Автореферат (Демонология в визуальной культуре Московской Руси), страница 3

Соответственно, проблемным оказывается вопрос орепрезентативности. Как и в случае с другими типами визуальных источников, о которыхпойдет речь ниже, он решается по возможным широкой выборкой и максимальным учетомдоступных изображений. Работа проводилась с фондами основных российских архивов, вкоторых хранятся интересующие нас материалы – прежде всего, это отделы рукописей РГБ,ГИМ, РНБ, БАН, а также Древлехранилище ИРЛИ. Учесть все лицевые рукописи в любом изархивных собраний затруднительно, учитывая, что имеющиеся описи зачастую не полны и неточны, а некоторые фонды на сегодняшний день не расписаны или закрыты. Однако длянастоящего исследования это не является принципиальным условием.

Наша цель – выявление исемиотический анализ основных знаковых систем, иконографических моделей и приемов в ихисторический эволюции, а не каталогизация бесчисленного множества конкретных примерових использования. Учитывая существенный объем источниковой базы, дальнейшее расширениекруга привлекаемых рукописей будет выявлять преимущественно казуальные детали и приемы;обнаружение знаковых систем, которые не функционируют в проанализированных материалах,менее вероятно (хотя возможно) – последние годы моей работы не привели к результатам,которые бы принципиально дополнили полученные выводы.Помимо русской миниатюры, в исследовании использованы греческие и европейскиеиллюминированные манускрипты – опубликованные в отдельных изданиях и, в большей части,неопубликованные, из фондов, оцифрованных и доступных в электронных базах данных9британских, французских, испанских, немецких, голландских, шведских и ватиканскогоархивов.Русский лубок XVII – начала XVIII в.

привлекается в минимальной степени, так какизучаемые механизмы визуального маркирования «врага» здесь вторичны по отношению ктрадиционной иконографии и довольно редки.2- Иконы. Большинство сохранившихся икон конца XV–начала XVIII в. – публичные,храмовые или городские образы. Для исследования привлечены русские иконы из экспозиций,запасников и иллюстрированных каталогов более 30 государственных и частных музеев натерритории России, США, Польши, Великобритании и Эстонии.3- Храмовые росписи (фресковые и темперные) – второй вид публичных образов,сохраняются преимущественно в церквях, реже, во фрагментарном виде, в музейных собранияхи, когда речь идет об утраченных росписях, исключительно в репродукциях (впрочем, нужноотметить, что в копиях и репродукциях доходят до нас и некоторые утерянныеиллюминированные рукописи).

Учитываются росписи, начиная с сохранившихся фрагментовXI–XII вв. (фрески Софии Киевской, Спаса на Нередице и др.) и вплоть до стенописи XVII –начала XVIII в. (церкви Москвы, Ярославля, Ростова Великого, Костромы, ПереславляЗалесского, Тутаева и др.).МетодологияРабота разделена на три части, в каждой из которых общая проблематика рассматриваетсяна разном материале и, соответственно, требует разных исследовательских ракурсов.В первой части к анализу привлекается широкий корпус русских переводных иоригинальных текстов, связанных с визуальной демонологией. Здесь проводится сюжетномотивный анализ, направленный на типологизацию действий, функций, локальных,темпоральных, номинативных и др. характеристик персонажей, что сближает работу сисследованиями устной славянской демонологии, прежде всего развивающихся в рамкахэтнолингвистического направления (Н.И.

Толстой, С.М. Толстая, Л.Н. Виноградова, Е.Е.Левкиевская, А.Л. Топорков, О.В. Белова и др.). В этой части выявляется и рассматриваетсякорпус мотивов и сюжетных построений, играющих ключевую роль для описания ирепрезентации демонических персонажей; прослеживаются их вариации и эволюция в текстахXVII в.; анализируется принципы построения визуального образа в книжности. Во второй частиэти принципы будут соотнесены с траекториями конструирования иконографических фигур.Актуальным в первой части оказывается также семиотический подход. В рамкахмосковско-тартуской школы он применялся к анализу не только русской иконографии, но испособов конструирования визуальных образов в литературных текстах.

В диссертацииписьменные (как и визуальные) образы рассматриваются в знаковом аспекте: в фокусевнимания – цвета, элементы облика, детали, характеристики, задействованные в описаниях иформирующие визуальный код, который по-своему функционирует в литературе и имеетаналоги в изображениях, конструируя рассказ о демоническом в разных культурных текстах.Особое внимание уделяется здесь принципам и особенностям интерсемиотического перевода:письменных сюжетов и мотивов в визуальные, визуальных в устные и письменные. Этопозволяет увидеть специфику иконографического языка, которая во многих случаях крайнедалека от языка книжного.10Семиотический подход играет ключевую роль во второй части исследования, гдеанализируются структура, семантика, синтактика и прагматика знаков и визуальных моделей,принципы их функционирования в иконографии.

Помимо этого, рассматриваются вопросы,связанные с геометрическим и семантическим синтаксисом изображений – проблематика, вразных аспектах изучавшаяся в работах Л.Ф. Жегина, Б.А. Успенского, Б.В. Раушенбаха.При анализе иконографических мотивов, тем и гипертем, в диссертации используютсяпринципы серийного анализа, обоснованные Жеромом Баше.

