Отзыв официального оппонента (авт. Мишина Е. А.) (Способы передачи чужой речи в русских летописях XII–XVI вв), страница 2

В первой главе при анализе семантики опорных предикатов, встретившихся при цитировании в древнерусских летописях, автор диссертационного исследования привлекает данные словарей древнерусского языка: ссылки даются на словарь И. И, Срезневского и Словарь русского языка Х1 — ХЧП вв, Опираясь иа данные словарей, автор неоднократно подчеркивает, что «значения для каждого слова уточняются по словарям»„поскольку «языковая интуиция носителя современного языка не может быть в полной мере применена к древнерусскому тексту» (с. 62), хотя и отмечает, что словари не во всех случаях содержат всю необходимую информацию (с.

37). В этой связи хочется, с одной стороны, заметить, что для полной объективности следовало бы использовать все имеющиеся словари: остается не ясным, почему в данном случае автор проигнорировал Словарь древнерусского языка Х1 — Х?ч'вв., а с другой — предостеречь автора от безоговорочного доверия словарям, не лишенным ошибок, поскольку авторами словарей являются те же «носители современного языка». На наш взгляд, именно такое детальное изучение отдельной группы лексем, которое осуществил автор диссертационного исследования, часто становится источником для уточнения данных словарей.

В первой главе, анализируя функционирование опорных предикатов при прямой и косвенной речи в древнерусских и старорусских летописях, автор последовательно указывает„ в каких грамматических формах (аорист, имперфект, причастие, перфект и т. д.) встречаются те или иные предикаты. Было бы интересно узнать статистику по формам, жаль, что она не приводится.

На наш взгляд, работа только выиграла бы, если бы общие указания на употребительность или частотность, как например: «речи в форме причастия рака (рек~цзя, ректора и т.д.) — наиболее распространенный способ введения прямой речи в исследованных летописях» (с. 43), «мъакити употребляется в основном либо в форме имперфекта, либо в сочетании с фазовым глаголом» (с. 47)„«в причастной конструкции предпочтительнее глаголами, чем речи» (с. 88) и т. и., — всегда снабжались бы точной статистической информацией. Вывод о маркнрованности глаголов глаголати и л~ълвити «по параметру процессуальности» (с.

84) представляется не вполне доказанным. На с. 47 автор пишет, что «по составу парадигмы и типам контекстов глагеаати в русских летописях маркировал не только стилистически, но и по видовому значению — как глагол несовершенного вида», на с. 48 сказано, что «парадигма употреблений глагола мъакити указывает на тип основы несовершенного вида». К таким выводам автор приходит на основании того, что глагол гаагелати в позиции опорного предиката употребляется в форме имперфекта, причастия наст.

времени и в сочетании с фазовым глаголом, а глагол мълкитн — в форме имперфекта и в сочетании с фазовым глаголом (причем указывается, что мълкити «в основном» встречается в этих формах (с. 47), из чего следует, что есть и другие формы). Строго говоря, на основании приведенных данных можно сделать однозначный вывод только о том, что глагол мъакити в указанный период не был глаголом совершенного вида. Однако он вполне мог быть неохарактеризованным по виду глаголом (так, от глаголов мълкитн н глагол«тн в древнерусских летописях — ПВЛ, Суздальской, Киевской — встречаются также формы причастий прошедшего времени и аористы).

Для того, чтобы доказать, что эти глаголы уже в древнерусский период были глаголами несовершенного вида, требуется проанализировать весь объем форм, не обойтись здесь и без статистики. Не исключено, что зти глаголы по-разному вели себя в разных значениях, но все это требует специального исследования. Хотелось бы также призвать автора к большей аккуратности в выводах в тех случаях, когда онн делаются на статистически ограниченном материале. Так, например, вряд ли можно сделать однозначный вывод о <<постепенном убывании>> союзной прямой речи с союзом яко с Х1 >/ в. к ХУ1 в., если эта тенденция выражена такими цифрами 5 — 3 — 2 употреблений (с.

