9.Глава 7. Самосохранение и нравственный долг (З. Бауман - Мыслить социологически)

Глава 7Самосохранение и нравственный долгМне это нужно. Я должен это иметь — как часто я произношу на одномдыхании эти два предложения, словно второе высказывание просто сильнееподчеркивает то, что сказано в первом, или второе поясняет смысл первого; или вовтором высказывании делается очевидный практический вывод из положения вещей,зафиксированного в первом.

Это выглядит так, будто “нуждаться в чем-либо”означает “не иметь чего-либо, что нужно иметь”, или “утрачивать, лишаться его”, т.е.речь идет о депривации. Такая нужда порождает желание иметь недостающее.“Иметь” — это что-то вроде необходимости или принуждения, вызываемогопотребностью. “Я должен иметь это”; “это” — нечто, что мне необходимо дляполного счастья или для того, чтобы избавиться от нынешнего состояния нужды,которое, как можно предположить, вызывает чувство дискомфорта и неловкости, аследовательно, не дает покоя.

Владение — это условие моего самосохранения и дажевыживания. Без этого я не могу оставаться тем, что я есть. Моя жизнь будет разбитаи станет невыносимой. В самом крайнем случае она вообще не сможет продолжаться.В опасности будет не просто мое благосостояние, а само мое физическоесуществование.Именно моя потребность в чем-то, чего мне не хватает, в чем я нуждаюсь длясобственного самосохранения или выживания, делает это “что-то” благом. Благоявляется не чем иным, как обратной стороной потребности. Поскольку я в чем-тонуждаюсь, постольку это “что-то” является благом; нечто является благом, посколькуя нуждаюсь в нем. Это нечто может означать разные вещи: товары, которые можноприобрести в магазине за деньги; тишина ночью на улице или чистые воздух и вода,чего можно достичь лишь согласованными усилиями многих других людей;безопасность дома и безопасность нахождения в общественных местах, что зависитот действий властей предержащих; любовь другого человека и его желание понятьменя и посочувствовать.

Иначе говоря, любое “благо”, т.е. то, что становитсяпредметом нашего интереса ввиду потребности в нем, всегда ставит нас в отношениек другим людям. Наши потребности не могут быть удовлетворены, если у нас нетдоступа к искомым благам, не важно, хотим мы ими владеть или толькопользоваться. Но всегда потребность и желание удовлетворить ее вовлекает в кругнаших интересов других людей и их действия. Каким бы самодостаточным ни былостремление к самосохранению, оно укрепляет наши связи с другими людьми, делаетнас зависимыми от действий других людей и от мотивов их действий.Эта истина не столь очевидна на первый взгляд. Напротив, собственность вшироком смысле понимается как глубоко “частная” вещь — как особое отношениемежду человеком и предметом, которым он владеет. Когда я говорю “это мое” или“это принадлежит мне”, то чаще всего в сознании возникает невидимая связь междумною и, скажем, авторучкой, книгой или столом, принадлежащими мне. Кажется,будто предмет (собственность) каким-то невидимым образом связан со своимсобственником; и мы полагаем, что сущность владения заключается именно в этойсвязи.

Если я владею клочком бумаги, на котором пишу эти строчки, то только я иникто другой решаю, что с ним делать. Я могу пользоваться им по своемуусмотрению: могу делать на нем записи для будущей книги, написать письмо другуили завернуть в него бутерброд; более того, я могу вообще порвать его, если захочу.(Правда, по отношению к некоторой своей собственности я не могу поступить так позакону; например, я не могу спилить старое дерево в своем саду без разрешения; немогу сжечь свой дом. Но даже тот факт, что требуется специальный закон,запрещающий мне распоряжаться некоторой собственностью таким образом, лишьеще больше подчеркивает общий принцип: именно я, и только я решаю, что будет свещами, принадлежащими мне.) Однако общепринятое представление особственности не учитывает, а популярные описания отношений собственностиоставляют недосказанным то, что собственность является также (и даже больше, чемчто бы то ни было) отношением исключения.

Ведь каждый раз, говоря “Это мое”, ятакже имею в виду (хотя и не произношу этого вслух, а зачастую и вообще не думаюоб этом), что “это не твое”. Собственность никогда не является частным качеством;она всегда есть “вещь” общественная. Собственность подразумевает особоеотношение между предметом и его владельцем только потому, что она подразумеваетв то же время и особое отношение между владельцем и другими людьми. Владениевещью — это отказ в доступе к ней другим людям.Собственность устанавливает взаимную зависимость и тем самым тесноеотношение между мною и другими, но она не столько связывает (вещи и людей),сколько разъединяет (людей). Факт собственности противопоставляет друг другу,ставит в отношение взаимного антагонизма тех, кто владеет предметом, и тех, кто имне владеет; первые могут пользоваться (и злоупотреблять, если специальный законэтого не запрещает) предметом, тогда как вторым отказано в таком праве.

Фактсобственности дифференцирует людей (я могу достать деньги из своего кармана, ноникому другому этого не позволено). Я могу также (вспомним наше обсуждениевласти) сделать отношение между людьми асимметричным: те, кто не имеет доступак предмету собственности, но хочет им воспользоваться, то должны подчинятьсяусловиям, диктуемым собственником. Таким образом, их потребность, как и желаниеудовлетворить эту потребность, ставят их в положение зависимости от собственника(т.е. они не могут получить блага, необходимые им для насыщения их потребностей,для их самосохранения как личностей или для продолжения их существования, безтех действий, которые требует от них собственник).Вопрос о том, как и с какой целью использовать станки, на которых работаютрабочие, решает владелец или его уполномоченные.

