Диссертация (Контекстуальные обстоятельства как элемент состава преступления по международному уголовному праву), страница 21

Политический контекст не только регламентирован вкачестве обязательного юридического элемента преступления против человечности Римским статутом МУС, но и в ряде случаев признавался таковым всетеми же Международными уголовными трибуналами ad hoc, чье прецедентноеправо никогда не отличалось единообразием.В рамках второй теории существование политического контекста в преступлениях против человечности не отрицается, но с оговоркой о возможностиотнесения к субъектам политики исключительно государств.Так, Ш.

Бассиони, признавая существующую в течение последних 50 леттенденцию к совершению международных преступлений не государственнымиакторами, все же полагает, что международное уголовное право не будет развиваться в направлении признания не государственных акторов субъектами политики. Американский ученый настаивает, что современные Международныеуголовные трибуналы ad hoc и МУС были созданы как ответ на нежелание либонеспособность отдельных государств осуществить судебное преследование запреступления, совершенные в рамках государственной политики либо плана179.Однако данная теория уже сегодня не может быть признана аксиоматичной. Достаточно вспомнить, что Римский статут МУС устанавливает несколькоиной, а точнее, более расширенный круг субъектов политики в рамках политического контекста преступлений против человечности.

И здесь необходимо акцентировать внимание на том, что в современных условиях Римский статутМУС является не только базовым документом МУС, но и основополагающимдокументом в сфере международного уголовного права в целом. Именно он задает тенденции и закладывает фундамент международного уголовного правосудия. Ведь данный международно-правовой акт является единственным в своSemanza, Trial Chamber.

May 15, 2003. Рara. 329.Bassiouni C.M. The new wars and the crisis of compliance with the law of armed conflict by nonstate actors // Jю Crimю Law Criminol. 2008. № 98 (3). Р. 711–810.178179103ем роде действующим кодексом международных преступлений. Безусловно,нормам данного нормативно-правового акта не присуща формальная определенность в строгом смысле, однако регламентированные ими положения носятобязательный характер. Это, в частности, касается и субъектов политики в рамках состава преступления против человечности.В связи с этим наиболее соответствующим современным реалиям являетсяподход, обосновывающий не только существование политического контекста врамках преступления против человечности, но и относящий к субъектам политики как государства, так и организации.

Фундаментом данного подхода являются положения Римского статута МУС.В частности, политический контекст преступлений против человечности,как он регламентирован в пп. а п. 2 ст. 7 Римского статута МУС, излагается вследующем виде: ««нападение на любых гражданских лиц» означает линиюповедения, включающую многократное совершение актов, указанных в п.

1,против любых гражданских лиц, предпринимаемых в целях проведения политики государства или организации, направленной на совершение такого нападения, или в целях содействия такой политике»180. При этом данная конструкция, как видится, предполагает поощрение, подстрекательство либо молчаливоесогласие от имени государства либо организации к совершению широкомасштабных либо систематических нападений на гражданское население.Вместе с тем место политического контекста в составе преступления против человечности до сих пор является ахиллесовой пятой всего состава.

В целом прослеживается достаточно закономерная тенденция, что международныеТрибуналы ad hoc в большей мере фокусировали внимание на индивидуальныхпреступных деяниях, а значит, личных мотивах обвиняемого и фактически игнорировали общие политические мотивы, в том числе политический контекст,хотя данные понятия – в широком смысле – существуют в тесной взаимосвязидруг с другом и, как правило, совпадают. Однако нельзя исключать ситуации, в180Римский статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г.104которых индивидуальные преступные деяния в рамках преступления противчеловечности совершаются, например, по вполне личным причинам. В этойсвязи профессор Н.А.

Зелинская отмечает, что «реальные мотивы индивидуального поведения, трактуемого как политическое преступление, могут существенно расходиться с целями организационных структур, быть следствием ихслабости»181. Вместе с тем личные мотивы, какими бы они ни были, сами по себе не исключают политический контекст как обязательный юридический элемент рассматриваемого состава преступления.

