Автореферат (Представления о святости в официальной католической мысли второй половины XIII века), страница 6

Order Świętego Stanisława. Białystok, 2009. S. 9.Le Pogam P.-Y. De la «Cité de Dieu» au «Palais du Pape» : Les résidencespontificales dans la seconde moitié du XIIIe siècle (1254-1304). Roma, 2005.P. 115-118.61Выбор локации можно объяснить тем, что кафедральный собор тот моментеще был на реконструкции, однако сложно не отметить удачное стечениеобстоятельств, которое некоторые склонны трактовать как иллюстрациютесной связи Людовика с Орденом или даже как аргумент в пользу того, чтокороль при жизни был терциарием (Castet S., Waddingus L.

Annales des frèresmineurs. Toulouse, 1680. T. II. P. 325).6022миротворец62. «Он был мирным сам по себе, – говорил Бонифаций. –Он был спокоен, обладал миром сердца и таким образом обрел мирвечный. Множество его современников знает, что он стоял на стражемира в своем королевстве. И этот истинный мир был установлен не безсправедливости» 63 . Такис образом, Людовик предстает в качествегаранта не только политического мира на земле, но и мира истинного,в эсхатологическом понимании этого термина, вечного мира.В этой проповеди Бонифаций подчеркнул, что Христос пожелал,чтобы после смерти святой король «воссиял множеством чудес, какблистал (при жизни) множеством добродетелей»64.Примечательно, что в этих двух проповедях Бонифаций называетЛюдовика «super homo»65.

Эта формула в средневековых документахприменялась чрезвычайно редко; нам известен только одинаналогичный случай: Фома из Кантимпре назвал Альберта Великогоhomo super hominem in scientia66.Помимостольпочетногонаименования,вовторойпредшествующей канонизации Людовика проповеди Бонифацийотмечает, что король был велик «по четырем измерениям»: «долог вупорстве, широк в щедрости, глубок в смирении и высок в своихправедных помыслах».

Это напоминает послание к ефесянам (3:18-19):«чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнутьсо всеми святыми, чтó широта и долгота, и глубина и высота, иуразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вамисполниться всею полнотою Божиею.»Вслед за этим была оглашена булла Gloria laus, прославляющаяЦерковь, из чьего лона вышел Людовик Святой. В ней Бонифаций VIIIупомянул наиболее примечательные события из жизни Людовика иперечислил кажущиеся ему ключевыми добродетели, а именно егосправедливость (iustitia), милосердие (caritas), безупречность(innocentia) и честность (honestas).62Прижизненная слава Людовика как царя-миротворца была настолько велика,что Фридрих II призывал его в качестве третейского судьи для решения егоспора с Иннокентием IV.

Ле Гофф Ж. Людовик IX Святой. С. 490.63Ménard Cl. Histoire de S. Loys IXe du nom, roi de France, avec diverses pieces.Paris, 1617. P. 157.64Ле Гофф Ж. Людовик IX Святой. С. 636.65Le procès de canonisation de saint Louis. Essai de reconstitution. Roma, 1994. P.269.66«Что же удивительного в том, что успеха в науке достигает настолькопревосходящий прочих человек, тот, который столь свято и полно преуспел вдобродетельности?» Quid mirum ergo si talis homo super hominem in scientiaprofecerit, qui tam sancte, tam integer in virtute profecit? Thomas Cantipratanus.Bonum universale de apibus / Ed.

G. Colveneer. Duaci, 1627. P. 577.23Четвертый параграф посвящен анализу образа Фомы Аквинского,содержащемуся в сохранившихся фрагментах процесса егоканонизации и в его житиях. Процесс канонизации философапродлился 49 лет (тогда как Петра Мученика, например, объявилисвятым всего через год после смерти), потому что провозглашениеФомы святым канонизировало не только его как личность, но и егоучение67.Образ знаменитого доминиканца, возникающий по мере чтенияпротокола, удивительно живой: многие свидетели отмечалинеобычайный рост Фомы и его грузность. О теле, одежде и питании,Фома заботился мало. Свидетели также подчеркивали невинностьФомы и его равнодушие к плотскому влечению.

Немало вниманиясвидетели уделяют тому, что, несмотря на отказ от места аббатаМонте-Кассино и от кардинальской шапки, роль священника Фомаисполнял исправно: ежедневно по утрам он служил две мессы (илислужил одну и слушал вторую). Фома не пренебрегал молитвой;напротив, столкнувшись с некоей трудноразрешимой теологическойпроблемой, он принимался истово молиться, обращаясь к Иисусу,который помогал ему превозмочь трудности, или к Петру и Павлу,которые подсказывали ему пути их преодоления.Чудеса Фома начал творить еще in vita: он изгнал демона и исцелилот жара брата Толомео (с помощью реликвии святой Агнессы,которую носил с собой). Однажды Фома исцелил самого себя: вовремя его пребывания в Париже у него разболелся зуб; святойпомолился и зуб выпал сам собой.

