Отзыв официального оппонента (авт. Аннушкин В. И.) (Драматургическое действие в лингвосемиотическом аспекте (на материале русских и французских инсценировок повествовательной прозы))

ОТЗЫВ официального оппонента о диссертации Елены Игоревны Гордиенко «Драматургическое действие в лингвосемиотическом аспекте (на материале русских и французских инсценировок повествовательной прозы)», представленной на соискание ученой степени кандидата филологических наук по специальности 10.02.19 — теория языка Диссертационная работа Е.И. Гордиенко имеет ясный и вдохновляющий объект и предмет исследования: языковая структура текста инсценировки повествовательного произведения и изучение лингвосемиотических принципов трансформации нарративного текста в текст драматургический. Соотношение двух видов текстов — нарративного и драматургического — предоставило в театральной культуре ХХ-ХХ1 веков столь огромное богатство прецедентов, что у автора не было недостатка в материалах.

Ограничение коснулось, видимо, только «национального» признака — материалом исследования явились инсценировки русской и французской повествовательной прозы. Текст повествовательного произведения действительно претерпевает значительные изменения в результате его перевода вначале в текст драматургический, а затем — театрально-сценический.

Автором диссертации как раз и выявляются те своеобразные языковые и композиционные формы, которые принимает в зависимости от намерений его создателей новый текст, При этом, конечно, необходимо иметь в виду один из главных законов речевых наук в создании текста: текст должен обладать признаками новизны — иначе его и создавать не стоило бы. Существенен характер новизны как фигуры изобретения мысли, слова или действия в целом: это новизна в рамках определенной традиции, культуры, школы или принципиальная новизна, заявляющая о себе как «о бескровном революционном перевороте в театре» (цитируем В,И.

Немировича-Данченко, введшего впервые фигуру Чтеца в постановке «Братьев Карамазовых»)? В сущности, Е.И. Гордиенко показаны, систематизированы и классифицированы именно эти самые новые формы соотношения повествовательно-художественного и драматургическотеатрального текста в ХХ веке. Поскольку исследование касается именно этих новаторских форм и появления принципиально новых образов текстов как результатов данного творчества, автор смело и оправданно использует ряд постмодернистских терминов нарратоло гни, впрочем, гармонично соседствующих с классической терминологией поэтики и риторики, где термины повествование, эпос, драма нашли первые и непреходящие описания.

Как безусловный конечный результат работы следует отметить предельно ясные и точные выводы, к которым пришел исследователь. Они вполне отражены как в основных положениях, вынесенных на защиту, так и в композиции текста диссертации, которая приятно поражает краткостью одно- или двусловных названий параграфов, четко представляющих сложившуюся авторскую научную концепцию. Она заключается в следующем: Прежде всего, автором выявлены различия между литературными родами эпоса и драмы, а затем объяснены взаимопроникающие свойства драмы в повествовании и повествования в драме, особенно выявившиеся в театральной практике ХХ столетия. Е.И. Гордиенко подробно описала различные формы адаптации или драматизации повествовательного текста, какими они представляются современным исследователям.

И здесь, как кажется, очень важно обратить внимание на два этапа трансформации текста в «инсценировку»: первый этап - переработка литературной первоосновы ~эпической или документальной прозы, поэзии и др.) на уровне письменного текста, а затем — конечное воплощение его в устный текст сценической драматургии. Автором внимательно разобрано различие театра и повествовательной литературы, которое проявляется, по мнению диссертанта, в различии так называемых повествовательных инстанций, Если в повествовательном произведении этими инстанциями являются с точки зрения адресанта автор, нарратор, персонажи, то в театральной речи существует множество инстанций — схема театральной коммуникации, предложенная Е.И. Гордиенко, показывает, что ею учтены все этапы или акты театральной коммуникации (КД, с.

49). Они разобраны и на уровне драматурга— режиссера — актера, и на уровне читателя — абстрактного зрителя— конкретного зрителя. Нет принципиальных возражений и относительно анализа нарративного и диалогического режимов высказывания (1.4.1.), где справедливо указано на наличие в повествовательном тексте и прямой речи персонажей, и нарративного режима литературных текстов, в драматургическом же тексте присутствует единственно «речевой режим». Наши критические добавления к этому анализу выскажем ниже.

