Диссертация (Становление популярного жанра как дискурсивный процесс - научная фантастика в России конца XIX – начала XX вв), страница 9

Объектом литературоведческого анализаБахтин называл «факторы художественного впечатления» (Бахтин, 1975, с. 47). Импульс,способствующий актуализации, или «активации», той или иной конфигурации элементовкак жанровых, как «типовых моделей построения речевого целого» (Бахтин, 1979, с.

324),необходимо видеть в жанровых именах. Выше мы уже говорили о концепции жанров Ж.М. Шеффера, сейчас отдельного упоминания заслуживает активно используемое авторомпонятие «жанровое имя». По мысли теоретика литературы, а также переводчика книгиШеффера, С.Н. Зенкина, такое описание жанра носит семиотический характер: «Жанр посути характеризуется как условный, исторически и культурно изменчивый знак, в которомозначающим служит «жанровое имя», а означаемым – «жанровое понятие», и отношениямежду этими двумя компонентами определяются конвенцией (точнее, разнотипнымиконвенциями), подобно значению любого другого условного знака» (Шеффер, с. 187)47. Вжанровом имени Шеффер видит аналитическую константу, «единственную ощутимуюреальность, на основании которой мы вообще можем постулировать существованиежанровых классов» (Шеффер, с.

66). Также оперируя предложенными Шефферамтерминами «жанровое имя» и «жанровое понятие», в рамках данного исследованиягенезисом популярного жанра мы предлагаем называть тот момент, когда жанровоеимя актуализует в сознании читателя те аспекты текста (как современногочитателю, так и далекого по времени создания), которые при иной жанровойноминации не воспринимались и не опознавались.

Иными словами, жанр реализуетсятолько в своей адресованности аудитории, в акте рецепции. Полем изучения процессовжанрогенеза в таком случае становится воспринимающее текст сознание (рецептивнаякомпетенция дискурса) – как индивидуальное, так и коллективное.Там же. С. 47.С.Н. Зенки также пишет о термине: «Для термина nom de genre, вместо привычного в русском научномобиходе выражения «название жанра», был избран перевод «жанровое имя», позволяющий уловить отсылкук аналитической философии, к размышлениям об имени у таких философов, как Б.

Рассел, Дж. Серль, С.Крипке» (Шеффер, с. 187).374647§ 1.2.1. Поведение читателя как фактор жанрообразованияБлизко к решению проблемы о механике восприятия литературы, в частности,популярной литературы в ее жанрологическом аспекте, подошли представители немецкойшколы рецептивной эстетики. Подход немецкой школы представляет заметный сдвиглитературных исследований как от анализа имманентно, внеисторично присущих текстамсвойств, так и от последовательного рассмотрения содержательных характеристик рядатекстов, он во многом ознаменовал становление исследований жанра как категорииисторически и контекстно-обусловленной.В программной работе школы рецептивной эстетики «Теория жанров исредневековая литература» (1972)48 Яусс сравнивает изучение литературы с изучениемисторических языков.

Ученые не могут дать определение языкам, но зато могут дать ихсинхроническое описание и исторический анализ. Иными словами, категорию жанра Яусспредлагает понимать не как род или класс, но скорее как «группу» или «семью» (Jauss, p.80). Такой подход позволяет исследователю уйти от привычных жанровых классификацийи изучать любые группы текстов, образующих исторические единства (причем критерииобъединения могут быть самыми разнообразными – по приему, по автору, по теме и т.д.).Внутри существующей между текстами системы отношений выделяется оформляющаягруппу «жанровая доминанта», причем она существует не изолированно от другихкритериев, а в ансамбле форм и тематических характеристик и проявляет себя всопоставлении с другими родственными жанрами.

Однако при таком понимании природыжанра перед исследователями встает вопрос о способах изучения его «изменчивости».Доминанта предстает как форма, не присущая литературе изначально и перманентно, –однако, несмотря на постоянные трансформации формы, жанр все же не теряет своейуникальности. Отношения между конкретным текстом и серией других текстов,составляющих жанровое единство, Яусс описывает как длящийся процесс поиска исмещения горизонтов ожидания (Jauss, p. 88).

Понятия «горизонт читательскихожиданий» и «реконструкция горизонта ожиданий» являются центральными для теориирецептивной эстетики.48Перевод на английский: Jauss H.R. Toward an Aesthetic of Reception. Minneapolis, MN. 1982.38Представители направления рецептивной эстетики открыто заявляют о своеминтересе к фигуре т.н. наивного читателя, в восприятии которого литературный текст иполучает свое значение49. В акт литературного восприятия включается не толькопредшествующий опыт литературного чтения, знание кодов и условностей литературы, нотакже опыт повседневный. В процессе чтения созданный автором текст, представляющийсобой не более чем систему условных знаков, связывается воедино именно благодаряимеющемуся у читателя знанию о внетекстовой реальности, причем без активного участияиндивида в творческом акте чтения произведения литературы не существует: «Какирреализация реального и становление реальностью воображаемого, вымысел создаетпредпосылки (через вызываемый вымысливанием переход границы), во-первых, дляпереформирования уже сформированного мира, во-вторых, для обеспечения понятностиэтого переформированного мира и, в-третьих, для узнаваемости такого события» (Изер, с.190).Для совершения успешного акта чтения читателю необходимо знать «коды», или«маркеры» жанров.

