3.Глава 1. Свобода и зависимость (З. Бауман - Мыслить социологически)

Глава 1Свобода и зависимостьВозможно, наиболее общим в нашем опыте является то, что мы одновременнои свободны, и несвободны, что, понятно, более всего нас смущает. Это, несомненно,— одна из наиболее сложных загадок человеческого существования, которуюпытается разрешить социология.Я свободен: я могу выбирать и делаю свой собственный выбор. Я могупродолжать читать эту книгу, а могу прекратить чтение и выпить чашку кофе. Иливообще забыть об этой книге и пойти прогуляться. Более того, я могу вообщеотказаться от своего плана — изучать социологию и получить диплом, а вместо этогоначать искать работу.

Коль скоро я могу выбрать все это, то мое намерениепрочитать данную книгу, изучить социологию и получить диплом в колледже естьрезультат моего выбора; это те направления действия, которые я выбрал издоступных мне альтернатив. Принятие решений свидетельствует о моей свободе. Всамом деле, свобода означает способность решать и выбирать.Даже если я особенно и не задумываюсь над своими выборами и принимаюрешения, не размышляя глубоко над всеми другими возможностями действия, тодругие люди напомнят мне о моей свободе. Мне скажут: “Ты сам так решил, и никто,кроме тебя, не отвечает за последствия” или “Никто не заставлял тебя делать это,поэтому винить можешь только себя!” Если же я сделаю что-то, чего другие мне непозволяли делать или от чего обычно воздерживаются (если я, так сказать, нарушуправило), то я могу быть наказан.

Наказание подтвердит мою ответственность зато, что я сделал; оно подтвердит, что я мог, если бы захотел, воздержаться отнарушения правила. Я мог бы, например, явиться на занятие, а не отсутствовать безуважительной причины. Иногда мне говорят о моей свободе (и о моейответственности) в более сложной для моего восприятия форме, чем в приведенныхпримерах.

Например, мне могут сказать, что я сам полностью виноват в том, чтоостаюсь безработным, а если бы как следует постарался, то смог бы наладить жизнь.Или что я мог бы стать совсем другим человеком, если бы разбился в лепешку радидостижения своей цели.Если этих последних примеров недостаточно для того, чтобы заставить меняостановиться и задуматься, действительно ли я свободен и сам контролирую своюжизнь (я мог старательно искать работу, но не найти, поскольку не было ни одногопредложения; или я мог изо всех сил пытаться начать другую карьеру, однако путьтуда, куда я хотел, был для меня закрыт), то в моем жизненном опыте былодостаточно много и других ситуаций, которые вполне ясно показали мне, что моясвобода фактически ограничена.

Подобные ситуации научили меня: одно дело —выбирать, что решать самому, какой цели следовать и стремиться всеми силамидобиться ее; и совсем другое дело — иметь возможность действовать в соответствиис намеченной целью и достичь ее.Во-первых, я прежде всего узнал, что и другие люди могут стремиться к темже целям, что и я, но не все могут достичь их, поскольку количество того, что мы всежелаем, ограничено, т.е. меньше, чем людей, претендующих на него. Если же это тотслучай, когда я оказываюсь вовлеченным в конкуренцию, то исход моего участия вней зависит не только от моих усилий. Например, я могу претендовать на место вколледже, зная, что на каждое место претендуют двадцать абитуриентов, чтобольшинство из них обладают необходимой подготовкой и тоже пользуются своейсвободой разумно, т.е.

делают именно то, что и должны делать люди, собирающиесястать студентами. И тут окажется, что результаты моих и их усилий зависят отдругих людей — тех, кто решает, сколько мест предоставлять, кто оценивает навыкии усилия абитуриентов. Именно они устанавливают правила игры, в то же времяявляясь и судьями, поскольку за ними остается последнее слово в отборепобедителей. У них есть право отказать, и на этот раз их свобода выбора и принятиярешений касается моей судьбы и судьбы моих соперников, т.е. именно их свобода,как оказывается, устанавливает пределы моей свободы. Мое положение зависит оттого, какие они принимают решения относительно своих действий, что означает: ихсвобода выбора привносит элемент неопределенности в мою ситуацию. Данныйфактор я не могу контролировать, он оказывает огромное влияние на результатымоих стараний.

Я зависим от этих людей, потому что они контролируют ту самуюнеопределенность. В конце экзаменационного дня именно они огласят вердикт о том,были ли мои усилия достаточными, чтобы быть принятым.Во-вторых, я узнал, что моего решения и доброй воли еще недостаточно, еслиу меня нет средств для того, чтобы обеспечить осуществление своего решения.Например, в поисках работы я могу решить поехать на юг страны, где ее много, нопотом обнаружить, что квартплата и налоги на юге непомерные и превышают моисредства. Или у меня может возникнуть желание убежать от мерзости запустениягородских жилищ и обосноваться в зеленом, чистом пригороде, однако я вновьпойму, что не могу себе этого позволить, поскольку дома в лучших и вожделенныхместах стоят больше, чем я могу себе позволить.

