Отзыв официального оппонента (авт. Мескин В. А.) («Дневник моих встреч» Ю.П. Анненкова - проблема жанрового синтеза)

ОТЗЫВофициального оппонентана диссертацию Марии Михайловны Радченко«"Дневник моих встреч" Ю.П. Анненкова:проблема жанрового синтеза»(М., 2017)на соискание ученой степени кандидата филологических наукпо специальности 10.01.01. – Русская литератураВ названии предлагаемого к защите исследования МарииМихайловны Радченко вполне определенно отражены цели всейработы – всесторонне исследовать формально-содержательноесвоеобразие известной книги Ю. Анненкова. Ранее исследованиетакого рода этой книги не проводилось, и в этом видитсяновизна диссертации.Название книги автор достаточно полемично соотнес сжанром «дневника».

Ю. Анненков – личность известная,оставившая основательный след во многих сферах российскогоискусства ХХ века, столь же известна, многократно упомянута вразного рода публикациях его книга, словом, объектисследованиявполнедостойныйвнимания.Задачи,сформулированные в начале работы, соискательница решает,прибегая к комплексному подходу исследования, привлекаядополнительные материалы, имеющие отношение к упомянутомуобъекту научного внимания. Подобный достаточно широкийвзгляд на проблематику избранной темы позволил МарииМихайловнеосуществитьполноценноефилологическоеисследование.Актуальность проведенной М.М.

Радченко работыобусловлена, в частности, не ослабевающим интересом кСеребряному веку, к еще явно недостаточно изученномурусскому зарубежью.Композиция диссертации проста и логична: соискательницаидет от более общих вопросов к частным.В начале исследования решаются вопросы, так сказать,общеисторического плана, внимание уделяется этапамформирования книги, ее «претекстам», и личности самого авторав кругу людей искусства, общественных деятелей и политиков. В1поле зрения диссертантки десятки имен, перечислять их нетнеобходимости, поскольку, вероятно, короче предстанет списоктех, кто не упомянут. Думается, соискатель расширяет фоновыепредставления о культурной жизни России до середины 1920-хгодов, до эмиграции Ю. Анненкова, а затем и русского зарубежьядо середины ХХ века. Интересно представлены споры обавторской объективности, очные и заочные, которыеразворачивались вокруг «Дневника», скажем, В.

Завалишина содной стороны и Ю. Терапиано – с другой. При этомвырисовывается неоднозначная личность самого Ю. Анненкова.Трудно не согласиться с выводом М.М. Радченко: «"Дневникмоих встреч" предстал как некролог русской культуре начала ХХвека» (с. 21). Ранее «мартирологом» эту книгу назвалП. Николаев.Положительной стороной исследования является то, чтосоискательница уважительно относится к работам своихпредшественников, она их знает, причем самые «свежие»,например, С.

Васильевой, А. Кшихилькевич, К. Роговой, сдолжным критическим отношением опирается на них.Вполне уместно смотрится в диссертации литературнотеоретический раздел – о многоликости мемуаристики. ЗдесьМ.М. Радченко, образно говоря, возводит «строительные леса»,опираясь на которые будет далее создавать основную частьисследования – о жанровом своеобразии создания книгиЮ. Анненкова, об избранной им поэтике в сравнении стипологически близкими созданиями, прежде всего, егосовременников.

Известно, двадцатые и последующие годы былигодами болезненной мемуарной прозы, осмысления итоговСеребряноговека,трагическойсудьбыроссийскойинтеллигенции, и выброшенной за пределы Отечества, иоставшейся в метрополии. Подзаголовок книги Ю. Анненкова«Цикл трагедий» вполне объясним. В некотором смысле ксожалению, драматический контекст, в котором можно и должнорассматривать «Дневник моих встреч» обширен. Соискательницав значительной мере освоила и сам этот контекст, и литературу онем.М.М. Радченко доказывает, что «в настоящее время«мемуаристика» как предмет лишена единства в понимании и2определении самого термина «мемуары», его базовыххарактеристик…» (с.

40). В связи с этими обстоятельствами«Дневник моих встреч» она рассматривает «через оптикунескольких теорий», которые, по ее мнению, объясняют ихжанровую природу. «Настраивать фокус» ей помогают такиеисследователи как А. Тартаковский, В. Белова, Т. Колядич,Н. Николина. В общем и целом, эксперимент М.М.

