9.Глава 7. Самосохранение и нравственный долг (З. Бауман - Мыслить социологически), страница 2

Конкурентная борьба никогда не кончается; ее результатыникогда не бывают окончательными и необратимыми. Отсюда можно сделать рядважных выводов.Во-первых, всякая конкуренция поддерживает тенденцию к монополии.Победившая сторона стремится обезопасить свои завоевания, отказываяпроигравшим в самом праве (или, по крайней мере, в реальной возможности)усомниться в этой победе. Конечной, хотя и иллюзорной, недосягаемой, цельюсоперников является устранение конкуренции; конкурентным отношениямвнутренне свойственна тенденция к самоуничтожению. Сами по себе они ведут крезкой поляризации шансов. Ресурсы будут скапливаться и создавать изобилие наодной стороне взаимоотношения, становясь все более скудными на другой.

Оченьчасто такая поляризация ресурсов дает выигравшей стороне возможность диктоватьправила для всех последующих взаимодействий и не дать проигравшим возможностиоспорить эти правила. В таком случае выигрыш будет превращен в монополию;монополия же, в свою очередь, позволит выигравшей стороне диктовать условиядальнейшей конкуренции (например, зафиксировать цены на не доступные другимтовары) и тем самым получать еще больший выигрыш, увеличивая разрыв междусторонами.Во-вторых, постоянная поляризация шансов, порождаемая монополией (т.е.ограничениями, налагаемыми конкуренцией), ведет в долгосрочной перспективе кразличным взаимодействиям победителей и побежденных.

Рано или поздно какпобедившие, так и побежденные “консолидируются” в “постоянные” классы.Победившиеобъясняютпоражениепобежденныхихприрожденнойнеполноценностью. Считается, что побежденные сами виноваты в своем невезении.Их изображают неспособными, порочными, неверными, недальновидными,расточительными, нравственно незрелыми, короче — не обладающими темикачествами, которые необходимы для победы в конкурентной борьбе и которыеодновременно являются качествами, заслуживающими уважения. Представленнымтаким образом побежденным отказывают в легитимности их права на недовольство.Принято считать, что раз их нищета обусловлена их же собственными недостатками,то им некого винить, кроме самих себя, и у них нет никакого права на свою долюпирога, особенно на ту долю, которые получили более удачливые. Принижение ипоношение бедных используется как средство защиты привилегий, которыминаслаждаются богатые.

Бедные представляются ленивыми, неряшливыми игрязными, скорее развращенными, нежели обделенными (лишенными): снесложившимся характером, избегающими тяжелого труда и склонными кпреступлениям и нарушениям закона. Считается, что подобно остальным они“сделали себя сами”, т.е. сами выбрали свою судьбу. Их нищета обрушилась на нихкак следствие их особого характера и поведения. Более удачливые им ничего недолжны.Если случается, что богатые делятся своим имуществом с бедными, то этотолько благодаря доброте богатых, а не потому, что у бедных есть право на эту частьимущества богатых.

Точно так же в обществе, где доминируют мужчины, женщинпорицают за их подчиненное положение; их согласие выполнять менее престижные ипривлекательные функции объясняют “врожденной” неполноценностью —чрезмерной эмоциональностью, недостатком духа соревновательности, меньшиминтеллектом или рациональностью.Порицание проигравших в конкурентной борьбе является одним из наиболеесильных способов заставить замолчать альтернативный мотив человеческогоповедения — моральный долг. Нравственные интересы расходятся с интересаминаживы по целому ряду существенных параметров. Корыстное действие опираетсяна эгоизм и жестокость по отношению к потенциальным соперникам.

Нравственноеже действие требует солидарности, бескорыстной взаимопомощи, желания прийти навыручку, не спрашивая и не ожидая вознаграждения. Нравственное отношениевыражается в уважении к нуждам других и зачастую имеет результатомсамоограничение и добровольный отказ от личной выгоды.

Если в корыстномдействии мои потребности (как бы я их ни определил) являются единственныммотивом, то для нравственного действия основным критерием выбора становятсяпотребности других. В принципе, эгоизм и моральный долг — это двепротивоположности.Тот факт, что одной из наиболее характерных черт современности являетсяразделение предприятия и домашнего хозяйства, впервые отметил Макс Вебер.Подобноеразделениеестьспособпредотвратитьстолкновениедвухпротивоположных критериев действия.

