Между двумя мировыми войнами
Советская Россия, СССР в период НЭПа.
1. Между двумя мировыми войнами.
Международные отношения 20 – 30-х годов ХХ в. определялись, в общесоциальном плане, продолжающимся цивилизационным кризисом индустриальной эпохи; возникновением и разработкой новых государственных и национальных идей.
Кризис цивилизации, вызванный бурным переходом от традиционного общества к индустриальному со всеми последствиями, сопровождавшими его (отчуждением человека от природы, урбанизацией, культурным и психологическим шоком), не нашел своего разрешения в начале ХХ века. Массовое мышление не могло осознать, оценить, предугадать последствий влияния научно-технической революции на социальное развитие.
Общество ХХ в. оказалось дезориентированным, поскольку прежние образцы социального поведения потеряли притягательность, а новые еще не обрели её. Политические лидеры и народные массы по-прежнему не видели ничего страшного в насилии. Эгоистичные интересы наций и корпоративные интересы социальных групп привели мир к новым войнам и социальным революциям. Но даже после первой мировой войны и русской революции никто не мог подумать, что главными выражениями прогресса во второй четверти ХХ в. станут концентрационный лагерь, пыточное следствие, тупая и назойливая пропаганда с помощью новейших технических средств. И всем этим займется не элита общества, а человек из народа - неудавшийся художник, недоучившийся семинарист, самый обычный сапожник, мясник, крестьянин – «человек массы», как определил испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет , автор ключевого для ХХ в. вопроса «Почему массы всюду лезут и всегда с насилием?»
Появление этого вопроса отражало реалии гигантского социального эксперимента, в котором участвовали крупнейшие страны мира. Как постановка задач, так и пути выхода из кризиса оказались различными.
Во всяком случае, можно выделить 4 модели развития индустриальной цивилизации в государственных формах и основных идеях:
1. эволюционный капитализм (США);
2. народный фронт (Франция);
Рекомендуемые материалы
3. национальный социализм (Германия);
4. государственно-монополистический социализм (СССР).
Понятия «капитализм» и «социализм» рассматриваются как тенденции в рамках индустриальной цивилизации. Две последние модели завели общество в тупик, что соответствовало месту России и Германии до первой мировой войны, когда Россия была первой среди стран с преимущественно аграрной экономикой, а Германия – последней в ряду индустриальных стран. Истощенные войнами и революциями, Германия и Россия попытались сделать рывок, перепрыгнуть через определенный уровень социального развития, заранее некорректно сформулировав конечную цель («Всемирное объединение трудящихся» – СССР; «Всемирное объединение арийской высшей расы» – Германия).
Англо-американская идея, четко ориентированная на реализм, свободная от европейской рутины, с учетом исторического опыта США и других стран, стала реализовываться с 30-х годов, начиная с «нового курса» президента США Ф. Рузвельта. Кризис 1929 г. показал, что прежние методы индустриальной цивилизации себя исчерпали, во всяком случае в США. Что имеется в виду? В экономике это необходимость опираться на дешевую рабочую силу, постоянная необходимость вовлекать в производство все возрастающее количество сырья и энергоносителей. В социальной сфере – обострение на всех уровнях, включая производство, то, что часто называется «человеческим фактором». Инженерная организация труда (система Тейлора) и принцип ритмического потока («фордизм») перестали быть эффективными. Определенное влияние на внутреннюю и внешнюю политику США оказали социалистические идеи, привнесенные на американский континент эмигрантами из Европы. В США начался переход в рамках эволюционного капитализма от индустриальной цивилизации к постиндустриальной.
«Новый курс» Ф. Рузвельта включал:
социальные гарантии и страхование;
гарантии занятости;
введение всеобщего среднего образования;
антимонопольные законы;
отмену «сухого закона» в 1933 г.
Надо отметить, что в США не избежали соблазна государственного силового регулирования в 1933 – 38 гг., но это не приобрело таких глубоких форм, как в СССР или в Германии.