Владелец же, коль скоро онкупил (в обмен на зарплату) время своих работников, точно так же считает это времясвоей собственностью, как и машины или фабричные здания. Тем самымсобственник заявляет свое право решать, какую часть этого времени работник можеттратить на перекуры, болтовню, чаепитие и т.п. Именно право решать, какиспользовать, а не само использование как таковое, наиболее ревностно охраняется вкачестве той функции, к которой других не допускают. Таким образом, право решать,свобода выбора составляют истинную суть различия между собственниками и несобственниками.

Различие между владением и невладением является различиеммежду свободой и зависимостью. Владеть вещами значит быть свободным впринятии решения относительно того, что должны делать те, кто ими не владеет, а вконечном счете это и означает — иметь власть над другими людьми. Собственностьи власть на практике сливаются воедино. Погоня за собственностью и вожделениевласти в таком случае становятся фактически неразличимыми.Любая собственность разделяет и разъединяет (т.е. исключает несобственников из числа пользователей чьей-либо собственностью). Но не всегдасобственность дает собственнику власть над теми, кто исключен.

Собственность даетвласть только в том случае, если удовлетворение потребностей исключенныхневозможно без использования этих предметов собственности. Собственность наорудия труда, на сырье, нуждающееся в обработке человеческим трудом, на место,где эта обработка может производиться, предоставляет такую власть.

(В ранееприведенном примере работникам нужен доступ к станкам, контролируемымвладельцем фабрики, чтобы заработать себе на жизнь; они им нужны длясамосохранения и даже для выживания. Без такого доступа их навыки и время будутбесполезными, они не смогут ими воспользоваться с выгодой для себя, заработать нажизнь.) Иначе дело обстоит с собственностью на товары, которые потребляютсясобственником. Если у меня есть автомобиль, видеомагнитофон или стиральнаямашина, то моя жизнь становится легче и приятнее с ними, чем без них. Они могуттакже способствовать повышению моего престижа — уважения людей, чьеодобрение для меня важно: я могу похвастаться своими новыми приобретениями,чтобы те, кого я хотел бы поразить, стали смотреть на меня снизу вверх.

Но это необязательно дает мне власть над ними, если, конечно, они сами не захотятиспользовать эти вещи для собственного удовольствия или удобства; тогда я будуставить условия пользования, которые они должны выполнять. Большинство вещей,которыми мы владеем, не дают нам власти; они дают, тем не менее, независимость отвласти других людей (мне не нужно больше соблюдать установленные другимиправила пользования этими вещами). Чем больше часть моих потребностей, которыея могу удовлетворить непосредственно сам, не спрашивая на то разрешения у других,тем меньше я должен подчиняться правилам и условиям, устанавливаемым другими.Можно сказать, что собственность — это власть давать право.

Она расширяетавтономию, свободу действия и выбора. Она делает человека независимым;позволяет ему действовать в соответствии со своими мотивами и преследовать своиличные цели. Собственность и свобода сливаются воедино. Часто задача расширенияполя свободы переводится в расширение контроля над вещами — в собственность.Обе функции — власть над другими и независимость — собственностьвыполняет лишь постольку, поскольку она разделяет. В самом деле, во всехвариантах и при любых обстоятельствах собственность предполагаетдифференциацию и исключение. Как основополагающий принцип собственностьозначает, что права других людей являются пределами моих собственных прав (инаоборот); что расширение моей свободы потребует ограничения свободы других.Согласно этому принципу возможности всегда сопровождаются некоторыми (пустьчастичными и относительными) поражениями в правах других людей.

Данныйпринцип предполагает неустранимый конфликт интересов людей, вовлеченных вовзаимодействие в процессе реализации их интересов: то, что выигрывает один,другой теряет. Ситуация напоминает игру с нулевым итогом: ничего нельзя выиграть(как предполагается) ни при одном варианте — ни при разделении, ни прикооперации. В ситуации, когда способность действовать зависит от единоличногоконтроля над ресурсами, действовать разумно означает следовать предписанию“каждый для себя (сам)”. Так нам представляется задача самосохранения; таковалогика, которая, видимо, следует из этой задачи и тем самым становится принципомлюбого разумного действия.Когда человеческие действия следуют указанному принципу, ихвзаимодействие приобретает форму конкуренции.

Соперниками движет желаниеисключить своих реальных или потенциальных конкурентов из числа пользователейресурсов, которые они контролируют, надеются или мечтают контролировать. Блага,за которые борются соперники, воспринимаются ими как ограниченные: онисчитают, что их недостаточно и потому невозможно удовлетворить всех,следовательно, некоторые из соперников вынуждены будут согласиться на меньшее.Существенным моментом идеи конкуренции и основной особенностьюконкурентного действия является то, что некоторых желающих ждет разочарование,поэтому отношения между победителями и побежденными всегда бывают отмеченывзаимной неприязнью или враждой. По этой же причине ни одна из завоеванных вконкуренции побед не может считаться надежной, если ее постоянно не защищают отпосягательств соперников.