Автореферат (Абсурд как феномен в европейском социокультурном пространстве XX века), страница 4

В данном исследовании поднонсенсом понимается смещение и искажение смысла. Взятый в культурномизмерении, он выражается в объектах социокультурного пространства,которые, будучи однажды созданными, начинают служить либо побочным, посравнению с изначальным замыслом, целям, либо вовсе противоположным.Независимо от того, продуцируется ли нонсенс кем-либо неосознанно или женамеренно с целью манипуляции, он, чтобы быть жизнеспособным, долженбыть не заметен как минимум для одной из сторон социокультурноговзаимодействия.В таком виде нонсенс соответствует традиционному истолкованиюабсурда, и тем сложнее становится установить границу между двумяфеноменами в социокультурном измерении.

Абсурд и нонсенс тождественныпо форме, но различны по содержанию, по способу функционирования. Один итот же объект, в зависимости от ситуации, может выступать то как абсурд, токак нонсенс. (Пример: художественный образ из абсурдистского произведенияи18тот же самый образ, используемый для рекламы того или иного товара.) Такимобразом, граница между двумя понятиями сама по себе абсурдна в силу того,что определяется не только набором правил, но и ситуацией, в которойсуществует тот или иной культурный объект. Или же определяется правилами втой степени, в какой ситуация может быть перекодирована в знаковую форму.Самым надежным отличием абсурда от нонсенса являются заметность абсурдаи незаметность нонсенса.

Абсурд всегда опознаѐтся, т. к. он выбивается изпривычного ряда явлений, а нонсенс мимикрирует под естественный порядоквещей. Тем не менее, формальные принципы возникновения и того, и другогоидентичны. По существу, нонсенс есть форма реализации абсурда в культуреЕвропы XX в., но как таковые они тождественны.В свою очередь, это означает,что, во-первых, и в социокультурном пространстве абсурд сохраняетнедвойственную природу, а во-вторых –что различение абсурда и нонсенсахарактеризует не столько объекты, к которым применяются эти слова, сколькотех, кто производит различение.Способность к различению конституируется дискурсивными позициями.Во второй главе данного исследования отмечалось, что определяющимитенденциями новоевропейской культуры были инфляция трансцендентногосодержания, а также мультипликация и эмансипация дискурсивных практик. КXX в.

эти тенденции достигли апогея, и общезначимым стал феномен«онтологизации»дискурсивнымидискурса,позициями,прикоторомвоспринимаетсяреальность,рядовымисоздаваемаяпредставителямисоциокультурного пространства более «реальной», чем непосредственноокружающий их феноменальный мир. Наиболее важными причинами того, чтокультура Европы XX «тонет» в дискурсе, являются небывалое развитиетехнологическогооснащенияинформационныхпотоков,СМИи,какфрагментирующихследствие,увеличениеидезорганизующихповседневный опыт современного человека. «Онтологизация» дискурса ичрезмерный рост дискурсивных практик открывают простор формированию иразвитию нонсенса. Последний, помимо прочего, выражается в том, чтовидимость социокультурных процессов приобретает бóльшую убедительность,чемихцели.Такимобразом,увеличение19долиформализованных,регламентированных процедур в ущерб лежащего в их основе неформального,символического содержания является симптомом социокультурного нонсенса.В §2 «Реализация абсурда в форме нонсенса в культуре ЕвропыXX века» разбираются примеры бытования нонсенса в различных сферахдеятельностиевропейскогосоциокультурногопространствапрошлогостолетия, а именно: в политической сфере и в сфере гуманитарного знания.Нонсенс в политической культуре Запада XX в.

преимущественно связанс тем, что перед политиками постоянно стоит задача саморепрезентации винформационном пространстве. Репрезентативность – отличительное свойствосоциокультурной реальности Запада как в прошлом веке, так и сегодня.Политикатрадиционнопрактическоймыслиласьдеятельности.какОднакопространствоналичествующиеосуществлениясоциокультурные«требования» накладывают отпечаток на участников политического процесса, врезультате чего политики не столько действуют, сколько занимаютсярепрезентацией своей деятельности в дискурсивном поле. С одной стороны,представленность политики в публичной сфере снижает авторитарныетенденции, всегда присущие любой власти, а с другой стороны, сокращает зонупрактическогодействия,рождая,темсамым,особуюформуагентаполитической деятельности – бюрократию.

Сам по себе политический дискурсзачастую являет собой пример лингвистического нонсенса, но, вместе с тем,бюрократическим аппаратом дискурсивные практики задействуются двоякимобразом:a)дляобоснованиянеобходимостисуществующегоинституционального и процедурного устройства политики; b) в качествесредства цензуры (политкорректность). В целом, бюрократия всегда создаетпроблем – в т. ч. и для себя самой – больше, чем решает, т. к.

в большинствеслучаевэтоявляетсяединственнымобоснованиемнеобходимостиеесуществования. Однако нонсенс состоит не только в том, что формализацияполитического процесса затрудняет решение «реальных» социокультурныхпроблем, но и в том, что посредством бюрократического дискурса создаютсянесуществующие.Не защищено от подобного рода уязвимостей и научное знание.