Ведь всякое индивидуальноепреступное деяние в рамках преступления против человечности, в строгомсмысле, совершается при поддержке и в русле соответствующей политики.Именно политическая ситуация позволяет потенциальному преступнику формировать свои собственные суждения о преступном и дозволенном. Политика вцелом внушает лицу, совершающему преступное деяние, уверенность в своейбезнаказанности.Для наглядности можно привести следующий пример. В решении по делуКунараца (Prosecutor v. Kunarac) Судебная камера пришла к выводу, что единичный донос властям нацистской Германии на соседа-еврея, тем не менее,должен быть расценен как преступление против человечности, так как он былсовершен на фоне широко распространенного преследования евреев182. И вэтом смысле необходимо акцентировать внимание на том, что такого рода деяние совершается не только на фоне широко распространенного преследованияевреев, но и в рамках поощрительной политики государства.

Доносчик осознавал, что не только не понесет ответственности за совершенное, но будет действовать в рамках государственной политики. Более того, мотивы лица, совершившего преступление, могут быть как политическими, так и личными (неприязненные отношения, месть и т.д.).Зелинская Н.А. Международные преступления и международная преступность: монография.Одесса, 2006. С.76.182ICTY. Prosecutor v.

Kunarac et al. Case № IT-96-23-T & IT-96-23/1-T, Judgement. 22 February,2001. Рara. 431.181105Нюрнбергский трибунал в своем решении руководствовался достаточнопротиворечивой максимой, если рассматривать ее в узком смысле. Так, былопостановлено: «Преступления против международного права совершаютсялюдьми, а не абстрактными категориями, и только путем наказания отдельныхлиц, совершающих такие преступления, могут быть соблюдены установлениямеждународного права»183. Ряд авторов, основываясь на данном положении,приходят к выводу, что политический контекст отвергался Нюрнбергским трибуналом как идея в целом.Однако данная позиция видится достаточно спорной в контексте преамбулы к ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала. Данная норма, в частности, ограничивает субъектную компетенцию Трибунала лицами, которые, «действуя винтересах европейских стран оси индивидуально или в качестве членов организации, совершили любое из преступлений, регламентированных Уставом»184.В основе данной нормы лежит идея о допустимости привлечения к индивидуальной уголовной ответственности лишь тех лиц, которые действовали в интересах государств нацистского блока, что само по себе предполагает наличиеполитического контекста в действиях вышеуказанных лиц.Однако, что еще более важно, в рамках все той же ст.

6 определено, что«руководители, организаторы, подстрекатели и пособники, участвовавшие в составлении или в осуществлении общего плана или заговора, направленного ксовершению любых из вышеупомянутых преступлений, несут ответственностьза все действия, совершенные любыми лицами в целях осуществления такогоплана»185.Отсутствие в Уставе конкретного требования относительно необходимостиустановления политического контекста объясняется тем, что государственнаяполитика европейских стран оси сама по себе была неразрывно связана с кажОтветственность за военные преступления против человечества: сборник документов. М.,1969.

С. 42.184Устав Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси (Лондон, 8 августа 1945 г.).185Там же.183106дым из преследуемых Нюрнбергским трибуналом преступлений. Политическийконтекст фактически презюмировался составителями Устава.Действительно, преступления совершаются конкретными людьми, а не абстрактными категориями, и в этом максима, заложенная в решении Нюрнбергского трибунала, неоспорима. Однако конкретные преступления, совершенныев отрыве от тех самых абстрактных категорий, вряд ли представляют интересдля органов международной уголовной юстиции и вполне могут быть рассмотрены в рамках национальной судебной системы.Позднее созданные Международные уголовные трибуналы ad hoc не отличались последовательностью в вопросе необходимости включения в составпреступления против человечности политического контекста.Устав МТБЮ в сущности игнорировал требование политического контекста, не предусматривая ни одного даже косвенного указания на него.