Диссертация (Контекстуальные обстоятельства как элемент состава преступления по международному уголовному праву), страница 19

Krstic, IT-98-33-A, Judgment. 19 Apr., 2004. Рara. 36.92дународного преступления.93Глава 3. ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТКАК САМОСТОЯТЕЛЬНОЕКОНТЕКСТУАЛЬНОЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВО3.1. Место политического контекстав составе международного преступленияС принятием Римского статута МУС государства засвидетельствовалиприверженность абсолютно новому подходу к содержательным аспектамструктуры состава международного преступления, однако доктрина все так жене однозначна в данном вопросе.

Тогда как после многолетних колебаний всфере нормативно-правового регулирования политические контекстуальныеобстоятельства (политический контекст), казалось бы, стали неотъемлемой составляющей международных преступлений, вопрос относительно роли и влияния политики в данной сфере остается одним из наиболее дискуссионных ипротиворечивых.Предметом острой полемики, как правило, выступают два фундаментальных вопроса: является ли политический контекст обязательным юридическимэлементом того либо иного международного преступления, и если это так, то ктов рамках политического контекста может быть признан субъектом политики?Долгое время роль политического контекста в пределах состава международного преступления была достаточно туманной.

Причиной тому стало отсутствие прямых на него указаний в текстах уставных документов органов международной уголовной юстиции, а также исключительно фрагментарные доктринальные разработки в данной сфере. Несмотря на это каждый из действовавшихдо сегодняшнего дня международных уголовных трибуналов ad hoc так илииначе затрагивал вопросы политики в своих решениях.

Подобные косвенные94отсылки позволяют сделать вывод о весомом месте политического контекста накаждом этапе становления состава международного преступления в рамках международного уголовного права.Не вызывает сомнений тот факт, что судебный процесс над главными военными преступниками европейских стран оси в Нюрнберге стал выражениемфундаментальных основ международного уголовного правосудия. Нюрнбергский процесс дал человечеству то, в чем оно отчаянно нуждалось, ведь учреждение первого в своем роде международного уголовного Трибунала ad hocстало символом борьбы с безнаказанностью.Кроме того, учреждение Нюрнбергского трибунала интересно также с точки зрения конструкции составов преступлений, отнесенных к его юрисдикции.В частности, ст.

6 Устава Нюрнбергского трибунала168 до сих пор является предметом острой полемики, в рамках которой ученые и практики не могут прийти кединому мнению относительно наличия либо отсутствия указания в ней на политический контекст. Впрочем, Уставам позднее действовавших международныхуголовных трибуналов ad hoc также не присуща формальная определенность относительно рассматриваемого юридического элемента состава международногопреступления.

Однако более подробно данный вопрос будет рассмотрен далеенаряду с практическими аспектами политического контекста в виду прецедентного права вышеуказанных органов международной уголовной юстиции.Необходимо также отметить, что наибольший интерес в этом смысле представляет деятельность МУС, ведь его учредители не только регламентировалиполитический контекст как обязательный структурный элемент состава преступления против человечности, но и фактически предусмотрели его для каждого изсоставов преступления, подпадающих под юрисдикцию МУС.Вместе с тем, как известно, не только органы международной уголовнойюстиции вносят свой вклад в эволюцию структуры состава международногоУстав Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси (Лондон, 8 августа 1945 г.).16895преступления. Значительную роль в этом процессе, в частности, играет КМП.В своей деятельности вспомогательный орган Генеральной Ассамблеи ООН неоставил без внимания и политический контекст, последовательно акцентируявнимание на его роли и признаках в структуре состава международного преступления.

Представляется необходимым очертить лишь общие границы.Так, в одном из своих докладов КМП справедливо отмечала, что международные преступления являются «столь серьезными или значительными, совершаются в столь массовых или широких масштабах или имеют столь плановуюили систематическую основу, что представляют собой угрозу для международного мира и безопасности»169. Каждый из перечисленных КМП признаков международных преступлений, на наш взгляд, не может существовать в отрыве откакой-либо политики.

