В быстром беге, прыжке, диске, копье и борьбе.

                                   (пер. М.Гаспарова)

Также существовали заранее составляемые автоэпитафии, в которых поэт сам рассказывал, что он сделал и кем он себя считает:

               Баттова сына могилу проходишь ты, путник. Умел он

                               Песни слагать, а подчас и за вином не скучать.

                                                                            (Каллимах, III в. до н.э., пер. Л.В.Блуменау)

Со временем эпиграмма становится произведением низшего жанра,  застольным экспромтом. Также она удаляется от своей исходной краткой формы, от двустишия она вырастает до четырех, шести, а то и десяти-двенадцатистишия, приближаясь уже к элегии. Рассказ о таких эпиграммах, отошедших от краткости, также как и об утративших форму элегического стиха позднейших европейских эпиграммах, выходит за рамки нашего изложения.

В России эпиграмма также понимается скорее как сатирическое стихотворение современной формы, чем как классический элегический дистих.

Исключения редки, и среди приближающимся к классической форме можно назвать автоэпитафию Сумарокова:

               Прохожий! Обща всем живущим часть моя:

Что ты, и я то был; ты будешь то, что я.         (1755)

Обычно же русские эпиграммы обычно состоят не менее, а то и более, чем из четырех попарно рифмующихся стихотворных строк. Таковы эпиграммы Е.Баратынского, П.Вяземского («На П.И.Голенищева-Кутузова»), Г.Державина («На птичку»), М.Лермонтова («Поэтом (хоть это и бремя)», «К Грузинову», «Вы не знавали, князь, Петра», «На Ф.Булгарина»), А.Пушкина («Полу-милорд, полу-купец…», «На А.А.Аракчеева», «На альманах «Полярная Звезда»», «На Александра I», «На М.А.Дондукова-Корсакова»).

Таким образом, эпиграмма прошла все этапы развития и существования как стихотворение жесткой формы, стремящееся к краткости и выразительности, освоила культурное пространство и различные темы, словесную и образную игру, постепенно перешла из высшего в низший литературный жанр и вовсе утратила связь с первоначальной формой.

Моностихи, как и элегические дистихи, известны с античности. И как и дистихами, в александрийскую эпоху, в Риме и Византии ими сочинялись разновидности эпиграмм и эпитафий:

Есть для любви и для брака пора, и пора для покоя.

                               (Тимон Флимунтский, III в. до н.э., пер. Л.Блуменау)

            Не наше то, что нам дано Фортуною.

                                              (Публилий Сир, Рим, I в. до н.э., пер. С.Ошеров)

            Любить должны мы всех, но верить – избранным.

                                              (Касия, Византия, IX в. н.э., пер.С.Аверинцева)

Латинские моностихи-эпитафии часто были посвящены неумолимому течению времени:

Все, что мы видим вокруг, пожрет ненасытное время...

(Луций Анней Сенека, перевод М. Грабарь-Пассек)

Латинскому поэту Авсонию принадлежит моностих-обращение к Риму:

Рим золотой, обитель богов, меж градами первый.

                                               (перевод В.Брюсова)

Моностих обладает законченным смыслом и воспринимается как отдельное поэтическое произведение. Во французской поэзии известны моностихи Жана-Поля Валена (этот и следующие французские моностихи приводятся по книге Э.М.Береговской «Одной фразой: французские стихи, афоризмы, пословицы, загадки, карикатуры. Тула: Автограф, 1997. Пер. М.Яснова):

                        Qu’ai je fait

            Qu’ai je fait au bon Dieu pour qu’il n’existe pas?

(Что же я сделал такого? Боженька, что же я сделал такого, из-за чего тебя не существует?

Моностихи могут быть парадоксально-афористичны, как у Анри Мишо:

                        Même si c’est vrai c’est faux.

                        (Истина и та обман.)

являться зарисовками, как у Жюля Лафорга (1860-1887):

                        Mon сoeur ouaté de nuit ne bat plus que d’une aile.

                        (Единственным крылом в ночи трепещет сердце.)

                        Dans le paix d’or des soirs, elle chantait des choses…

                        (Как песенки ее просты в лучах заката...)