Такой результат достигается посредствомчеткого разграничения двух ситуаций, в которых господствующими являютсясоответственносоображениявыгодыиморальныйдолг.Занимаясьпредпринимательской деятельностью, человек свободен от семейных уз, другимисловами, освобожден от груза морального долга, поэтому все внимание можетуделить интересу наживы, которой требует успех предпринимательскойдеятельности. Возвращаясь в семью, можно забыть о холодном деловом расчете иделить блага между членами семьи в соответствии с потребностями каждого. Видеале семейная жизнь (как и жизнь всех коммунальных образований, построенныхпо образу семьи) должна быть свободна от интересов наживы. И также в идеале наделовую активность не должны влиять мотивы, вызванные нравственным чувством.Дело и нравственность плохо сочетаются Предпринимательский успех (т.е.

успех вконкуренции) зависит от рациональности поведения, что, в свою очередь, означаетбеспрекословное подчинение поведения соображениям личного интереса.Рациональность означает главенство рассудка, а не сердца. Действие считаетсярациональным лишь потому, что оно предполагает использование наиболееэффективных средств для достижения поставленной цели с наименьшимииздержками.Выше мы отмечали, что организация (или бюрократия, как ее обычноназывают) является попыткой приспособить человеческое действие к идеальнымтребованиям рациональности. Теперь же мы видим, что такая попытка должнавключать в себя более, чем что бы то ни было другое, подавление моральныхсоображений (т.е.

интереса к другому ради него же самого, бескорыстного участия,даже если это идет вразрез с интересом самосохранения). Задача каждого членаорганизации сводится к простому выбору: подчиниться или не подчинитьсяприказанию. Она также ограничена лишь малой толикой общих задач, стоящих передорганизацией в целом, так что более отдаленные последствия действия необязательно просматриваются действующим субъектом. Кто-то может совершитьпоступки, имеющие ужасные последствия, о которых он и не предполагает; можетвоздействовать на людей, о существовании которых он и не подозревает, и такимобразом продолжить вереницу еще более отвратительных и страшных дел, неиспытывая при этом никакого нравственного конфликта или угрызений совести (такбывает, - например, когда человек зарабатывает на вполне приличную жизнь, трудясьна заводе, выпускающем оружие; на предприятии, которое нещадно загрязняетокружающую среду, или изготавливает потенциально вредные и ядовитыелекарства).

Особенно важно отметить то, что организация заменяет нравственнуюответственность дисциплиной как постоянным стандартом должного (“Я простовыполнял приказ”, “Я просто старался хорошо выполнить свою работу” — этиобъяснения наиболее распространены и самоочевидны). До тех пор, пока членорганизации строго соблюдает правила и выполняет приказания начальников, онсвободен от нравственных сомнений.

Нравственно предосудительное действие,немыслимое при каких-то иных обстоятельствах, вдруг становится возможным иотносительно легко выполнимым.Сила, с какой организация подавляет или замалчивает нравственныеограничения, была убедительно продемонстрирована в знаменитых экспериментахСтэнли Милгрэма, где несколько добровольцев должны были в якобы “научномисследовании” посылать болезненные электрические разряды испытуемым.Большинство добровольцев, будучи уверены в благородности научных целей(которыми они, как обыкновенные люди, могли только восхищаться, а неразбираться в них или судить о них), не думали о своей жестокости, а полагались наобщепризнанное и более значимое мнение отвечающих за исследование ученых идоверчиво следовали инструкциям, ничуть не смущаясь воплями своих жертв.

То,что в эксперименте проявилось в малом масштабе — лишь в лабораторных условиях,было продемонстрировано в невероятных масштабах практикой геноцида во время ипосле второй мировой войны. Убийство миллионов евреев под руководствомнескольких тысяч высших нацистских лидеров и чиновников было гигантскойбюрократической операцией, привлекшей к соучастию в ней миллионы “простых”людей, большинство из которых, по всей вероятности, были прекрасными соседями,любящими супругами, заботливыми родителями. Эти люди вели поезда, увозившиежертвы в газовые камеры; работали на заводах, производивших отравляющие газыили оборудование для крематориев; и еще множеством других способов помогаливыполнению общей задачи — уничтожению.