При жизни Фома совершил ещеодно неоднозначное чудо: по дороге на второй Лионский собор, подконец своей жизни, он остановился в замке Маэнца и попросилпринести ему свежей сельди. Реджинальд из Пиперино ответил, что кюгу от Альп не водится сельдь, в ответ на что Фома предложилоткрыть одну из корзин торговца рыбой, продававшего сардин. Вкорзине оказалась сельдь.Несмотря на то, что процесс канонизации Фомы был затянут,Гульельмо ди Токко, автору «Истории святого Фомы Аквинского»,пришлось столкнуться с проблемой несоответствия выписанного имобраза реальному, историческому Фоме, воспоминания о котором ещебыли свежи.

Поэтому он вынужден был обходить молчаниемнекоторые взгляды Фомы (например, его не склонную превозносить67Ferrier L. Aspects du rôle de la Curie dans le déroulement des procès decanonisation // Aux origines de l'État moderne: le fonctionnement administratif de lapapauté d'Avignon. Actes de la table ronde (Avignon 23-24 janvier 1988). Rome,1990. P. 276.24аскетизм этику, базирующуюся на учении Аристотеля) 68 иприписывать ему универсальные добродетели, чтобы адаптироватьобраз «сицилийского быка» под господствовавшие в среде егосовременников представления о святости.ТРЕТЬЯ ГЛАВА, озаглавленная «Мудрость святых и святостьфилософов», содержит анализ корпуса сочинений Иоанна Уэльского ипризвана сопоставить черты античных философов-язычников, exemplaиз жизни которых Иоанн активно использовал в своих сочинениях, счертами современных ему святых.

По утверждению Б. Смолли, именноИоанн заложил новую традицию, которой впоследствии, в XIII-XIVвв., придерживались английские францисканцы, сочинявшиенравоучительные и дидактические тексты: он стал первым, образноговоря, «антиковедом» среди нищенствующей братии («classicizingfriar»), ссылавшимся в своих сочинениях как на выдающихсяпредставителей схоластической мысли, так и на античных мудрецов 69.Первый параграф посвящен биографии Иоанна Уэльского иописанию известных и доступных ему сочинений. Перечисленыважнейшие события, повлиявшие на формирование личности иавторского стиля Иоанна: его вступление во францисканский орден,преподавание во францисканской школе в Оксфорде, переезд в Париж,участие в переговорах с Лливелином III ап Грифидом, последнимнезависимым правителем Уэльса, членство в комиссии, призваннойоценить труды Петра Иоанна Оливи, и смерть.Названы важнейшие источники, к которым Иоанн апеллирует вовсех трактатах, в числе которых – сочинения Цицерона и Сенеки, «Ограде Божьем» Блаженного Августина и «Поликратик» ИоаннаСолсберийского 70 .

Отмечено, что exempla из жизни философов ончерпал в основном из «Девяти книг примечательных поступков и68Wirth J. Légende et miracles de Saint Thomas // Micrologus. Natura, scienze esocietà medievali / Nature, Sciences and Medieval Societies. The Medieval legendof philosophers and scholars. 2013. №21. P. 406.69Classicizing friars не сформировали школу и не создали движение, ихобъединяла только любовь к цитатам из античных и псевдо-античных текстов(тогда как, например, французские монахи-проповедники предпочиталипримеры из повседневной жизни, а итальянские – «более простые примеры»).Пик активности «монахов-антиковедов», по Смолли, пришелся на 1320-1350годы, а Иоанн Уэльский и доминиканец Николай Тривет были его предтечами.Smalley B.

English friars and antiquity in the early fourteenth century. Oxford, 1960.P. 51-52. Об этом также см.: Diem A. Op. сit. P. 76; Roest B. A history ofFranciscan education (c.1210-1517). Leiden, 2000. P. 272-289.70Б. Смолли считала, что именно Иоанну Уэльскому Иоанн Солсберийскийобязан своей популярностью и признанием. - См.: Smalley B. English friars andantiquity.

P. 54.25речений» Валерия Максима и «О забавах философов» Псевдо-ЦецилияБальба 71 . Высказано предположение, что Иоанн пользовалсяконспектами, которые возил с собой и, таким образом, мог, находясь вПариже, ссылаться на прочитанные им в Оксфорде рукописи.Второй параграф посвящен «языческой проблеме» в сочиненияхИоанна Уэльского. Это понятие, предложенное Джоном Маренбоном,сопоставимо по масштабам если не с «трудной проблемой сознания»,то, по крайней мере, с «францисканским вопросом». Однакомонография Маренбона «Pagans and Philosophers: The Problem ofPaganism from Augustine to Leibniz»72 стала первым монументальнымисследованием, посвященным этой проблематике. «Языческаяпроблема» включает в себя комплекс вопросов, которые ставили передсобой христианский авторы от блаженного Августина и Боэция доПетра Абеляра, Винцента из Бове, Иоанна Солсберийского, Данте,Бокаччо и Чосера. Все они обращались к наследию языческихписателей и философов, и по-разному отвечали на вопрос о том, гдепроходят границы доступного язычникам знания, доступны ли имдобродетели, и если да, то какие, могут ли они спастись, способны лиони постичь истину и стоит ли доверять их авторитету.ОднакоИоанннеудовлетворяетсятеоретизирующимирассуждениями о том, открыта ли для языческих философов дорога вцарство Божие.