или обладать программным содержанием, как в моностихе Шарля Бодлера (1821-1867):

                        J’ai petri de la boue et j’en ai fait de l’or.

                        (Я грязь перемешал и золото слепил.)

В русской литературе известен моностих-эпитафия Карамзина:

Покойся, милый прах, до радостного утра.

Брюсов, переведший моностих Авсония, пишет и несколько собственных, в том числе ставший знаменитым:

О, закрой свои бледные ноги!

Новую историю моностиха, или однострока, в России открывает Владимир Марков, опубликовавший в 1963 году «Трактат об одностроке» вместе с подборкой стихотворений от античности до современности.

Самому В.Маркову принадлежит целый ряд одностроков:

1. На выставке Моне.

Стога, Руанские соборы и лилии и тополя…

2. Березы. Ветер. Думая о смерти.

Тот блеск пугающий, тот шорох неземной…

3. Роман в одну строку.

Обрывки человеческих страданий…

Подборка моностихов русских поэтов от Державина до Яна Сатуновского, Сергея Сигея, Геннадия Айги и других, приведена в книге С.Бирюкова «РОКУ УКОР». Исследователь вводит термин одностроки для этого типа поэзии. Широко известны одностроки Вл.Вишневского:

Я что-то тут событием не стал.

Как важно оборвать стихотворе…

Играет с формой И.Жданов:

Лента Мебиуса

Я нужен тебе для того, чтобы ты была мне нужна.

Цикл одностроков «Улей» пишет Т.Михайловская:

 Тебе – петь. Тебе – печь. А мне – спать лечь.

 Помимо стремления к нижнему пределу числа строк, в стихотворении можно минимизировать общее число знаков. Чтобы данный текст воспринимался как поэтический, авторы стремятся сохранить деление на рифмующиеся строки (минимум – две). При этом название текста не следует данному ограничению, и может быть достаточно длинным.

Наиболее известное английское стихотворение такого рода – «Antiquityof  Microbes» американского поэта Стрикланда Гиллиана (Strickland Gillilan, 1869-1954):

Adam
Had 'em.

(История микробов. У Адама они были)

Другие английские короткие стихотворения приводит М.Гарднер:

On the Condition of the United States after Several Years of Prohibition

                        Wet

                        Yet.

(К состоянию Соединенных Штатов после нескольких лет сухого закона. Не просыхают. До сих пор.)

Самое короткое из них – стихотворение, написанное в 1925 году Эли Сигалом (EliSiegel)

OneQuestion

                        I.

                        Why?

(Единственный вопрос. Я. Отчего?)

В настоящее время существует множество русскоязычных коротких текстов, как в прозе (В 2000 году в издательстве НЛО выходит сборник «Очень короткие тексты. В сторону антологии»), так и в поэзии.

Традицию написания предельно кратких сонетов продолжает А.Кондратов. Интересен и его акростих, соблюдающий законы традиционного акростиха – первые буквы стихотворных строк складываются в значащий текст:

Среди других авторов минимальных текстов назовем Вс.Некрасова и А.Глазову:

В настоящее время ускорения темпа жизни и увеличения необходимой информации, задача сочинения таких стихотворений становится чрезвычайно актуальной. Сверхкороткие стихи должны примирить с поэзией даже тех, кто не в силах поглощать ее в больших количествах.

Улипист Фр.Ле Лионне обращает внимание на предельный случай – стихотворение из нуля слов. Начало таким произведениям было положено Л. Стерном, оставляющим пустыми ряд страниц в «Тристраме Шенди», где пустота становится сама по себе текстом.

Заставить пустоту говорить с читателем – желание многих поэтов.

Самое знаменитое из подобных русских стихотворений – «Поэма конца» Гнедова, завершающая цикл из пятнадцати поэм «Смерть искусству» (1913). Эта поэма состояла из заголовка и даты внизу, а в авторском исполнении состояло из молчания и ряда жестов. С. Сигей в комментариях к итальянскому изданию В.Гнедова говорит о бесспорной осмысленности и художественности самого  этого «ритмодвижением» руки.

