Автореферат (Способы передачи чужой речи в русских летописях XII–XVI вв), страница 5

в результате распространения модели изъяснительного предложения с союзами оже и аже на новые типы опорных слов. Самое начало указанного процесса отразилось в ПВЛ – первые примеры придаточных предложений с союзоможе появляются при предикатах знания и восприятия: се азъ слышю ѡже мѧхочеть Дв҃дъ давати Лѧхомъ (ПВЛ, 1097, 91).Летописи XII–XIII вв.

отразили ситуацию, в которой модель с оже распространилась на глаголы речи смежной с предикатами восприятия-знания семантики – на реферативные опорные предикаты, близкие по внутренней форме(вѣдати, оувѣдати → повѣдати) и семантике (указание на фактивную пропозицию ‘узнать, что’ → ‘сообщить, что’), а также на иллокутивные глаголы речи.В СЛ косвенная речь с оже отмечена при предикатах повѣдати и устойчивыхсочетаниях со словом вѣсть.

В КЛ модель с оже и аже используется не толькопри реферативных опорных предикатах, но и при иллокутивных глаголах, указывающих на отрицательную эмоциональную реакцию и оценку, – винити, жаловати сѧ и др. В ВЛ второй половины XIII в. косвенная речь с оже впервыепоявляется при локутивных опорных предикатах, ср.:Бѣ бо ѥму вѣсть тогда ѡже идет̑ ѥму в помочь сватъ Володимерко (СЛ,1152, 111); и пожалиша си велми Ростиславичи ѡже ихъ лишаеть Руськоиземли (КЛ, 1174, 202); Хитрѣчи же смотрѣвше тако рекоша ѡже мѧтежь великъ боудеть в земли, но Бъ҃ спс̑ть своею волею, и не быс̑ ничто же (ВЛ, 1265 ,287 об.).Специфической чертой косвенной речи с союзами оже (аже) было строгоесоблюдение корреляции между значением опорного предиката и типом цита17тивной конструкции, а также грамматического подчинения: опорные предикатывсегда указывают на аналитическую переработку чужой речи или её иллокутивную цель, придаточная часть короткая, состоит из 1–2 клауз, анафорическиеместоимения и глагольные формы 3 л.

в придаточной части употребляются регулярно, нарушений отсылок почти не встретилось. ПВЛ, НПЛ ст. и ГЛ, в которых основным изъяснительным союзом являетсяко, в отличие от КЛ, СЛ иВЛ, не отражают сложившуюся модель косвенной речи с регулярным грамматическим подчинением.Для передачи модальных компонентов чужого высказывания в древнерусский период регулярно использовались модально-осложненные конструкции с инфинитивом и сослагательным наклонением в придаточной части.

Дляцитирования коммуникативного обязательства говорящего использоваласьпридаточная инфинитивная конструкция со значением долженствования припредикатах с компонентом ‘обещать, подтвердить’, ср.: и на томъ хрс̑тъчс̑тьнъıи целовастако не разлучитис̑ има ни въ добрѣ ни въ злѣ но поѡдному мѣсту бъıти (КЛ, 1150, 152), ‘И на том честный крест целовали, чтоони не разлучатся ни в добре ни в зле и будут вместе’.Волеизъявление передавалось при помощи придаточной конструкции ссослагательным наклонением (молиша абы помоглъ).

Сфера её употреблениябыла у́же, чем в современном русском языке: она использовалась только приглаголах просьбы (просити, молити и пр.), соответствующих семантике придаточной части с сослагательным наклонением в оптативном значении, и не охватывала категоричного волеизъявления (требовать, чтобы; приказать, чтобы)– приказы и повеления передавались с помощью составного глагольного сказуемого модальный глагол + инфинитив в рамках простого предложения (аполком̑ повелѣ по собѣ ити).

В древнерусский период инфинитивная конструкция и придаточное предложение с сослагательным наклонением были четкопротивопоставлены формально – за счет разных союзных средств и разных типов опорных слов, и семантически – обязательность vs необязательность действия для исполнения.НЛ за XIV–XVI вв. показывает, что модель косвенной речи с союзом чтопоявляется в XV в.