Опять же, меня может неудовлетворять образование, которое получают мои дети в школе, и я могу пожелать,чтобы их обучали лучше. Но там, где я живу, может не оказаться другой школы, имне скажут, что, если я хочу лучшего образования для своих детей, то мне следуетпослать их в более богатую, лучше оборудованную частную школу и заплатитьвзносы, которые зачастую бывают выше, чем весь мой доход. Эти примеры (как имногие другие, которых вы тоже сможете привести немало) говорят о том, что самапо себе свобода выбора еще не гарантирует свободу эффективно действовать пособственному выбору; еще меньше она обеспечивает свободу достижения желаемогорезультата.

Для того чтобы действовать свободно, кроме свободной воли мне нужныеще и ресурсы.Обычно такими ресурсами являются деньги, хотя они — не единственныйресурс, от которого зависит свобода действий. Может оказаться, что свободадействий в соответствии с моими желаниями зависит не от того, что я делаю, и дажене от того, что я имею, а от того, что я есть. Например, мне могут запретить войти вкакой-нибудь клуб, не принять на работу из-за каких-то моих качеств, скажем, расы,пола, возраста или национальности.

Ни одно из этих качеств не зависит ни от моейволи, ни от моих действий, и никакая свобода не позволит мне изменить их. Иначеговоря, доступ в клуб для меня, принятие на работу или в школу может зависеть отмоих прежних заслуг (или от отсутствия таковых) — приобретенных навыков,диплома, стажа предшествующей работы, накопленного опыта или местного акцента,усвоенного в детстве и до сих пор не исправленного. В таких случаях я могуубедиться, что такие требования не совпадают с принципом моей свободы воли иответственности за мои действия, поскольку отсутствие навыка или послужногосписка — это длящиеся по сей день последствия того, что я выбрал в прошлом.Теперь я ничего не могу поделать, чтобы изменить свой прежний выбор.

Моясвобода сегодня ограничена прошлой свободой; я “предопределен”, т.е. связан внастоящей своей свободе своими прошлыми действиями.В-третьих, может оказаться (рано или поздно, но наверняка), что, если я,скажем, британец и мой родной язык — английский, то уютнее всего я чувствую себядома, среди людей, говорящих по-английски. И я не уверен, что в другом месте моидействия имели бы тот же эффект, как не уверен и в своих действиях, и потомучувствую себя несвободным. Я не могу свободно общаться, не понимаю смысла того,что делают другие люди, и я не знаю, что мне самому делать, чтобы выразить своинамерения и достичь желаемого результата. Я чувствую себя растерянным и вомногих других ситуациях, не только при посещении других стран. Подобно этому,выходец из рабочей семьи может чувствовать себя неловко среди богатых соседей изсреднего класса, или, например, будучи католиком, я могу обнаружить, что не могужить, как тот, кто разделяет идею о свободе воли и обычаи, согласно которымразводы и аборты признаются как вполне ординарные факты жизни.

Если бы у менябыло время поразмыслить над такого рода опытом, я, вероятно, пришел бы к выводу,что и та группа, в которой я чувствую себя как дома, тоже налагает ограничения намою свободу. Именно в этой группе я наиболее полно могу осуществить своюсвободу (что означает: только в ней я могу правильно оценить ситуацию и выбратьспособ действия, приемлемый для других и вполне соответствующий ситуации).Однако уже сам факт, что я так хорошо приспособился к действиям в группе, ккоторой принадлежу, ограничивает мою свободу действий в огромном, плохоразмеченном, зачастую отталкивающем и пугающем пространстве за пределамигруппы.

Научив меня своим способам и приемам, моя группа позволяет мне напрактике действовать свободно. Но тем самым она ограничивает эту практику своейтерриторией.Таким образом, в том, что касается моей свободы, группа, к которой япринадлежу, играет неоднозначную роль. С одной стороны, она позволяет мне бытьсвободным; а с другой — ограничивает, очерчивая пределы моей свободы. Онапозволяет мне быть свободным постольку, поскольку наделяет меня желаниями,которые приемлемы и “реалистичны” внутри моей группы, учит выбирать способыдействия, помогающие достичь желаемого, формирует у меня способность правильнопонимать ситуацию и, следовательно, точно ориентироваться относительно действийи намерений других людей, влияющих на результаты моих усилий.

В то же время этагруппа фиксирует территорию, в пределах которой я могу правильно пользоватьсясвоей свободой. И все то наследие, которым я ей обязан, все бесценные навыки,приобретенные в группе, превращаются из достоинств в препятствия в тот момент,когда я осмеливаюсь переступить границы своей группы и попадаю в иную среду,где поощряются другие желания, признается правильной другая тактика поведения, асвязь между поведением людей и их намерениями не похожа на ту, к которой япривык.Это, однако, не единственный вывод, который я мог бы сделать, если бы имелвозможность и желание подумать над своим опытом. В частности, я мог быобнаружить и нечто более обескураживающее, а именно: та самая группа, котораяиграет столь неоднозначную и все же важную роль в моей свободе, не являетсяпредметом моего свободного выбора. Я — член этой группы уже в силу своегорождения в ней.