Отзыв ведущей организации (сост. Халтрин-Халтурина Е. В.) (Проблема судьбы и воли в драматургии У. Шекспира («Ромео и Джульетта», «Макбет», «Буря»))

=,ф4~~ф;-'М--.=~'- — 'я /Дйректор . ЛИ РАН ,,':пуд ессор РАН ' ор 'фило '~ческих наук В.В. Полонский 27 декабря 2016 г. Отзыв ведущей организации Федерального государственного бюджетного учреждения науки «Институт мировой литературы им. А.М. 1 орького Российской академии наук» (ИМЛИ РАН) о диссертации Татьяны Антоновны Шустиловой «Проблема судьбы и воли в драматургии У. Шекспира (" Ромео и Джульетта", "Макбет", "Буря" )» представленной к защите в Диссертационный совет Д 501,001.25 при Московском государственном университете им.

М. В. Ломоносова по специальности 10.01.03 — «Литература народов стран зарубежья» на соискание ученой степени кандидата филологических наук В диссертационном исследовании Т.А. Шустиловой исследуется актуальная для шекспироведения проблема толкования причинно-следственной последовательности событий, изображенных в пьесах английского драматурга. Осмысление драматического действия упирается в понимание сути «судьбы» и «воли». Судьба и воля человека выступают здесь как два полюса.

создающие в драматическом пространстве особые «силовые поля», определяющие ход действия той или иной пьесы. Судьба понимается главным образом как непостижимая предопределенность событий и поступков человека (будь то благое Божественное Провидение или прихотливый рок). Судьба связана с понятиями «детерминизм», «несвобода». «причинность». В противовес «судьбе», свободная воля человека является силой автономной и самополагающей. Применительно к различным пьесам Шекспира диссертант рассматривает разнообразные варианты сложения сил судьбы и воли.

Как сказано в диссертации, «Все вопросы, которые при этом возникают, сводятся к попытке понять. в каких отношениях находятся сверхъестественные силы (в том случае, если их существование признается), естественный мир <...> и сам человек (его воля) к человеческой судьбе <...> и друг к другу <...>. В рамках каждой из сосуществующих в эпоху Шекспира философско-теологических концепций судьбы и воли эти вопросы неизбежно ставились, обсуждались и получали свои более или менее четкие ответы» (с. 35). Разумеется, исследователи творчества Шекспира неоднократно обращались к динамике взаимодействий судьбы и воли, но, как указывает Т.А.

Шустилова, прежние толкователи обычно фокусировали внимание на каком-либо отдельном аспекте проблемы (см. примеры на с. 18 — 19). 11овым в предлагаемом труде является акцент на «"диалоге"' разных представлений о судьбе и воле в рамках одного произведения и в контексте всего творчества 1Пекспира» (с. 5 автореферата). Наглядным примером сказанному служит глава, посвященная анализу шекспировской «Бури»: в пьесе представлены множественные точки зрения на происходящее (например, крушение корабля одни персонажи истолковывают как вмешательство рока, другие угадывают в нем благой промысел волшебника Просперо) (с.

190 — 191). В пьесе сталкиваются несхожие интерпретационные тактики в отношении происходящих собьггий. Так, Калибан., Ариэль и Фердинанд олицетворяют разные ступени духовного развития и, следовательно, различные подходы к пониманию судьбы и воли. У данной диссертационной работы много достоинств. Т.А. 1Пустилова использует обширную методологическую базу, обстоятельно характеризует культурно-исторический фон эпохи, неоднократно обращается к текстам, на которые были устремлены взоры современников Шекспира (так называемая «Впископская Библия», «Утешение Философией» Боэция, «О свободе воли» Лоренцо Валлы, «О законах церковной организации» Ричарда Хукера, «О граде Божием» Блаженного Августина„«Государь» Макиавелли и пр.).

В работе освещены воззрения представителей разных религиозных конфессий Англии на соотношение свободы и воли (с. 19 — 20, 51). Продемонстрировано взвешенное отношение к отбору лексических единиц, использованных Шекспиром для выражения смысловых оттенков «свободы» и «воли». Исследователь отдает себе отчет в том, что часто фигурирующие в диссертации термины «Га1е», «(ог1цпе», «йез11пу» не исчерпывают шекспировский запас выражений и иносказаний, связанный с исследуемой тематикой.

Отмечено, что смысловое наполнение указанных слов (например, их соотнесенность с фаталистическими или провиденциалистскими идеями) определяется конкретным шекспировским контекстом ~с. 23 — 25). Несмотря на упоминание в заглавии диссертации только трех пьес Шекспира — «Ромео и Джульетта». «Макбет» и «Буря»,— в исследование Т.А. Шустиловой вовлечено более десятка шекспировских трагедий. хроник, комедий, отрывки из которых анализируются в первых двух главах диссертации («Глава 1, Теория и методология проблемы судьбы и воли в пьесах Шекспира» и «Глава 2.