Эта работа нацелена не только навыявление моделей, вариаций, принципов сочетаемости и построения визуальных схем, но и наописание самих серий, определение их границ, центра и периферии. Серийный анализнеобходим также при изучении ролей и функций храмовых образов.Вопросам рецепции изображений, интерпретативным и коммуникативным практикам,стратегиям прочтения визуального текста, посвящена третья часть диссертации. Это переводитисследование в область антропологии искусства, а фокус смещается на практики коммуникациис христианскими сакральными образами, которые с разных сторон рассмотрены в монографияхХанса Бельтинга, Ролана Рехта, Дэвида Фридберга, Майкла Камиля, Жерома Баше, и вомножестве более узких по охвату материала исследований. Предметом анализа становитсязрительская атака на изображения, десемантизация фигур и мотивов, а такжегиперсемиотизация – ситуация, когда семантически не нагруженные элементы начинаютрассматриваться как знаки, что приводит к вчитыванию новой информации в традиционныеобразы и к перекодировке мотивов.

Наконец, в тех случаях, когда речь идет об особенностисоздания и прочтения мелких фигур (знаков, мотивов) на иконах и о ролях «микрорассказа» виконографии, актуальным оказывается анализ регистров эффективности храмовых образов –проблематика, в разных аспектах рассмотренная всеми перечисленными авторами и отдельнопроанализированная Ж. Баше.Степень изученности проблемыДревнерусская демонология в изображениях и текстах привлекла внимание исследователейво второй половине – конце XIX в.

В этом время вышла серия работ Ф.И. Буслаева,посвященных русским лицевым апокалипсисам, композициям Страшного суда идревнерусскому образу беса, Н.В. Покровского о христианской иконографии Страшного суда,публикации Н.С. Тихонравова, И.Я Порфирьева, А.И. Алмазова, М.И. Соколова осредневековых русских апокрифах, В.А. Сахарова, В.М. Истрина и Ф.Д. Батюшкова одревнерусских эсхатологических текстах, Е.В. Петухова о литературных синодиках, Н.Н.Дурново о кочующем мотиве заключенного беса; был опубликован ряд переводных сочинений освятых-демоноборцах и змееборцах (Житие Нифонта Константского, Никиты Готфского,Хождение Иоанна Богослова и др.).

В 1915 г. вышла книга Ф.А. Рязановского «Демонология вдревнерусской литературе» – обобщающее исследование о демонологических сюжетах вдревнерусской литературе.Первый опыт описания и классификации интересующих нас визуальных и текстовыхисточников (известных на период до начала XX в.), предпринятый разными исследователями,оказался очень плодотворным.

Были введены в научный оборот сочинения, в разной степенивлиявшие на русскую визуальную демонологию, а также описаны важные изобразительныециклы и визуальные темы.11В постреволюционный период работа со значимыми для нас изображениями и текстамипроводилась редко и фрагментарно; интерес к ним начал возрождаться во второй половине XXв. В 1960–80 гг. выходили исследования, посвященные истории, текстологии и сюжетикепереводных и русских сочинений с демонологической тематикой, некоторые из которых влиялина русскую иконографию (работы О.А. Державиной, Р.П.

Дмитриевой, О.Д. Журавель(Горелкиной), М.А. Салминой, Т.Ф. Волковой и др.). Параллельно изучались отдельныеиконографические сюжеты и циклы, включающие фигуры демонических и демонизируемыхперсонажей (в трудах Л.А. Успенского, В.К. Лауриной, В.Н. Лазарева, М.В. Алпатова и др.).Интересно при этом, что во многих иконографических работах, комментированных изданиях идаже статьях, посвященных отдельным иконам и сюжетам, образы персонажей-антагонистов имногочисленные демонические фигуры не становились предметом описания. Визуальноеразнообразие, семантическая наполненность и вариативность, богатство сюжетов и мотивоврусской демонологии оказались почти не востребованной, а иногда, как кажется, табуированнойдля исследователей тематикой.Всплеск интереса и источникам, и к различным проблемам, так или иначе связанным сосредневековым русским образом врага, происходит в конце XX – начала XXI в.

В это времябыли детально изучены отдельные памятники письменности, которые служили источникомвизуальных демонологических мотивов (исследования А.М. Молдована о «Житии АндреяЮродивого», И.В. Дергачевой о Житии Василия Нового и литературных синодиках, А.И.Алексеева о «Слове о небесных силах» и др.). Тексты, связанные со святыми-демоноборцами измееборцам изучаются в работах Н.Б. Тетерятниковой, А.Н. Власова, А.В.

Пигина, А.Л.Юрганова и др.; сюжет о договоре человека с дьяволом рассмотрен в книге и ряде статей О.Д.Журавель. Публикацию и анализ многих апокрифических сочинений, в том числе сапокалиптической и демонологической тематикой, предприняли В.В. Мильков и Б.Г.Деревенский. К эсхатологии русского Средневековья, представлениям о посмертном истрашном судах, мытарствах и т.п.

обращались в разных аспектах А.И. Алексеев, А.А. Булычев,В.Я. Петрухин, А.Л. Юрганов, И.Н. Данилевский и др.В то же время, во второй половине XX в. возникает множество фундаментальныхисследований русской и, шире, восточнославянской народной демонологии. Особая рольпринадлежит здесь московской этнолингвистической школе, работам Н.И. Толстого, С.М.Толстой, Л.И. Виноградовой, Е.Е.