Хронологически и конкретно-исторически международные отношения между двумя мировыми войнами подразделяются на два периода, которые соответственно охватывают 20-е, 30-е годы.
1. 20-е годы. Стабилизация международных отношений на базе Версальско-Вашингтонских соглашений.
2. 30-е годы. Крах Версальско-Вашингтонской системы. Начало нового витка силового противостояния.
В результате первой мировой войны нарушилось сложившееся равновесие сил. Распад четырех величайших империй (Германской, Австро-Венгерской, Российской, Османской), ослабление Великобритании и Франции на периферии их имперских территорий привели к возникновению «пустых» пространств. Зоны интерференции были заняты государствами, возникшими на базе бывших имперских центров (Германия, Австрия, РСФСР, Турция), новыми национальными государствами (Финляндия, Польша, Чехословакия и т.д.) или переданы победителям в виде подмандатных территорий (бывшие германские колонии – Юго-Западная Африка, Восточная Африка, Камерун, Того, Маршалловы, Каролинские и Марианские острова).
В Европе на смену традиционной схеме политического равновесия «2+1» (два континентальных центра силы – Франция против Австрии и России в конце XVIII – начале XIX вв., Германия против Франции и России в начале ХХ в. и в ходе первой мировой войны, Великобритания в роли арбитра, препятствующего чрезмерному усилению одного из них) пришла новая система «2+1+1» (два континентальных центра силы, Франция против Германии + Великобритания + Россия). Очевидна неустойчивость этой модели в силу непонятной и неопределенной роли России с ее все еще огромной имперской территорией. После 1917 г. внешняя политика Советской России приобрела характер шантажа по отношению к мировым державам. Свою явную слабость, обнаружившуюся в ходе первой мировой войны, Россия попыталась превратить в силу, пугая окружающих грядущей мировой революцией.
Стратегическая ориентация Советского государства на «всемирную пролетарскую революцию» нарушала стабильность в мире, не воспринималась западным сознанием. Идеологическая мифология в данном случае мешала реальным национальным интересам.
Вот, что вспоминал о своих беседах с главковерхом РККА Львом Троцким художник Ю. Анненков: “Ставка помещалась в богатейшем национализированном имении князей Юсуповых - Архангельское. Стояла сверкающая зима, снег и иней блестели под ярким солнцем. Около ворот имения стояли часовые. Увидев знакомую машину, они вытянулись во фронт и откозыряли, глядя на меня. Но еще в пути одна вещь меня удивила: по краям дороги, почти на всем расстоянии между Москвой и “ставкой” заржавленные каркасы броневых машин и разбитых орудий - воспоминания о гражданской войне высовывались из снежных сугробов. Прошло уже полных три года со времени боев (да и были ли они в этом Подмосковье?). Иностранные дипломаты и военные представители часто ездили в «ставку» к Троцкому. Какое впечатление мог произвести на них подобный пейзаж? Как-то в одной из наших бесед я выразил Троцкому мое удивление по поводу столь мрачного и столь легко упразднимого обрамления дороги. «Стратегическая маскировка, - ответил Троцкий, - пусть пока капиталистам кажется, что у нас полный бедлам, что наша революция – не более, чем временный местный кризис, вызванный военными неудачами. И что иностранным капиталистам беспокоиться нечего. Вот и все. Тактика, товарищ!» И, улыбнувшись, добавил: «Однако, в скором времени та же тактика потребует обратной маскировки. Когда станет ясным, что наш бедлам не прекращается, но географически расширяется, то нужно будет сделать так, чтобы капиталистическим странам стало страшно пойти против нас. И вот, принимая у себя представителей капиталистического мира, гниющего Запада, мы будем показывать им торжественные парады, силу нашей военной мощи и ее организованность, демонстрируя орудия и всяческие танки, купленные на том же гниющем Западе».
Более двух миллионов эмигрантов из России самим фактом своего появления на Западе формировали негативный образ России и русского человека. Для держав-победителей Россия была прежде всего предательницей, заключивший сепаратный мир с врагом, страной с непредсказуемой политикой.
