Проблема культуры в творчестве Д.Г. Лоренса, страница 4

Впрочем,полного растворения в мире обезличенной природы так и не происходит:субъективное начало в итоге одерживает верх, что подтверждается финальнойсценой романа – внезапным появлением в небе над шахтерским поселкомпереливчатого сияния радуги, завета грядущего преображения, устремленности кновой жизни.

Открытый финал романа указывает на то, что судьба УрсулыБрэнгуэн далека от завершения (повествование о ней будет продолжено вследующем романе Лоренса “Влюбленные женщины”). Вместе с тем, открытыйфинал вновь обращает внимание читателя к сквозному для романа образу жизникаквечногостановления,стольблизкогоницшевскомупониманиюдионисического22.Очевидно, что далеко не всегда присутствие в лоренсовских произведенияхтой или иной ницшевской идеи можно считать результатом непосредственного ипритом сознательного текстуального заимствования.

Несмотря на это, неподлежит сомнению то обстоятельство, что Лоренса и Ницше связывает стольмногое, что было бы заблуждением считать эту связь случайностью. По всейвидимости, в ее основе лежит прежде всего общность темпераментов художников,20Ницше Ф. Воля к власти / Пер. Е. Герцык и др. М.: Культурная революция, 2005.

С.33.Лоуренс Д.Г. Радуга в небе. С. 342.22См.: Ницше Ф. Сумерки идолов, или как философствуют молотом / Пер. Н. Полилова// Сочинения: В 2 т. М.: Мысль, 1990. Т.2. С. 629.2117неразрывно соединивших в себе черты пророка и нигилиста, певца декаданса и егонепримиримого обличителя.Цель второго параграфа третьей главы – рассмотреть итоговый романЛоренса «Любовник леди Чаттерли» в контексте модернистской культуры.Основанием для подобной постановки вопроса выступает наличие в лоренсовскомтексте тенденции, ярко проявившейся в искусстве и литературе конца XIX–XXвеков, а именно трансформации (вплоть до полной утраты) человеческого образа.В ходе текстуального анализа был выделен ряд векторов, по которымустремляется в романе «Любовник леди Чаттерли» тенденция к утрате целостногочеловеческого образа.Наиболее часто искажение человеческого образа в романе происходит напутях механизации, представляющей собой «сильнейший ограничивающийпринцип»,23 равно объемлющий и социальную, и духовную жизнь современногочеловека.Индустриальноеобщество,движимоепогонейзаприбылью,девальвирует в индивиде все человеческое, превращая его тем самым винструмент для добывания денег.

Механизированное тело современного человекапредусматривает соответствующую психологию. Процесс внутреннего измененияличности под влиянием внешних факторов механизации наиболее ярко описанЛоренсом в связи с образом сэра Клиффорда. В ходе повествования Клиффордчеловек все более превращается в «одно из тех грядущих страшилищ, у которыхвместо души лишь тугая пружина воли, холодной и хищной»24. Названнаятенденция определяет в романе и сами пути развития современной западнойцивилизации:подобнотомукаквОткровениисв.ИоаннаБогословатысячелетнему царству Христову предшествует менее продолжительный периодвладычества зверя, конечный триумф зла – механического и механизирующегоначала – у Лоренса выступает залогом грядущего возрождения человечества.Уподобление более низким формам органической жизни представляет собойдругой вектор движения «прочь от человека». В отличие от механизации,23Clarke С.

River of Dissolution. D.H. Lawrence & English Romanticism. L.: Routledge &Kegan Paul, 1971. P. 131.24Лоуренс Д.Г. Любовник леди Чаттерли / Пер. И. Багрова; М. Литвиновой // Соб. соч. В7 т. М.: Вагриус, 2006. Т.1. С. 181.18расценивающейся Лоренсом не иначе, как абсолютное зло, данный аспектдегуманизацииимеетдвойственныйхарактер.Вбольшинствеслучаевуподобление животному или растению представляет собой результат выборачеловеком ложных ценностей и в этом смысле являет собой примитивизацию,биологический регресс.

Вместе с тем, в ряде контекстов анимализация образа тогоили иного персонажа (Меллорса, Констанции Чаттерли) призвана подчеркнутьестественность его природы, что в ценностной системе писателя имеет безусловноположительный характер.Отождествление с мертвой материей, во многом сходное с явлениеммеханизации, акцентирует глубоко свойственный Лоренсу дуализм в пониманиичеловеческой природы, который в совокупности с обостренным вниманием кинстинктивной жизни пола предельно обостряет в романе конфликт междуразумом и телом, «высшей» и «низшей» природой. Так, абсолютизация разума,подчиняющего себе тело, эквивалентна, в понимании Лоренса, смерти организма вцелом.С мотивом смерти тесно связан и мотив пустоты, использующийся вописаниях как отдельных персонажей (шахтеров, Клиффорда и др.), так и в целомсовременной цивилизации, магистральный вектор развития которой устремлен попути физического истощения к ничто.Ужасающая Лоренса абсолютизация высшей природы человека зачастуюподменяется в романе не менее интенсивной абсолютизацией его низшей(половой) природы, вследствие чего человек оказывается замкнут на своемчувственном бытии.