А стихотворение улиписта Жака Рубо состоит из заголовка LeMicrobe (Микроб), пустоты под заголовком и (крошечными буквами) объяснения: «Стихотворение здесь, но чтоб / его увидеть, нужен микроскоп».

В этих стихотворениях тем или иным образом задается контекст, что и дает возможности интерпретировать «нулевой» текст, хотя и в весьма широких пределах.

Текстами, данные практически без контекста, можно считать тексты без заглавия, других стихотворений в сборнике, с единственным печатным знаком – знаком завершения, точки. Такие стихотворения были собраны в целую антологию (Антология Одноточечной Поэзии. М.: Гуманитарный фонд, 1994), двенадцати страничной книги формата 60х90 1/128, объединившей работы шести авторов.

Еще одним способом создать минимальный текст, будет применить некий метод обрезания лишнего из существующего произведения. Воспользовавшись формулой Родена (она же папы Карло), надо удалить из текста «все лишнее».

В данных методах процедуры «снимания лишнего» производятся над уже готовыми текстами, в которых улиписты открывают их «потенциалы», скрытые возможности.

Р.Кено проводит следующий эксперимент на восьми известных сонетах С.Малларме: если оставлять в них только конечные рифмующиеся части (не обрывая и не укорачивая слова), то получается иное стихотворение, которое по мнению Раймона Кено, «далеко уходя от смысла оригинала, несет, однако, некий, «светящийся эликсир», так что можно себя спросить, не является ли выброшенная часть чистым излишеством».

Такие стихотворения Р.Кено называет термином китайской поэзии «хай-кай».

Разновидностью метода будет «двойные хай-каи», удаление из строки всех слогов, кроме двух первых и двух-трех последних. Данный метод имеет также название «голова-хвост».

Хотя такие «хай-каи» ничего не добавляют в текст, а, напротив, минимизируют его, в результате читатель оказывается лишен привычной, устоявшейся точки зрения, классическое произведение открывает перед ним неизведанные пласты и глубины потенциальной литературы.

Оставляя от сонета Малларме четыре-пять слогов в стихе, Кено получает следующие стихотворения:

Fatale loi

de mes vertebres,

plafonds funebres

en moi…

(Роковой закон/ моих позвонков/ мрачные потолки/ по мне…, фр.)

При применении этого метода разрешается  добавлять пунктуацию.
Знаменитый сонет «на -икс» Ст.Малларме превращается тогда в:

Leur onyx?

Lampadophore!

Le Phenix?

Amphore!

Nul ptyx

Sonore

Au Styx

S’honore.

Un or,

Decor

Contre une nixe,

Encor

Ce fixe:

Septuor!

(Ихоникс?/ Лампадофора!/ Феникс?/ Амфора!/ Ни один птикс/ звонкий/ в Стиксе/ не гордится./ Золото,/ декор/ против никсы./ Еще/ это фиксируется:/ Созвездие! фр.)

«Во-первых, – говорит Раймон Кено, – я получаю новое стихотворение, по-моему, неплохое, а никогда не нужно жаловаться, если вам предлагают хорошее стихотворение; во-вторых, есть ощущение, что в ограниченной поэме содержится почти столько же, сколько и в целой; поэтому я и говорю об избыточности; и в-третьих, не следуя до этого кощунственного предела, можно по меньшей мере сказать, что это ограничение проясняет исходную поэму; оно не лишено толковательного значения и может внести вклад в его интерпретацию».

В русской литературе стихи, которые читаются как уцелевшая часть утраченного целого, есть у Г.Сапгира:

воздух еще –

в темных мухах

от снега светло

мертвые стекла

на высоте дома

желтый квадрат

рано встают

или чья-то игра

сна ни в одном...

лазурь,           

(Г.Сапгир. «Конец и начало», стихи февраля-марта 1993).

Интересно, что о своих стихах из книги «Слова», Г.Сапгир говорит почти теми же словами, что и Р.Кено о своих: «На странице такой способ написания слов, мне кажется, выглядит убедительно. Слово, взятое само по себе, выглядит так крупно, что нужда в промежуточных связках зачастую просто отпадает, экономя место и материал, к чему всегда, по-моему, стремится поэзия. И стихи звучат свежее»: 

Ухожу Прощай До свидания Нет

Обещай Думай Ушел Ухожу

Нет Потуши свет Теперь

Скажу Ты Обними Так…

(Сапгир Г. СЛОВА // Арион. 1999. №1. Cc.91-98.)