Двойственность внешней политики Советского государства после смерти предсовнаркома В.И. Ленина привела к острой дискуссии между И.В. Сталиным – сторонником «построения социализма в одной отдельно взятой стране» и теоретиком «всемирной перманентной революции» Л.Д. Троцким. Каждая неудача во внешней политике – подавление выступления немецких рабочих в Гамбурге в 1923 году, разгром компартии Китая в 1926 – 27 гг. использовалась во внутрипартийной борьбе.
После разгрома оппозиции И.В. Сталин разрешил эту проблему, подчинив интересы международного коммунистического движения интересам Советского государства. В 1928 г. он заявил, что «только тот является истинным революционером, кто готов безоговорочно, открыто защищать СССР». В 1928 – 30 гг. был сделан окончательный выбор между интересами государства и интересами революции в пользу государства.
Очередная, третья по счету корректировка внешнеполитического курса произошла в 1933 году после прихода к власти национал-социалистов в Германии. В течение шести последующих лет проводилась политика нейтралитета и коллективной безопасности. Советско-германским пактом 1939 г. фактически вновь провозглашалась национально-имперская идея внешней политики Российского советского государства.
Европоцентризм постепенно уходил в прошлое, появились два новых центра силы – США и Япония. Если в начале ХХ в. США были должником Европы, то после окончания первой мировой войны превратились в кредитора, превзойдя по зарубежным капиталовложениям Англию (16,5 млрд. долларов). К концу 20-х годов США стали производить больше промышленной продукции, чем пять следующих за ними государств вместе взятых. США были самым развитым государством мира. В ходе первой мировой войны они создали современную армию и флот. Но в политическом и военном плане все еще доминировали Англия и Франция.
Мессианские попытки США внести новые принципы международных отношений на основе отказа от тайной дипломатии, обеспечения свободы торговли и мореплавания, осуществления всеобщего разоружения и признания прав наций на самоопределение встретили упорное сопротивление со стороны традиционно имперских государств: Англии, Франции, Японии. Успехом американской дипломатии можно считать создание Лиги Наций – первой в истории международной организации по послевоенному устройству мира на основе отказа от применения силы.
В 20-е годы стали очевидными европо-американские и японо-американские противоречия. 12 ноября 1921 г. в Вашингтоне по инициативе США была создана новая международная конференция. В ней приняли участие девять ведущих государств мира за исключением Германии и РСФСР.
Итогом конференции стало подписание нескольких договоров:
«договор четырех» держав от 13 декабря 1921 г. об аннулировании англо-японского соглашения;
Концентраторы и сетевые адаптеры - лекция, которая пользуется популярностью у тех, кто читал эту лекцию.
«договор девяти» от 6 февраля 1922 г., признававший независимость Китая и передачу Китаю бывших германских колоний в Китае;
«договор пяти» от 6 февраля 1922 г. об ограничении морских вооружений.
«Договор пяти» известен как первое соглашение по ограничению гонки вооружений. По условиям договора был установлен предельный тоннаж, размер линейных кораблей, предельный калибр орудий и количество линейных кораблей в пропорции 5:5:3:1,75:1,75 для США, Великобритании, Японии, Франции, Италии. Великобритания признала право США на равенство в морской мощи.
Решения Парижской и Вашингтонской конференций заложили основы Версальско-Вашингтонской системы международных отношений, получившей свое развитие в 20-е годы.
Общеполитические соглашения не были успешными и практически не могли добавить что-нибудь к уставу Лиги Наций. Вместе с тем, в 1925 г. удалось подписать «Женевскую конвенцию» о запрещении применения химического и бактериологического оружия, а в 1928 г. «пакт Бриана-Келлога» об отказе от применения военной силы.
Инициативу по восстановлению международных кредитно-финансовых и торговых отношений взяли в свои руки американские предприниматели. «План Дауэса» предоставления кредитов Германии и переход к золотому стандарту валют стали предпосылкой политической и экономической стабилизации в 20-е годы.