– указанный союз распространяется на все типы изъясни18тельных предложений, передающих чужую речь. Наблюдается формальное исемантическое сближение инфинитивной и оптативной конструкций по моделикосвенной речи с союзом что, в опорной предикации появляются глаголы, передающие распоряжение, при которых возможны обе конструкции, в зависимости от его категоричности, ср.:а приказалъ князь великіи Иванъ къ Петру воеводѣ, что его жаловатихочетъ по тому же, какъ его жаловалъ отець (НЛ, 1534, 84); А приказалъцарь и великiй князь, чтобы были заединъ со царемъ и великымъ княземъ навсѣхъ его недруговъ (НЛ, 1555, 246); И Исламъ приказалъ з Даниломъ, чтоодноконечно крымъскымъ людемъ ратiю на великаго князя украйны не быти(НЛ, 1535, 96).Формальная унификация придаточных конструкций за счет союза что, атакже разрушение корреляции между значением опорного слова и семантикойзависимой конструкции приводят к перестройке и структурному разнообразиюкосвенной речи, а также резкому возрастанию её частотности.

Появляется развернутая конструкция косвенной речи с большим количеством разнотипныхпридаточных клауз, положение глагола речи становится более свободным – оншироко встречается в интерпозиции, ср.:и после того лѣта прислалъ къ великому князю Ивану Васильевичю бити челомъ князь Семенъ Ивановичь Бѣлскои о томъ, чтобы его князь великіипожаловалъ, взялъ въ службу и съ вотчиною, а сказываетъ, что на нихъ пришла великаа нужа о Греческомъ законѣ: посылалъ де князь великіи Александръкъ своеи великои княгинѣ о томъ отметника православнои вѣры (НЛ, 1500,251).Важной инновацией в структуре косвенной речи стало факультативноеупотребление изъяснительного союза.

Если в древнерусских летописях союзбыл обязательным элементом конструкции, то в НЛ за XV в. его эллипсис становится частотным:Того же мѣсяца пришли назадъ Гриша Велинъ да Истома Матюков, асказываютъ: до Исмаиля ихъ не допустили Исуөовы дѣти (НЛ, 1556, 269); ицѣлова крестъ князь Юрьи Святославовичь ко всему Новугороду и въ животъ19и въ смерть: которiи врази поидутъ на Новъгородъ ратью, боронитися отънихъ князю Юрью съ Новогородцы (НЛ, 1404, 190).Пропуск изъяснительного союза, одного из формальных признаков косвенной речи, является ещё одним шагом на пути унификации конструкциипрямой и косвенной речи, наряду с утратой противопоставления за счет семантических типов опорных слов.С XVI вв.

отмечается активное проникновение в структуру косвеннойречи элементов разговорного синтаксиса: в придаточной части увеличиваетсяколичество грамматически не обозначенных переходов к прямой речи, а такжеэкспрессивно-диалогических элементов, ср.:И тутъ прислали къ государю бояре и воеводы его князь Иванъ θеодоровичь Мстиславскои съ товарыщи, что они пришли вверхъ тое же рѣки Сары, далъ Богъ, здорово, и государь имъ какъ велѣлъ къ собѣ пріити? (НЛ, 1552,199); и царь отъмолвилъ, что ему никакъ бусурманского юрта не порушить,а прожити мнѣ въ Казани не мочно (НЛ, 1552, 174).Широкое проникновение элементов разговорного синтаксиса в структурукосвенной речи, в том числе эллипсис изъяснительного союза, приводит к появлению в современном русском языке большого количества переходных конструкций с признаками прямой и косвенной речи22.