Выше были рассмотрены ограничения, накладываемые на количество печатных знаков, слогов в словах, знаков, слов и строк в тексте. Существуют также ограничения, разрешающие использование только некоторого, очень ограниченного, словарного набора или касающиеся употребления только определенных форм слов.

В словарь так называемого равнофранклийского (l’egalfranglais) языка, предложенный улипистом Г.Мэтьюзом, входят слова, имеющие на французском и английском языках одинаковое написание, естесственно, при различающихся значениях и звучаниях.

a          ache     ail        allege   amends  an      ante     appoint            are       as

at one  attend  audit    averse  axe      Bade   bail      ballot   barber  bard     baste

bat       be        beat     bee      Ben     bide     blinder bond    bore     borne   bout

bribes  bride    but       butter  can      cane     canner cap      car       carrier  carter

case     cause   caution                        chair    champ chat     choir    chose   coin     collier

comment         con      confection       corner  cote     courtier           crane   crisper

cure     dam     D’ane  d’are    d’art    defiance          defile   dent     derive  design

d’etain dime    dire      dive     don      don’t   dot      dresser drill     d’un    d’une

edit      emu     engraver          enter    entrain ere       fade     fat       fee       fend   

fin       fit        fond    font     for       forage  fore     fort      four     fur       gale    

gate     gave    gaze     gene    gent     gourd  gout     grief    grime   groin    guise

hair      hale     harder  hate     have    here     hurler   if         jars      labour  lad

laid      l’air      lame    l’ane    layer    lecher  lecture l’egal   legs      Lent    lice

lie        l’imitation       l’ion     lit         l’izard  location           loin      longer  l’oser

love     ma       mail     main    mange manger                        mare    mariner            men

mien    mince  mire     miser   moult   mute    n’est    net       Nil       noise    n’ose

n’ote    oil        on        once    or         ours     pain     pair      pal       palace  pan

pane    par       pare     pat       pate     pays     pester  pet       Peter    pie       pied

pin       pincer  pine     plains   plate    plier     plies     plot      pour     pries    prone

rang     range   ranger  rape     rate      rave     rayon   rebut    reel      regain  regal

rein      relent   rend     report  ride      ripe      river     robin    rogue   Roman           

rot       rude     sale      sang     saucer  scare    signet  singe    son      sort      sot

spire    stage    stance  store    sue       suit      super   supplier           tale      tape

tenant  the       these    tiers     tin        tine      tint      tire       ton       toper    tort

tot       tout     tries     van      vent     venue  verge   verse    vie       viol

Из этого набора слов предлагается составлять тексты, имеющие некоторый, также, разумеется, различный, смысл на обоих языках.

Осуществить такой опыт удается Ж.Переку:

PALACE

pour rider d’art

grief ponce

gale en l’air net

alteration vide

lecture a bout.

(Отель. Чтобы наморщить искусство / тягучие жалобы / чесотка среди чистого воздуха / явное ухудшение / чтение на клочке, фр.

Дворец. Испускается всадник искусства / несчастный сутенер / буря  в воздушной сети / смотри, перемена / круг наставления, англ.)

Еще один сверхограниченный словарь, предлагаемый группой УЛИПО, это разработанный в 1958 году язык программирования АЛГОЛ, обладающий очень ограниченной лексикой и жесткой грамматикой. Весьсловарьегосостоитизследующихслов: tableau, debut, booleen, commentaire, faire, sinon, fin, faux, pour, aller a, si, entier, etiquette, remanent, procedure, reel, pas, chaine, aiguillage, alors, vrai, jusqu’a, valeur, tant que. И ограничивая себя этим словарем, улипист Ноэль Арно сочиняет около десятка маленьких стихотворений на АЛГОЛе:

POEME ALGOL CLASSIQUE

Debut

Pour aller a chaine

Faire etiquette

Alors vrai tableau

Sinonvaleur.

