Диссертация (Феномен материнства как духовная ценность современного российского общества), страница 13

Как современные матери, так и исследователи ощущают нехваткунедостающего духовного измерения материнства, ориентирующего навнутреннюю самоценность феномена, которая не могла полностью сгинуть.Оказавшись исключенным звеном, «священное» осталось частью,которая влияет не только на формирование индивидуального мировоззренияматери – отдельное, которое всегда богаче единичного, но и на всюкультуру.59Символ материнства в соответствии с конкретным историческимпериодом, прежде всего, восходит к общему выражению содержанияколлективной памяти предков и фиксирует то важное, что следует хранить ипередавать.Жизненныепроцессыневозможнопостичьисключительнорассудочным знанием, которому сегодня отдается предпочтение, хотявозрастание интеллектуального багажа человека не обязательно должноотрывать его от переживания природно-сакральных смыслов.

Например, вконтекстеэволюционно-эпистемологическихфакторомпониманияэволюции.проблемСовременныйзнаниеребенокявляетсяоказываетсяотчужденным от собственной матери в силу невозможности доступа кзнаниям, которые не находятся в контексте конкретной культуры, а выходятза ее пределы. Концептуализация материнства оказывается пустой формой,лишенной знаний первоначальных, архаичных культур. Это знание неутратило свое значение, переместившись в подсознание и усложнив доступ ксебе, просто интуиция теперь блокируется «некомпетентностью» матери,являющейсясвоеобразнойпсихологическойзащитойпоследнейотсобственного противоречивого положения. Если же противоречия междуформой и содержанием не осознаются, то даже развитие науки несвязываетсясдействительноактуальнымипотребностямичеловека,возникают пустые формы: науки для науки, искусства для искусства.

В наукепреобладает редукционизм, и тотальное влияние научных достижений наматеринство представляется сомнительным.Последствия внедренной практики механистически-редукционногоподхода к материнству, родившегося в Старой Европе в Новое время, иисторически связанной с появлением первых родильных домов в 1720-хгодах для беднейших женщин, чтобы они не рожали прямо на улице, привелик утрате ценностного потенциала материнства. Этот потенциал былсвойствененматеринствуизначальноитранслировалсядревнимикультурами.

Связь материнства с духовной сферой была само собой60разумеющейся в понимании предков и последующее лишение женщинвспомогательных ритуалов (лишних в роддомах), способных воплотитьидеальное в мире конечных форм, обеднило в начале форму внешнеговхождения в материнство, а в дальнейшем постепенно лишило его важнойсодержательной части.Дело в том, что само понятие «духовное» тоже эволюционировало отмифологического к научному мировоззрению, совершенно игнорируя то, что,по меткому выражению Хосе Ортего-и-Гассетта, научное – «частный случайфантастического». Духовное преображение, происходившее в постепенномпринятии собственного материнства, осуществлялось в доиндустриальныхкультурах через осмысленную традицией ритуальную часть, призваннуюоблегчить женщине переход в новый онтологический статус, так как его сутьслишкомобширнадлямолниеносногопостижения.Эволюциямировоззрения, отвергнув старые мифологические формы, не предоставиламатеринству ничего, за исключением усеченного научного мировоззрения.

Иположение «наука для науки», соотнесенное с материнством, постепеннопривело к тому, что, не чувствуя прежней духовной поддержки (к примеру отженской части общины), традиционно принимавшей участие в родах 1,пугаясь невероятной ответственности, современная женщина молчаливопревратилась в «биологический объект», делегировав свои полномочиявнешней инстанции, точнее медицинской службе.Содержаниефеноменаматеринстваизменилось,наполнившисьотрицательным для женщины смыслом, превратив его в непосильную жертвуво имя неизвестно чего. Нежелание подобного опыта или статуса жертвыобщества – веская причина потери женщинами интереса к материнству.Карначук, Н.В. Казус Агнесс Боукер: гендерные тревоги позднетюдорского общества.Адам и Ева.

Альманах гендерной истории. Под ред. Л. П. Репиной. - № 11: Изэтнографических заметок «Мытарства женатого мужчины»: «Когда жена рожает и лежитв постели, муж вынужден взять на себя все хлопоты по дому, превратиться и в хозяина, ив хозяйку одновременно. Жена находится в центре внимания, а муж теряет свою власть итратит деньги, чтобы угощать набежавшую в дом ораву горластых женщин. Онислетаются как осы на мед, болтают, пьют вино и съедают все припасы, а муж не знает,куда и сбежать от напасти» / Н.В. Карначук. – М.: ИВИ РАН, 2006. – С. 149.161Возможно, в бедных странах детей все еще много потому, что формавхождения в материнство остается архаичной, осмысленной, прежде всего, спозиции смены онтологического статуса женщины, как духовного опытаматери, подкрепляемого практикой родов.