Современная литературнаянорма требует полного грамматического подчинения придаточной части относительно главной, цитативные конструкции «промежуточной структуры» закрепились как особые средства художественной выразительности.В четвертой главе «Дискурсивные маркеры чужой речи в летописях XII–XVI вв.» рассмотрена история вводных слов и частиц, указывающих на передачу чужой речи, на протяжении исследуемого периода.В древнерусских летописях в роли дискурсивного маркера встречаетсятолько форма рече, причем интерпозиция локутивного глагола допускаласьтолько внутри прямой речи, ср.:и всѣхъ красоту възложит̑ на єдину и та будеть єму жена здѣ же реч̑достоить блудъ творити всѧкыи (ПВЛ, 986, 33 об.); а сына своего Ростисла-22Пешковский А. М.

Русский синтаксис в научном освещении. М., 1938. С. 431.20ва остави Новѣгородѣ «А мнѣ, рече, даи богъ исправити правда новгородьская» (НПЛ ст., 1229, 109 об.).В ПВЛ в функции вводного глагола зафиксирован архаичный глагол речи дѣ(ти: да аще кто дѣеть в нашю вѣру ступит̑ то паки оум҃ръ[въ]станеть (ПВЛ–Л, 987, 36 об.), ‘…да если кто, говорит, в нашу веру вступит, то после смерти воскреснет’.В функции опорного слова при прямой речи дѣ(ти уже не употреблял-ся даже в ранних летописях, в КЛ отмечен наиболее ранний пример превращения его в цитативный показатель23: реч̑ бо дѣи Игорь помѧноухъ азъ грѣхъıсво пред̑ Гс̑дмь Бм҃ъ моимъ (КЛ, 1185, 224 об.).К концу XIII в.

отмечена тенденция к расширению интерпозитивных употреблений глагола речи: различные формы этого глагола не только используются как дополнительные цитативные маркеры, но и развивают особые дискурсивные функции. Форма рьци внутри прямой речи отмечена в ВЛ под 1281 г. ив статьях 1287–1289 гг. в функции показателя коммуникативной неоднородности посольских речей.

Императив рьци указывает на обращение к посыльному,тогда как прямая речь обращена к непосредственному адресату, ср.: Володимиръ же сжаливси и росплакавсѧ реч̑ послоу брат̑ своего брате Бъ҃ рчи боудиѿмѣстникъ твоеи соромотѣ а сеготовъ тобѣ на помочь (ВЛ, 1281, 293об.).На том же участке ВЛ внутри прямой речи использована форма 1 л. ед.

ч.реку для эмфатического выделения отказа: ... не дам̑ не рекоу (в Хлеб. сп. рек)города. но ни села не возмешь оу мене. розоумѣютвою хытрость. не дамь(ВЛ, 1288, 302), ‘…не дам, говорю, ни города, ни села…’.В НЛ за XIV–XVI вв. выявлено несколько новых тенденций в употреблении дискурсивных маркеров чужой речи.Вводные глаголы речи начинают активно использоваться в косвенной речи – ср. употребления сказати в интерпозиции: И на единомысленниковъ своихъ сказалъ дву Борисовыхъ, Григорія и Ивана; и с иными, сказалъ, совѣтовалъо злѣ; а злое ученіе, сказалъ, принялъ отъ Литвы (НЛ, 1553, 232–233).23Зализняк А.

А. Древнерусские энклитики. М., 2008. С. 43.21Одной из тенденций, связанных с широким проникновением конструкцийразговорного синтаксиса в область цитирования, является распространениеуниверсального цитативного показателя де (деи), который не привязан к типуцитативной конструкции:и царь говорилъ: прожить мнѣ деи въ Казани не мощно, загрубилъ есмиКазанцомъ добрѣ (НЛ, 1552, 173); да почали бити челомъ, чтобы ся не кручинили: възмутили деи землю лихіе люди, подождите деи, доколѣ ся уговорятъ(НЛ, 1552, 176).C XV в. дискурсивные маркеры чужой речи развивают новые функции.Помимо цитативного показателя де (деи), появляются частицы будто и рекши,которые маркируют субъективно-модальные значения в рамках косвенной речи с союзом что в тех же типах контекстов, в которых ещё в XV в.