Двапроцесса(инфляциятрансцендентногосодержанияи«онтологизация»дискурса), берущие свое начало в Новое время и являющиеся предпосылками20для реализации абсурда в форме нонсенса в европейской культуре XX в.,относятся и к науке, будучи в известной степени ею и обусловлены. Отказтрансцендентному в статусе реальности связан с его неверифицируемостью.Однако факт замены трансцендентного содержания на эмпирическое всѐ же непозволяет утверждать, что современная наука отказалась от иллюзорныхконструктов и изучает действительность такой, как она есть на самом деле,посколькуодновременно«онтологизация»сдискурса.этимИначеактуализируетсяговоря,надругаяместотенденция –трансцендентнойреальности становится дискурсивная, которая, в свою очередь, также являетсяментальным конструктом.

Тем не менее, оперирование дискурсивнымипроекциями нельзя поставить в упрек негуманитарному знанию, котороеобладаетяснойметодологией,выработаннымикритериямипроверкиполученных данных и т. д., что предохраняет его от возникновения нонсенса.Значительно более уязвимыми являются гуманитарные науки, поскольку ихглавным и зачастую единственным гносеологическим инструментом являетсяязык, который, в свою очередь, представляет собой наиболее благоприятнуюсреду для распространения нонсенса. Так, например, если для естественныхнаук вполне допустимо создавать посредством дискурсивных проекций свойпредмет, то философия не может себе это позволить, поскольку она, со временФалеса, неизменно должна давать ответ на вопрос «Что есть сущее само посебе?» Нонсенс проникает в гуманитарное знание по причине «забвениясущего» и его замены плодами ментального конструирования.

Применениесовременных критериев научности также не спасает от этого процесса, но лишькатализирует его, поскольку данные критерии изначально выработаны в рамкахнегуманитарных дисциплин, приспособлены под их нужды. Тем самым, дляработ гуманитарного профиля сокращаются как сфера исследования, так исфера применения. Другим следствием применения критериев естественныхнаук к гуманитарному дискурсу является формализация исследований,находящая свое выражение в статистическом подходе к научным изысканиям:наукометрия, индекс цитирования, индекс Хирша и т. д.§3«Абсурдвделепреодоленияпроблемныхситуацийсовременности» посвящен анализу того, в какой степени абсурд может бытьсредством превозмогания негативных аспектов социокультурного нонсенса.21В западной культуре прошлого века стала как никогда актуальнойпроблема межкультурной коммуникации.

Очевидно, что поиск общего языкадля разных социокультурных групп и общностей – важная задача как для самихгрупп, так и для представителей социогуманитарного знания. Доказывается, чтоантиномистический характер абсурда в логическом измерении может бытьиспользован не только для постижения фундаментальной природы ума, но и вцеляхпреодоленияналичествующихвсоциокультурнойреальностипроблемных ситуаций. Антиномистическое мышление является более широкими более пластичным по сравнению с дискурсивным. И в этом смысле индивид,способный полагать антиномии одновременно актуализованными, скореедостигнет понимания с Другим, даже если последний придерживаетсярадикально отличных взглядов.

В социальном взаимодействии представителитех или иных общностей могут думать качественно отличным от нас способомне столько в силу разности ценностных, идеологических, моральных и пр.установок, сколько в силу того, что они используют другие моделисмыслополаганияируководствуютсяинымипарадигмамимышления.Понимание того, что сам характер осмысливания социокультурных ситуацийразличными этническими, социальными, религиозными и пр. группами нестатичен, не однороден и базируется на полилогических принципах, позволяетоценивать риски, прогнозировать возможность возникновения разного родаконфликтов и решать уже имеющиеся с «минимальными потерями» и навзаимовыгодных для конфликтантов условиях.Европейская культура XX в. описывается как пространство, в которомперед каждым человеком открыты различные возможности: социализации,самореализации,самоидентификации,карьеры,потребления,участиявпроизводстве.

Несмотря на это европеец прошлого столетия жил с постояннымощущением собственной неполноты и разрозненности. Его существованиебыло отмечено чувствами неудовлетворенности в условиях превалированияобразов счастья и культа наслаждения. Тем не менее, фрустрированный иотчужденный европейский субъект связывает свои надежды на обретениесвободы и чувства полноты собственного существования с прочным местомвнутри социокультурного пространства. Будучи отчужденным по факту своегонахождениявсоциуме,человеккаждодневно22испытываетчувствонеудовольствия. Нонсенс, однако, состоит в том, что все надежды наизбавление связываются исключительно с дальнейшим отчуждением впорядках социального. Однако, мысля себя только лишь «общественнымживотным», человек никогда не достигает полноты существования, посколькучеловеческаяэкзистенция не исчерпывается социокультурным измерением, а всвоих наиболее существенных проявлениях – и вовсе не имеет никакогоотношения к социальности.Более действенным, по сравнению с социальной реализацией, средствомрешения проблемных ситуаций современности представляются различныеабсурдные стратегии поведения, осуществляемые на индивидуальном уровне,противоречащие, на первый взгляд, здравому смыслу, не подчиненные целикомпринципу практической полезности.

Они предполагают обретение полнотыиндивидуального существования не в дальнейшем укоренении в своем эго, а вего устранении, и именно в силу этого являются абсурдными. Самойсовершенной формой актуализации неэгоистического видения являетсясимволическое переживание собственной смерти.Достижение человеком такого психофизического состояния, при которомон преодолевает индивидуальную ограниченность своего эго и в целомрастворяется как «эта конкретная личность», как «это отдельное Я» можноназвать катарсисом. Растворением эго, а также снятием различий между Я ине-Я данный опыт подобен абсурдному опыту недвойственности.В своюочередь, последний, описываемый ранее как временное прекращение какой быто ни было активности сознания, естественным образом вызывает ассоциациюсо смертью.