В результате обе «бездны» получают право на обособленноесуществование, никогда не встречаются и не могут уравновесить друг друга.Наиболее ярко триумф «низшей» природы человека показан, разумеется, вотношениях Конни и Меллорса. Абсолютизация чувственного бытия можетповлечь за собой различные трансформации человеческого образа. Одним извозможных вариантов является здесь полная дегуманизация посредствомрастворения индивида в стихии мифа, архаического переживания мира.

Другойвариант абсолютизации низшей природы связан с полной реализацией человека в19стихии сакральной любви, то есть, по Лоренсу, любви, всецело растворяющейсубъект в объекте.Можно с уверенностью утверждать, что разложение цельного человеческогообраза в романе носит тотальный характер.

Как это ни парадоксально, но дажесамипопыткипреодолетьукоренившуюсявчеловекедисгармониюоборачиваются на практике «утратой середины». Таким образом, текст Лоренсавольно или невольно демонстрирует черты «модернистской чувствительности»25,что позволяет нам, несмотря на некоторую традиционность его стилистики,уверенно вписать роман «Любовник леди Чаттерли» в контекст модернистскогоискусства.Проблеме репрессивности культуры у Д.Г. Лоренса и З. Фрейда наматериале романа «Любовник леди Чаттерли» посвящен третий параграф главы.Среди современников, оказавших существенное влияние на творчество Лоренса,особое место традиционно отводится Зигмунду Фрейду (Sigmund Freud, 1856–1939).

Тематика романов Лоренса, интерес писателя ко всему сексуальномуспособствовали тому, что начиная с 1960-х гг. его тексты становятся «удобным»материалом для психоаналитической критики, не без успеха вычитывавшей вроманах Лоренса такие значимые для фрейдизма концепты, как, например, Эдиповкомплекс26. Несмотря на пристальный интерес к развитию психоанализа, самписатель, однако, не рассматривал свое творчество как иллюстрацию к учениюавстрийского психиатра, о чем свидетельствует в частности лоренсовская критикафрейдизма в эссе «Психоанализ и бессознательное» и «Фантазия на темубессознательного».Задача данного раздела исследования состоит в том, чтобы выявить точкипритяжения и отталкивания между итоговым романом Лоренса «Любовник ледиЧаттерли» и психоаналитической трактовкой кризиса западной цивилизации,предложенной Фрейдом в эссе «Неудовлетворенность культурой», которое наряду25О «модернистской чувствительности» см.: Modernism: 1890–1930 / Ed.

by M. Bradbury;J. McFarlane. Harmondsworth (Mx.): Penguin Books, 1976.26См., напр.: Weiss D.A. Oedipus in Nottingham: D.H. Lawrence. Seattle: Univ. ofWashington Press, 1962.20с другими его поздними сочинениями вывело психоанализ за рамки клиническойпрактики, положив тем самым начало философии психоанализа.С точки зрения Фрейда, современная западная культура являетсяуниверсальныммеханизмомподавленияиндивидуальнойсвободы,чтовыражается, с одной стороны, в ограничении половой жизни индивида истремлении связать воедино как можно большее количество людей, а с другой – вограничении изначально свойственной человеку агрессии. Полемизируя сруссоистскойидеейестественногочеловека,Фрейдобъявляетприродуисточником страданий, а индивида, лишенного ограничивающего влияниямеханизмов культуры, – рабом своих первичных влечений: воли к жизни (Эроса) иволи к смерти (Танатоса).Подробный анализ оппозиции ‘природа / цивилизация’ в романе «Любовникледи Чаттерли», а также обращение к ряду лоренсовских эссе, посвященныхпроблеме морали, позволяет утверждать, что писатель, несомненно, испытывалнеудовлетворенность культурой в том смысле, что, с его точки зрения,человечество было бы гораздо счастливее, если бы в своем развитии вернулосьдалеко назад.

Однако «древние устои», о которых пишет Лоренс, нельзя уподобитьсостоянию первобытной дикости. Речь идет об эпохе, разумеется, несравненноболее близкой к естественному бытию природы, однако не лишенной механизмоврегламентации человеческой жизни через ритуал и миф. Лоренс не отрицаетопасностьодичанияиз-за следованиявлечениям.Помнениюписателя,противостоять этой опасности призваны, с одной стороны, заложенные в человекеот рождения императивы («естественная мораль», «инстинкт красоты»), а сдругой, достижения культуры, научившей человека разделять возникающиереакции (мысль и действие).Обе эти гарантии цивилизованности не являются, однако, абсолютными.Естественные установки человека могут искажаться негативными аспектамисовременного мира, а достижения культуры демонстрируют свою эфемерность,как только речь заходит обо всем сексуальном: «Наша цивилизация в отношениисекса находится на стадии глубокой, варварской, омерзительной дикости,21особенно Англия и Америка»27.