Более того, именно политический контекст как составнаячасть контекстуальных обстоятельств является одним из наиболее важных, еслине решающих критериев разграничения международных преступлений междусобой.Еще более функционален политический контекст тогда, когда перед Судомвозникает вопрос о необходимости международного преследования как такового. Относится преступление к сфере действия внутригосударственного уголовного права или же национальных мер уголовной юстиции недостаточно и требуется вмешательство со стороны международного сообщества – одна изнаиболее сложных проблем, необходимость разрешения которой неизбежновозникает перед любым органом международной уголовной юстиции. Ведь общественная опасность преступлений, находящихся в плоскости международного уголовного права и общеуголовных преступлений по внутригосударственному уголовному праву, несопоставима, и в этом смысле именно политическийконтекст является той пограничной линией, за которой начинается сфера действия международного уголовного права.Доклад Комиссии международного права о работе ее 48-й сессии, 6 мая – 26 июля 1996 г.Нью- Йорк, 1996.

С. 43 // Док. ООН: A/51/10.16996Как верно отмечает профессор Г. Келман, международные преступленияпо своей сути – это «преступления послушания»170. Более того, каждое из индивидуальных преступных деяний в рамках международных преступлений является неотъемлемой частью гораздо большего вреда. При этом лицо, совершающее индивидуальное преступное деяние, должно четко осознавать, что не еголичные мотивы, хотя они, безусловно, могут существовать параллельно, становятся первопричиной противоправного поведения. Такой причиной, в общемсмысле, можно назвать окружающую преступника среду, которая так или иначеспособствует совершению индивидуального преступного деяния, а отсутствиетакой среды влечет за собой невозможность квалификации общественноопасного деяния в качестве международного преступления.

Это еще раз подтверждает тот факт, что совершение подобных общественно-опасных деянийневозможно вне контекста существования политики.Отсутствие четкого концептуального обоснования относительно роли политического контекста в составе международных преступлений, как видится,напрямую связано с особенностями нормотворчества в сфере международногоуголовного права в целом. Ранее Уставы Международных уголовных трибуналов ad hoc, а сегодня Римский статут МУС по сравнению с внутригосударственными уголовными и уголовными процессуальными кодексами лишь задают общие ориентиры, очерчивают контуры для суда, который рассматриваетдело в отношении лиц, совершающих международные преступления.И здесь нельзя не согласиться с Н.В.

Дреминой, которая обращает внимание на то, что «нормы международного права, регламентирующие индивидуальную уголовную ответственность, представляют собой систему, которая пребывает в состоянии развития и преобразования… В то время как национальное170Paper prepared for the Conference on System Criminality in International Law, Amsterdam Centerfor International Law, 20–21 October, 2006. The paper draws extensively on two earlier publications. Kelman H.C. The Social Context of Torture: Policy Process and Authority Structure // The Politics of Pain: Torturers and their Masters / ed. by R.D. Crelinsten, A.P.

Schmid. Leiden, 1993; Kelman H.C. The Policy Context of Torture: A Social-Psychological Analysis // International Review of the Red Cross. 2005. № 87 (857).Р. 123–134.97уголовное право основано на общепринятом принципе формальной определенности, международное уголовное право содержит большое количество норм,которые не детализируют основные элементы преступлений»171. Как следствие,именно прецедентное право составляет основу для толкования элементов состава международного преступления. В свою очередь, недостаток нормативнойопределенности предопределяет достаточно широкие пределы судейского усмотрения в международном уголовном праве, что, безусловно, сказывается на отсутствии единообразной практики по вопросам тех или иных элементов составамеждународного преступления, в частности, политического контекста.Между тем, как отмечал И.И.

Карпец, «международные преступления возникли как своеобразная правовая реакция на действия политических лидеров игосударственных органов, несущих угрозу человечеству. И хотя преступные деяния этого рода разнообразны, получили во многих случаях четкие и определенные характеристики, они являются политическими по своему содержанию»172.И здесь важно отметить, что несмотря на то что криминализация международных преступлений, по своей сути, действительно стала ответом на действияпредставителей государственной власти, а значит, на государственную политику в целом, на сегодняшний день понятие политики толкуется значительно шире. Не только государство является субъектом политики в рамках международного уголовного права, таким субъектом может быть признана и организация.Вместе с тем ни в доктрине международного уголовного права, ни в прецедентном праве органов международной уголовной юстиции не содержится признаков организации как субъекта политической деятельности. А значит, данноепонятие может толковаться как расширено, так и слишком узко, что, безусловно, не допустимо, когда речь идет об установлении истины в делах о самых серьезных преступлениях против мира и безопасности человечества.Дрьоміна Н.В.