184), на с. 91 — 92 делается вывод о том, что «локутивные предикаты довольно часто появляются при косвенной речи» в Никоновской летописи. Однако, если это верно для глаголати (8 ~4 — 27 ~~о — 1154), стабильные 3 54 (4 — 3 — 1) при косвенной цитации для глагола речи трудно охарактеризовать как довольно частое употребление. На с. 104 делается вывод о том, что в «Х1Ъ' — ХЪ' вв. иллокугивные предикаты используются при прямой речи чаще, чем при косвенной, как и в древнерусских летописях>>, однако из приведенной на с.

102 — 104 таблицы видно, что эта тенденция однозначно сохраняется только для некоторых предикатов (со значением 'ответить', 'отвечать'). Единичные употребления (данные ПР/КР: 1/О, ОП, 1/1)„на наш взгляд, должны интерпретироваться с большей осторожностью. Материал летописей неоднороден и вследствие этого иногда требуется дифференцированный подход к материалу.

Автор диссертационного исследования это прекрасно понимает. Так, на с. 97 автор пишет о том, что «часть НЛ за период 1425 — 1505 содержит несколько вставных повестей более позднего происхождения» и поэтому к анализу «в первую очередь» будет привлекаться материал погодных записей, исключающий более позднюю вставку. Однако остается неясным, как материал вставных повестей учитывается (или не учитывается) при статистических подсчетах, в таблицах со статистикой это никак не отмечается, На наш взгляд, более поздний материал следует, оговорив, исключать из подсчетов. Со сходной проблемой неоднородных элементов автор сталкивается во второй главе при анализе союзной прямой речи в древнерусских летописях.

На с. 125 отмечается, что «особые сложности связаны с контекстами, в которых противопоставление прямой и косвенной речи нейтрализовано из-за отсутствия грамматических признаков способа цитирования — местоимений, наречий, диалогических элементов и т.п.». Далее автор принимает решение рассматривать союзную прямую речь и дейктически нейтральные контексты (про которые нельзя однозначно сказать, являются ли они прямой или косвенной речью) вместе„что само по себе не вызывает возражений, однако, на наш взгляд, следовало бы указать процент дейктически нейтральных контекстов в общем объеме анализируемых контекстов и/или отразить соотношение двух типов контекстов в статистических подсчетах.

В заключение подчеркнем, что сделанные замечания носят исключительно дискуссионный и рекомендательный характер и нисколько не ослабляют общего впечатления от рецензируемой диссертации — очень хорошей работы, выполненной на высоком профессиональном уровне, что характеризует ее автора как серьезного зрелого исследователя, отлично владеющего проблематикой. Результаты исследования достоверны, обладают очевидной научной н практической значимостью и могут быть использованы в общих курсах по исторической грамматике и историческому синтаксису русского языка, а также учтены в последующих научных исследованиях.

Опубликованные по теме диссертации статьи и автореферат адекватно отражают содержание работы. Нет никаких сомнений в том, что диссертационное исследование Е.А. Власовой «Способы передачи чужой речи в русских летописях ХП вЂ” ХУ1 вв.», представленное на соискание степени кандидата филологических наук по специальности 10.02.01 — русский язык, является научно-квалификационной работой, в которой на основании выполненного автором исследования содержится решение задач, имеющих существенное значение для соответствующей отрасли знаний; диссертационное исследование несомненно соответствует всем требованиям ВАК, предъявляемым к кандидатским диссертациям, в том числе пунктам 9, 10 «Положения о присуждении ученых степеней» ВАК РФ, а его автор — Е. А.

Власова — заслуживает присуждения научной степени кандидата филологических наук. Старший научный сотрудник Отдела лингвистического источниковедения и истории русского литературного языка Федерального государственного бюджетного учреждения науки Институт русского языка им. В. В.