Радченкоможно считать успешным. Действительно, а как ещерассматривать то, что уникальный, разносторонне одаренныйчеловек собрал под одной обложкой, где графика соседствует сослухами, эссе – с документом, письмо – с анекдотом, собственновоспоминания – со справкой энциклопедического характера,литературный портрет – со статьей, рассказ – с заметкой и т.д.Можно понять соискателя, ее обращение к таким экзотическиминструментам-понятиям как осцилляция, экфрасис и т.п.Основная часть работы – это третья и четвертая главы. Здесьбольшое внимание уделяется рассмотрению структуры книгиЮ. Анненкова, где-то описанию, где-то взаимодействию всехформирующих ее компонентов. Собственные наблюдениядиссертантки в третьей главе сочетаются с наблюдениями«дешифраторов»-предшественников: опыты или экспериментыЮ.

Анненкова обоснованно рассматриваются в русле тенденцийк «синтетизму», проявившихся в начале ХХ века. При этомсоискательница с необходимостью обращается к известнымработам М. Кузмина, М. Бабенчикова, но прежде всего –Е. Замятина, мастера терминологических определений. Большоеместо в работе уделяется Ю. Анненкову-иллюстратору,живописцу, портретисту, в частности тому, как мастеруудавалось «достичь слияния визуального образа со словом», какпример, тут ожидаемо говорится об иллюстрациях к поэмеА. Блока «Двенадцать». Определенную помощь М.М. Радченкооказал в этом разделе американский искусствовед АлексисРаннит. Известные анненковские портреты Бенуа, Пастернака,Горького, Сологуба, Ходасевича, Мейерхольды и др. относятся кразряду «синтетических» с указанием признаков этого разряда.Возражений по поводу этих и последующих наблюдений нет. Нетвозражений и относительно итогового вывода: «Элементы, изкоторых складываются главы «Дневника», соединены таким3образом, чтобы их при необходимости можно было легкоперемещать или «выуживать» из цельного полотна книги,«жонглировать» этими элементами, вводя их в разноехудожественно-словесное поле, дублируя их, повторяя их изтекста в текст» (с.

67).В заключительной, самой объемной, части диссертацииавтор сопоставляет «Дневник моих встреч» Ю. Анненкова имемуарные «Люди, годы, жизнь» И. Эренбурга, вышедшие годомраньше. Диссертантка упоминает, что близко к этим датам былиопубликованы «Незамеченное поколение» В. Варшавского, «Наберегах Невы» И. Одоевцевой, другие ретроспективныесочинения, но почти не касается их. Может быть, и напрасно.Подробно анализируются литературно-художественные портретыВ.

Ленина и Б. Пастернака у Ю. Анненкова и у И. Эренбурга. Приэтом диссертантка показала профессиональные навыки анализа,филологическое видение текста.Возражение вызывает то, что сопоставление двух книг идетв слишком тесной увязке с рассмотрением личностныхотношений того и другого автора. Здесь симпатииМ.М. Радченко, преимущественно, на стороне Ю. Анненкова.При этом вскользь, без должного критического отношения иперепроверки цитируются давние оскорбительные намеки обособой связи И. Эренбурга с КГБ, цитируются строки изклеветнической статьи П.

Рысса тридцатых годов «Блудливыйкозел» – о «приспособленчестве» журналиста и писателя. Однакомногочисленные скрупулезные исследования творчества, да ижизни, И. Эренбурга, проделанные уважаемым Б. Фрезинским,доказывают, что, по большому счету, порядочность писателя –вне подозрений. Умолчания – да были, но не надо забывать, чтоЮ.

Анненков писал «из-за бугра». Счастливо вырвавшись изСССР, он мог запросто и Н. Хрущева сравнить с А. Гитлером. УИ. Эренбурга были годы возможностей стать невозвращенцем, ноон каждый раз возвращался из загранкомандировок на родину,размышляя под стук колес, арестуют его прямо на вокзале илинет.

Надо знать, каких трудов, лет жизни стоило ему пробиватьпубликацию книги в органах, соглашаясь на огромнейшиекупюры. В общем, негоже выглядит сочувственное цитированиефразы Ю. Анненкова об авторе «Годы, люди, жизнь», да еще4выделение ее курсивом: «И. Эренбург вообще очень хорошознает, о чем, когда и как следует писать». Его риторическихобращений: почему не сделано то в 1939 г.? Не сказано это в 1961г.? И т.д. (с. 87). Замечу, высказанные здесь претензии более ненаучно-филологического, а научно-этического порядка.Что касается прочих «пятен на светиле» – их немного. Каккажется, не очень старательно написан автореферат – не отражаетвсе достоинства проделанной работы.