К достоинствам 1-й главы отнесем множество примеров, иллюстрирующих проникновение повествований в структуру драматического текста (например, театр Брехта, Ионеско, Мейерхольда) и обратных примеров проникновения драматических диалогов в художественные тексты (например, романы Достоевского). Приводятся выразительные примеры нарративных текстов внутри драмы и драматургических со сплошным нарративом. Е.И. Гордиенко справедливо полагает, что все типологии инсценировок включают в себя как минимум два вида: инсценировки- драматизации, переводящие повествовательный текст в реплики персонажей от первого лица и «не-адаптирующие» инсценировки, сохраняющие повествовательный текст в том лице и времени, в котором он был написан — субъектом его в театре могут стать отдельный персонаж- нарратор, хор или актер, говорящий о своем же персонаже в третьем лице (с.

78). После фундаментальной историко-теоретической главы автор диссертации последовательно анализирует четыре типа инсценирования повествовательной прозы, которые и будут соответствовать четырем последующим главам. Четыре типа субъектов театральной речи, в которых инсценировщик может трансформировать повествовательный текст, суть следующие: 1) внутридиегетический гомодиегетический персонаж — эта глава 12- я) посвящена «драматизации» и в ней рассматривается преобразование форм повествовательного текста в текст действующих лиц. «Нарративный» режим здесь трансформируется в «речевой».

Нарратор в таком текст становится персонажем. Заметим, что читателю понятно: «нарративным» назван повествовательный текст (но ведь он тоже «речевой»), а термином «речевой» названа речь персонажей или «реплик персонажей». Не лучше ли было поискать здесь не общеродовой термин, а видовой, например, «персонажный» или «репликовый», тем более что Е.И. Гордиенко справедливо начинает один из параграфов словами: «Переходя в сценический текст драматизации, нарративный текст становится репликой» 12.2.

Фокализация — с. 92)? Каждая глава включает «текстовую интерференцию», т.е. способы передачи или преобразования нарративного текста в драматургический; фокализацию, т.е. сформированную точку зрения из совокупности текста; «режим высказывания», т.е. собственно лингвистический анализ речи персонажей. Например, чрезвычайно занимательно видеть как рассказываемый текст в прошедшем времени транспонируется в реплику, синхронную событию. 2) внутридиегетический гетеродиегетический персонаж (Ведущий)— этому посвящена 3-я глава, Здесь дан анализ инсценировок, в которых субъектом речи стал отдельный от персонажей Ведущий.

Он напрямую обращается к залу и комментирует события, разыгрывающиеся на сцене. По-видимому, впервые этот опыт был начат введением Чтеца в «Братьях Карамазовых» В.И. Немировича-Данченко (последний назвал свой спектакль «бескровной театральной революцией»). Это повествование справедливо названо гетеродиегетическим, поскольку распространяется на разные события и разных персонажей, как бы подвластных тексту ведущего чтеца.

Здесь же анализируются разные точки зрения в тексте персонажанарратора, которые могут быть и точкой зрения самого нарратора, и объективной оценкой происходящего, и передачей чувств и мыслей персонажей. На многочисленных примерах показан нарративный режим высказывания: нарратор может описывать события в прошедшем или настоящем времени, но ясно, что они в настоящем сценическом разворачиваются перед зрителем, возможны прямые обращения к залу для подчеркивания единовременности действия, возможна интерпретация отдельных форм как перфективных, если на сцене представлен результат события. 3) Гомодиегетическому, т.е.

перволичному, повествованию от лица Рассказчика посвящена глава 4-я. В этом типе сценического действа персонаж-нарратор рассказывает о событиях своего прошлого, которые тут же разыгрываются на сцене. Диссертант справедливо связывает появление этого типа повествования с усилением в ХХ веке монологического начала, когда утверждается жанр моноспектакля и монопьесы (ср. «О вреде табака» А.П. Чехова и различные «театры одного актера»). В сценические монологи были преобразованы многие повествовательные произведения, прочитываемые на сцене от первого лица. Фигура рассказчика в таком повествовании распадается на две инстанции: нарратора в плане повествования и актора в плане истории. 4) Внедиегетическому персонажу (Наррактору) посвящена заключительная 5-я глава, названная «Театр повествования».

Здесь в репликах наррактора сочетаются высказывания от третьего лица о своем персонаже и высказывания от лица своего персонажа. Речь может быть направлена как зрителю, так и партнерам по сцене. Этот тип повествования был использован также впервые в МХТ, на что обращает внимание диссертант, хотя обычно театроведы проходят мимо этого факта. Чтец становится персонажем и чередует реплики от третьего лица с обычными диалогическими репликами персонажа. В диссертации содержится убедительный иллюстративный материал, комментирующий пьесы, взятые для анализа. Иллюстративаные фотографии свидетельствуют о широте и объеме взятого материала и его глубокой проработке.