Каждый элемент текста работает на то, чтобы быть узнаннымчитателем, чтобы соотнестись с накопленным опытом и оправдать«горизонтчитательских ожиданий»: «Литературное произведение, даже если оно кажется новым, непоявляется как нечто совершенно новое в информационном вакууме, но задает читателюочень определенные линии своего восприятия, используя текстуальные стратегии,открытые и скрытые сигналы, привычные характеристики, подразумеваемые аллюзии.Оно пробуждает воспоминания об уже знакомом, возбуждает в читателе некие эмоции,самим своим «началом» провоцирует ожидания «середины и конца», которые могутостаться неизменными, измениться, полностью перевернуться или даже ироническиисполниться в процесс чтения по законам, определяемым жанром произведения» (Яусс, с.194).

Читатель, опираясь на имеющийся опыт, «угадывает» или «разгадывает» текст поприсутствующим в нем признакам. Соответственно совпадение или не совпадениерезультата чтения с горизонтом ожиданий и рождает ощущение жанра: «СопутствующийСм., к примеру: «В тех случаях, когда нет закрепленной и описанной жанровой нормы, установкажанровой структуры должна приобретаться от восприятия [Anscbauung] индивидуального текста внепрерывно обновляемом «предчувствовании» [Vorgriff] от ожидаемого целого или от регулятивных системсерий текстов» (Jauss, p.

93-94).3949процесс постоянного установления и изменения горизонта ожиданий также определяетотношение каждого индивидуального текста к последовательности текстов, образующейжанр» (Яусс, с. 194-195). Однако если в тексте маркеры жанра оказываются необнаруженными, жанр останется неопознанным, и произведение «непрочитанным».Подобный подход позволяет отчетливо увидеть разницу между «большой» и«массовой» литературами – она пролегает на границе соответствия или несоответствиятекста горизонту читательских ожиданий. Так, полнота соответствия читательскихожиданий тексту является признаком популярной литературы, а наличие «эстетическойдистанции», требовательной неопределенности режима взаимодействия читателя стекстом, – по Яуссу, признак «высокой» литературы 50. Произведение массовойлитературы не вызывает удивления, непонимания, иногда и отторжения, читательощущает себя комфортно, зная наперед, что никаких неожиданностей процесс чтения емуне принесет.В то же время перед исследователями природы жанра и жанровых логик в руслерецептивной эстетики встают непростые задачи по описанию «процессов» - как уловитьжанр в его изменчивости; как описать читательский опыт, практически не поддающийсяэмпирической экспликации? Решая поставленные задачи, исследователи предлагаютметод «реконструкции горизонта ожиданий».

Этот метод заключается в попытке понять ивосстановить процесс чтения произведения в ту или иную эпоху, а также выявитьгерменевтическую разницу между прошлым и настоящим опытом чтения. При разговоре омассовой и популярной литературе такой подход оказывается наиболее ценным. Кажется,рассматривать массовую культуру с традиционной точки зрений понимания жанра весьмаудобно – вычленение повторяющихся формальных и содержательных параметров жанраприносит свои плоды. В тех случаях, когда объектом исследования становится литература,отделенная от ученого временной дистанцией, реконструируется процесс рецепцииВ данном случае идея Яусса близка концепции «рыночного искусства» Шкловского: «Широкие массыдовольствуются рыночным искусством, но рыночное искусство показывает смерть искусства. Когда-тоговорили друг другу при встрече: “Здравствуй” - теперь умерло слово – и мы говорим друг другу: “асте”.Ножки наших стульев, рисунок материй, орнамент домов, картины «Петербургского обществахудожников», скульптуры Гинцбурга – все это говорит нам: “асте”» (Шкловский, 2008, с.

124)4050жанровых сигналов в момент их формирования и выявления, какие из них опознавалиськак маркеры жанра, а какие оставались неопознанными и непрочитанными. Стратегиячтения (та или иная) – часть контекста, притом важно, что контекст неоднороден,подвижен, изменчив – произведение и ориентируется на него как на нечто готовое, исоздает возможность для его трансформации.Как отмечает американский исследователь Д. Бакингэм – жанры не даныкультурой, это не жесткая заданная система, а постоянный процесс систематизации исмещений, самопреобразования системы (Buckingham, p. 137). Жанр – это также иопределенного рода рамка, задающая стратегию читательского восприятия, причемнеобходимо понимать, что жанровую рамку составляют не только сюжетные схемы,узнаваемые персонажи и прочие элементы текста, но весь контекст его создания ибытования.

Жанр в таком понимании оказывается уже не только категорией текстовой, ночастью широкого культурного и временного контекста (Fowler, p. 215).Хотя категория жанра не стала объектом специального изучения в рамках школырецептивной эстетики, она, тем не менее, явилась значимым компонентом анализапрактики чтения. Описанный подход базируется на следующих посылках: жанры неявляются априорными сущностями литературы, они также не являются и изолированнымиот контекста культурными артефактами.