А «дух всегда побеждаеттехнологии», пусть даже это звучит как новая концепция фидеизма.Деформированная система приводит к искаженному представлению онаилучшем способе вхождения в материнство как безопасном чисто внешне:это пространство, наполненное техникой и хорошо обученным в примененииразличных медицинских манипуляций медицинским персоналом. Роды сталирассматриваться не как инициация матери и ее переход в новое духовноесостояние, а как медицинская процедура, которую следует сделатьбезопасной. Так как боль в организме обычно сигнализирует о какой-либоугрозе, то, по логике медиков, максимально безопасные роды должны бытьсовершенно безболезненными.Физической стороне процесса стало уделяться столь много внимания,что психологическое состояние рожающей женщины и рождающегосяребенка, несмотря на бурное развитие психологии в прошлом веке, изучалосьсравнительно мало вплоть до середины настоящего века и выхода в свет в1974 году работы Фредерика Лебойе «За рождение без насилия» 1,получившей общественный резонанс.

Однако вопрос самочувствия женщиныв большинстве европейских стран все еще сводится к вопросу о родовойболи.Немедикаментозноемедицинскимсообществомпреодолениевнашейболистраненевплотьрассматривалосьдопоследнегодесятилетия, хотя благодаря антропологическим экспедициям было известно,что «страшные родовые боли» – это особая мифологема в отношенииженщин, принадлежащих к западной культуре. В подобной культурнойпарадигме женщины стали бессознательно наделять себя венцом мучениц,считая родовую боль максимальным жизненным испытанием. Такоевосприятие1родовой боли противоречилои научнымСм.: Лебойе, Ф.

За рождение без насилия / Ф. Лебойе. - М., 1988.фактам:ведь62физиологической реакцией человека на интенсивную боль является шок,ведущий к потере сознания из-за резкого падения артериального давления,чего никогда не происходит в родах. А значит зацикленность на страхе передпредстоящей болью является следствием навязанного культурой восприятияродов как очень серьезной опасности, избежать которую можно с помощьюобезболивания или проведения операции кесарева сечения даже приотсутствиимедицинскихпоказаний.Алгоритмдействийвовремя«нормальных родов» медицинское сообщество не интересует.В родильных домах родовой ритуал превратился в «спасение»женщины от собственных родов. Советский и российский философ,специалист по политической психологии и культурной антропологии А.П.Назаретян в работе «Агрессивная толпа, массовая паника, слухи» пишет отом, что есть ложное мнение, будто физическая боль носит исключительнофизиологический характер, хотя на самом деле – это всегда субъективныйобраз, и болевые ощущения зависят от актуализированной картиныситуации: «Невозможно подсадить какой угодно слух в какой угодноаудитории и ситуации.

Для этого сперва нужно найти и подготовитьподходящую «нишу», в которой какой-либо слух и без того возник бы свысокой вероятностью, и задача состоит в том, чтобы придать фабулежелательное содержание и направленность»1.Демонстрация медицинским персоналом непонимания ближайших иотдаленных последствий агрессивного воздействия на мать свидетельствуето необходимости решения сложной задачи организации нового социальногоопыта и возможностей для духовного возрождения матери, без которыхнельзя будет достичь социального переустройства. На смену набору этическинейтральных действий, количественно восполняющих индивидуумов врамках,непрошедшейточкубифуркациисистемысовременногоНазаретян, А.П. Агрессивная толпа, массовая паника, слухи.

Лекции по социальной иполитической психологии / А.П. Назаретян. – СПб: Питер, 2003. – С. 111.163российского родовспоможения, должно прийти возрождение осознания,прежде всего, духовного измерения материнства.Тейяр де Шарден, французский антрополог и философ, дает довольноточное определение материнству, интерпретируя его как «удивительноебиологическоепреобразование…объединение,осуществляемоепутемпогружения бога в вещи, его превращения в «элемент», путем вхождения всамое сердце матери и обретения им там опоры, вот что руководитэволюцией»1. Любые вмешательства в этот процесс ломают адаптационныемеханизмы, влияют на импритинг и на последующее формированиепривязанностиматерииребенка.Причиннаясвязьявленийноситобъективный, универсальный и всеобщий характер.

Мать, формирующаядуховные узы со своим ребенком, является первопричиной, необходимой дляформирования здоровой связи у ребенка с внешним миром, что вдальнейшеми позволяетребенку свой первичныйдуховныйопытэкстраполировать на весь мир.Конрад Лоренц, получивший в 1973 году Нобелевскую премию заоткрытие импритинга 2 (первого запечатления образа матери у серых гусей),доказал, что первое взаимодействие с миром для живого существа становитсяопределяющим. Необходимым условием такого запечатления являетсясензитивный период 3, которых несколько в ходе жизни ребенка, но ониДе Шарден, П.Т. Феномен человека.