Структура представлений о судьбе и воле и 'язык судьбы" в пьесах Шекспира»), что составляет примерно одну треть объема работы. На основании рассмотренных примеров диссертант описывает различные представления о фатализме, отразившиеся в наследии Шекспира, и сводит их в таблицу, уснащенную цитатами из «Тита Андроника», «Короля Лира», «Генриха Ъ'». «Двенадцатой ночи» и др. произведений (с. 64 — 68). Подытожив таким образом разграничения между мифологическим.

рационалистическим и теологическим фатализмом, Т.А. Шустилова выносит предварительное заключение о том, что «фаталистические представления и производные от них интерпретации действительности часто обнаруживают свою иллюзорность и несостоятельность в шекспировских произведениях» (с. 64). Верность этого обобщения далее проверяется на материале трех пьес, вынесенных в заглавие диссертации и относящихся к разным периодам творчества английского драматурга. Здесь представляется целесообразным остановиться на некоторых вопросах, возникших при ознакомлении с диссертацией.

Привлекает внимание следующий вывод. касающийся пьесы «Ромео и Джульетта»: «выбор, сделанный героем <т.е. Ромео> в пользу определенной концепции судьбы и воли, в значительной мере детерминирует его поступки, а значит. этот выбор, осознанный или подсознательный, сам по себе является значимым фактором судьбы героев» (с. 102, 221). В частности.

как пишет диссертант, Ромео «не склонен видеть в не зависящих от него событиях проявление благой воли» (с. 121). Иными словами, Ромео усматривает во всем происходящем не Божественное Провидение. а печальную неизбежность, «фатум» вЂ” и потому поддается унынию и помышляет о принятии яда еще до того, как его достигла весть о гибели Джульетты. В приведенных формулировках, как представляется, причина сделанного героем выбора остается неясной: все-таки почему Ромео настроен фаталистически? Что мешает ему довериться благим силам, как призывал его монах Лоренцо? Объясняется ли склонность Ромео к фатализму исключительно причудами его воли? Думается, что рассуждения о дуализме судьбы и воли ответ на этот вопрос не дадут, так как судьба здесь соотносится с достаточно жесткой, но непостижимой предопределенностью, а воля — с отсутствием предопределенности как таковой.

Между тем выбор героя обусловлен объективно зафиксированными факторами. Логика поступков Ромео объясняется его привычками и телтераментолп чрезмерным пылом и поспешностью, которые критиковал Брат Лоренцо. «Будь мудр: тем, кто спешит, грозит паденье» (акт 2. сц. 3), — наставлял монах юношу, Чувство меры, проповедуемое Лоренцо, совершенно чуждо юному Ромео. Он нетерпелив и влюблен «безмерно» (сГ. "'то ехсезз"). Лоренцо, глядя на Ромео и оценивая его поступки, способен дать прогноз возможного развития событий.

Не случайно в монологе Лоренцо, впервые появившегося перед зрителем и собирачощего лекарственные травы, возникает тема «яда». «Яд» соотносится с несоблюдением дозировок и мер, с злоупотреблением тем, что в малых дозах целительно. Великие в себе благословенья Таят цветы, и травы, и каменья. (...> Вот так и в этом маленьком цветочке: Яд и лекарство — в нежной оболочке; Его понюхать — и прибудет сил, Но стоит проглотить, чтоб он убил. (Пер.)Депкиной-Куперник) Не усвоив наставления Брата Лоренцо, готовящего целебные снадобья, Ромео оказывается в ситуации, когда ему приходится разыскивать «антипода» Лоренцо: аптекаря.

специализирующегося по пагубным зельям. '1 аким образом, Шекспир исподволь развивает тему отравления. И не случайно, в отличие от героев Брука и Пейнтера, шекспировский Ромео размышляет о яде, еще не получив горестных вестей о Джульетте. Однако, повторимся, эта мечта о яде родилась у Ромео це только вследствие каприза его воли: эта мечта отвечает его четко заданному темпераменту.

В связи с вышесказанным можно поставить вопрос: Как функционируют в шекспировских пьесах другие силы (помимо судьбы и воли), определяющие поступки героев и последовательность разворачивающихся в пьесах событий? Прежде всего мы имеем в виду зов долга. Понимание долга !как и свободы) зависит от многих факторов — в том числе от места, занимаемого персонажем в иерархической системе общества.

Например, очевидно, что долг в понимании сына благородного семейства Монтекки и долг в понимании наследного принца Гамлета — категории, выражающие разные нравственные задачи. В диссертации сказано: в шекспировскую эпоху «проблема судьбы начинает рассматриваться под совершенно новым углом зрения, в частности, в связи с темой истории и проблемой нравственного выбора как одного из определяющих факторов судьбы (т.е. истории) человечества, государства, общества, рода, отдельной личности» !с. 39). Однако о зове долга здесь мало что говорится. Между тем во многих знаменитых шекспировских диалогах !особенно в пьесах, где героями являются монаршие особы), рассуждения о свободной воле и выборе курса действий тесно переплетены с думами о личной ответственности человека за его поступки.