(Чтобы идти к цепи/ за этикетом/ вот истинная картина/ если не цена, фр.)

ALGORICHE

(pauvre de sens)

Si pas

Pour si

Faux pas

Pas si.

((нищета смысла). Если нет / чтобы если/ не подделка / ну нет, фр.)

(riche de sens)

Si pour faire fin

Faut faire faux

Pour faire faux

Faut faire fin.

((богатство смысла) Чтобы достичь цели/ стоит делать подделки / чтобы делать подделки / стоит делать чисто, фр.)

Среди других сверхограниченных словарей, использовать которые для написания текстов предлагает улипист Ле Лионне – ЛИНКОС, словарь профессора Фреданталя для связи с внеземными цивилизациями; словарь математических терминов БУРБАКИ,  а также словарь языка некоторых животных, например лис или кузнечиков.

Для русского поэта в качестве варианта такого ограниченного набора слов выступает популярный французский:

Вс.Некрасов. Стихи на иностранном языке.

Галифе

Плиссе гофре

Чомбе Чомбе

Дюшамбе

Юманите

Юманите Дюшамбе

Либерте

Эгалите

Декольте

Также можно использовать ограничения словарных форм.

Улипист Жак Бенс полагал, что субъекты, активно использующие язык (писатели и читатели), не могут в равной степени пользоваться всеми элементами словаря. Некоторые авторы предпочитают существительные, другие – глаголы, третьи – прилагательные и наречия. Исходя из этого наблюдения Жак Бенс делит писателей на «существионистов», «глаголистов», «прилагателистов» или «наречевистов» (BensJ. Inventaires // L’OULIPO: Lalitteraturepotentielle. Paris: Gallimard, 1973. Рp.166-171).

Доводя этот метод до крайности, можно полностью отказаться от использования некоторых форм. Экстремальный опыт такого рода осуществляет Фр. Ле Лионне, сочиняя стихотворение без существительных, глаголов и прилагательных:

La rien que la toute la

                        a Que

Vous Vous Vous, parce que mais nul dont ce aucune

Quand de ce (pour avec) et ce pourquoi jamais;

Seulement le et les et deja si quand nous

Au et contre ces qui d’ou vous aussi vous des.

Quelque enfin, pas ne tant depuis tout apres une

Car si du en aupres (comme un qui je pour vous).

Et meme… Il en leur la plus que ce que je ne te

Maintenant et cela ou tel jour sans tres.

La que les puisque vous, moins que pour dont, autour

Desquels celui ne parmi et jusqu’alors – non

Dans le de et par la qu’il comme la et seuls

В лекции "17. Возбудители дизентерии" также много полезной информации.

Desormais tu son donc! et tu bien les ici

Mais grace a lorsque sur dont un les des en eux

Tu Tu Tu a traves les nul dont ce aucune.

                                                                       Le.

(Ничто, которое и все. Ке. Вы, Вы, Вы, потому что, но ни один, о котором этот никто / Когда из этих (и для с) и это почему никогда / Только его и их и уже мы уж если когда / по и против тех, где вы тоже вас же. / Какой-нибудь наконец, но не настолько начиная все после одной / Поскольку если из в около (как тот, который я для вас) / И даже… Он в них наибольшая, как я не тебе / Теперь и это или однажды очень без. / Там, который поскольку вы, менее чем для о котором, вокруг / Какие те, не среди и до тогда – нет / В его и по ней, который как ее и одни / Отныне пусть ты свой! И пусть ты здесь тогда, / Но благодаря когда над которым один из них / Ты, Ты, Ты сквозь их ничто, в котором этот никто. Ле.)

А современный французский писатель Мишель Талер (MichelThaler) полностью отказывается от употребления глаголов на протяжении двухсот тридцати трех страничного романа «LeTraindeNullePart» (Поезд ниоткуда). «Глаголы – сорняки на поле цветов литературы», утверждает автор, призывая выполоть их все. Автор адресует роман тем читателям, которые не терпят агрессоров-глаголов, являясь безусловными приверженцами абсолютного настоящего.